– Я понял, мадам, что вы сделаете все, чтобы ваша дочь не стала невестой моего сына и чтобы наши семьи в последующем не породнились. Ну что ж. Я это принимаю.

– Мне приятно, что вы такой понятливый и не устраиваете из этого трагедию.

Испанец поднялся и коротко попрощавшись, покинул комнату. Графиня тоже собиралась уйти, но шевалье вдруг сказал:

– А вы не отличаетесь радушием, сударыня. Совсем не стараетесь уделить гостю внимания.

– Это вы о себе? Вы гость графа, а не мой.

Вечером Арман распорядился, чтобы для гостя нагрели воду и приготовили все для купания. Графу доставляли разнообразные душистые травы, которые придавали воде приятный аромат и очень расслабляли мышцы, давая телу отдохнуть. Горячая вода действительно расслабляла так, что Монфор едва не заснул в лохани. Вода уже начала остывать, когда он поспешно вылез, и принялся вытирать тело полотенцем. Но в этот момент дверь в купальню отворилась и кто-то вошел.

– Положите туда, – он услышал голос графиня и возню служанок, которые складывали вещи, предназначенные для стирки.

– Чтоб все было выстирано сегодня же, – распоряжалась мадам де Куси. – И здесь приберитесь. От сырости тут быстро скапливается грязь.

– Слушаемся, ваше сиятельство, – девушки вышли, чтобы собрать очередную партию белья.

Графиня же, не подозревая, что кто-то находится за перегородкой, стремительно вошла и почти налетела на Монфора.

– Господи! – от неожиданности воскликнула она. – Что вы здесь делаете?!

– Вообще-то купаюсь.

Она замерла, не в силах отвести глаз. Перед ней стоял полностью обнаженный мужчина, едва успевший прикрыть полотенцем пах. Довольно худой, жилистый, но было видно, как под кожей перекатываются его мышцы. Густая темная поросль на груди, розовый шрам на боку, еще один рубец на плече, плоский живот, тонкая полоска волос, ведущая книзу от пупка.

Графиня оказалась в западне – между лоханью с водой, столом с купальными принадлежностями, и шевалье. Единственный путь к отступлению – попятиться назад. Но сделав резкое движение, она зацепилась юбкой за угол стола и перевернула кувшин, вода из которого вылилась прямо на нее. Отшатнувшись, женщина едва не упала, но ее задержала сильная рука.

– Как вы неуклюжи, – произнес Мишель.

Какой забавной и растерянной она была в этот момент! Монфора захлестнуло всепоглощающее желание прикоснуться в ней. Осознав, что и так уже держит ее за талию, притянул графиню рывком, стал напористо целовать. Его поцелуй был теплым и мягким. А она сама не поняла, почему вдруг задыхаясь, стала отвечать. Словно голодный зверь ожил в нем, когда он, оторвавшись от ее губ, стал покрывать ее шею быстрыми горячими поцелуями, склонился к груди, которую скрывала от него ткань корсета. Удерживая ее одной рукой за талию, другой потянул вниз лиф. Соски мигом выпрямились из ареол. Мишель обхватил губами один. Анна всхлипнула, едва его язык принялся жарко щекотать ее плоть. От прикосновения его жесткого подбородка ее нежная кожа покраснела. По донесшемуся до него вздоху, больше похожему на сдерживаемый стон, и по тому, как по ее телу прошла крупная дрожь, шевалье вдруг понял, что она достигла высшей точки наслаждения. Так быстро! Как же наэлектризована она была, что практически одно его прикосновение так на нее подействовало. Совершенно не соображая, что делает, он подхватил ее и посадил на стол, окончательно скинув оттуда кувшин, который с грохотом разбился.

Но графиня вдруг стала с силой вырываться.

– Не надо! – выдохнула едва слышно.

Однако Мишель ничего не соображал. Руки уже боролись с ворохом юбок, жадно искали ее тело, губы же вновь впивались в ее нежную кожу возле уха, в шею, в ямку под горлом.

Неужели эта шикарная женщина ему прямо сейчас здесь отдастся? Да он же с ума сойдет, как годовалый пес, впервые вскочивший на суку! Нужно только победить весь этот каскад юбок. От возбуждения все тело дрожало так, что руки плохо слушались.

