– А я вам говорил, дорогой друг, что пишу поэму?

– Нет, не говорили, – ответил Арман.

– О, это будет шедевр, – вставила Бланка. – Стоит почитать.

– Поэма по мотивам эпоса Гомера. Про Троянскую войну, – принялся рассказывать аббат, совершенно не замечая напряжение, царившего в комнате. А быть может, делая вид, что не замечает.

– Хотите, зачитаю отрывок? – предложил Анри.

Герцогиня приняла скучающий вид, очевидно, чтобы задеть бывшего возлюбленного. Однако аббата это не смутило. Он принялся декламировать стихи. Как только чтение отрывка поэмы было завершено, Бланка звонко захлопала в ладоши.

– Вы великолепно пишите! Не перестаю восхищаться вашим слогом, – она демонстративно потянулась к нему, чтобы поцеловать, но тот вдруг отвернул лицо. Аббат холодно смотрел на любовницу, понимая, для кого она разыгрывает этот спектакль.

Герцогиня де Кардона встала, резко повернулась и скрылась за дверью. Внимательным взглядом заброшенного любовника он заметил, как тщательно Бланка готовилась к этому визиту и какой веселой и оживленной она была, когда они приехали в гости. Он знал, что это было не из-за него. При этом сам граф не оказывал герцогине никаких знаков внимания, а значит вести себя так у нее абсолютно не было повода. Порой Арман даже был не очень-то вежлив, отвлекаясь на какие-то мелочи или вдруг погружаясь в свои мысли. Но аббат видел, как это задевает герцогиню.

После ее ухода воцарилось молчание. Граф поставил свой бокал на стол. Вынужденный играть роль гостеприимного хозяина, он вышел из гостиной в поисках герцогини. Она стояла на балконе, кутаясь в шаль.

– Ну, Менелай, где же ваша Елена? – при виде хозяина дома шепнула герцогиня, посмотрев своими красивыми карими глазами ему в глаза. – Может уже кто-то украл?

Арман выдержал этот взгляд спокойно.

– Вернитесь, – сказал он довольно сухо. – И я думаю, вам не стоит выяснять в моем доме ваши странные отношения.

Она оглянулась к нему, пораженная его грубостью. Стоило остаться с ним наедине, от его учтивости не осталось и следа.

– А ваши отношения не странные? – герцогиня была задета.

– Жизнь вообще полна странностей, – пожал плечами граф.

– Главная странность – это когда мужчина с женщиной в постели подходят друг другу, а в жизни – нет, – произнесла она язвительно. – Вам ведь тоже это знакомо?

– Это всем знакомо. Мы же просто люди… – сказал граф.

– Просто люди… – повторила герцогиня глядя ему в глаза.

Ее взгляд говорил больше, чем она могла сказать словами. Невероятно наэлектризованное пространство между ними, казалось, вот-вот заискрит.

– Вы специально ушли, чтоб я вернул вас? – прямо спросил граф.

– Уверяю вас, нет, – ухмыльнулась она.

– Нечего со мной играть в игрушки, сударыня, – заявил граф.

Он открыл дверь в комнату, пропуская вперед герцогиню. Женщина вдруг остановилась так близко, что он даже невольно отстранился. Хотя она и не смотрела на него, но видела его руку, которая сейчас лежала на ручке двери, ведущей из балкона в дом, и чувствовала аромат его парфюма. Хотелось прикоснуться к нему… Герцогиня подняла глаза и чуть не вскрикнула от злости, заметив, что он совсем не смотрит на нее. Его лицо было повернуто в сторону ворот, за которыми снова послышался звук проезжающей кареты.

Взглянула с горькой обидой и пошла в гостиную.

– Скажите няне Александрин, чтобы привела девочку, – бросил граф де Куси проходившей мимо с охапкой полотенец служанке.

– Хорошо, ваше сиятельство.

«Думаете, при ребенке я не смогу поднимать такие неудобные для вас темы, граф?» – Бланка даже хмыкнула.

– А где Армэль?

– Был в комнате старшего виконта.

– Пусть тоже приходит.

Когда они вернулись в гостиную, Анри никак не показал своего угнетенного настроения.

– Все-таки Елена Троянская – честная женщина, – проговорила, как ни в чем не бывало герцогиня, возвращаясь к теме разговора. – Полюбила другого и сбежала с ним. Никому не морочила голову.

– Да, честная женщина – это поистине диковина в наше время, – кивнул Анри.

Бланка пропустила мимо ушей тонкий сарказм, прозвучавший в его словах. Аббат, конечно, думал, о чем они говорили, когда оказались наедине