Но в следующий момент он получил настолько мощный удар в грудь, что едва устоял на ногах. Анна резко уперлась в плечи Монфора руками, соскочила со стола, чуть не перевернув лохань с водой, и принялась второпях приводить в порядок одежду. Ее щеки стали пунцовыми, а в глазах полыхала ярость, смешанная со стыдом. Как вообще могла такое позволить! Да еще кому! Как же опозорилась! Графиня уже было занесла руку, чтобы ударить его, но остановилась. Полотенце, которым он прикрывался вначале, лежало теперь у его ног. Графиня осознала, что глядит прямо на его налившийся орган. Услышала, как Мишель шумно, с дрожью дышит. Словно очнувшись от наваждения, она со злостью прошипела:

– Вы что забыли, в чьем доме находитесь?

«А вы-то и сами забыли», – подумал шевалье. По его взгляду она догадалась об этой мысли. Поэтому и сбежала, пристыженная, шальная, с горящими щеками и пылающим взором…

Он думал, что она не выйдет к ужину. Но ошибся. Графиня хоть и выглядела великолепно в своем бледно-розовом атласном платье, простом, почти домашнем, без особых украшений, но была какая-то подавленная, бледная, непривычно тихая. Саласар рассказывал о своей недавней поездке в Италию.

– Мои родители были в Италии несколько лет назад, – сказала Александрин. – Но никаких подробностей кроме того смешного случая с купанием голышом я не помню.

Монфор поднял глаза от тарелки и заметил, как графиня тревожно глянула на мужа – не знала, как воспримет эти слова. Граф смолчал, лишь нахмурившись, посмотрел на жену.

– Я ей рассказала, да, – с легкой улыбкой проговорила Анна, спеша исправить оплошность дочери. И игриво добавила: – Готова понести за это наказание.

Девочка хихикнула.

– Ну расскажите! Пожалуйста! – потребовало это непосредственное юное существо.

Графиня взглядом спросила у супруга разрешения, он недовольно кивнул.

– Рассказывайте, раз уже начали. А то все бог знает что подумают.

Графиня, теперь немного оживившаяся, с готовностью заговорила:

– Мы как-то отдыхали в Неаполе. Именно там это и произошло. Как всем известно, город расположен вдоль побережья Средиземного моря. В один из вечеров мы решили искупаться в море. Так увлеклись, что у нас украли вещи и деньги.

На этих словах Мишель отвел глаза и мрачно уставился в свою тарелку, догадываясь, что так занимало чету де Куси в тот момент, когда какие-то неизвестные воры утаскивали их вещи.

– Я думала, что сойду с ума! – продолжала графиня. – Но мой супруг, по-моему, никогда не теряет самообладания. Он спокойно сказал мне ждать там же в кустах, а сам куда-то отправился.

– Без одежды? – изумился Рафаэль.

– Уже темнело, да и нижние штаны, к счастью, оставались на мне, – сказал граф. – Рубашка Анны тоже к тому времени высохла. Но ехать в таком виде по городу, как вы понимаете, не представлялось возможным.

– Вернулся граф в костюме, похожем на те, в каких ходят разбойники или пираты. То есть одетый во что попало, совершенно не сочетающееся между собой, – продолжала графиня. – А мне принес платье то ли прачки, то ли какой-то служанки.

– А где вы их взяли? – с интересом спросил юноша.

– Украл, – пожав плечами, просто сказал граф.

– А что было потом?

– На этом все не закончилось, – предупредила графиня. – Дальше меня ждал великий позор.

– Ну, вы преувеличиваете, – иронично усмехнулся де Куси.

– Мой супруг заставил меня петь перед прохожими.

– Действительно, что может быть ужасней, – пошутил дон Саласар. – А зачем?

– У нас ведь и деньги украли, – напомнила женщина. – До гостиницы, в которой мы остановились, было очень далеко. Тут граф и вспомнил про мой певческий талант. Видит бог, я упиралась до последнего! Это же Неаполь! Петь на улице? Ни за что! Но он был непоколебим. И мне пришлось сдаться. Причем граф познакомился с каким-то уличным музыкантом и позаимствовал у него гитару баттенте, чтобы мне аккомпанировать.

– Вы умеете играть на гитаре, граф? – подал голос де Монфор.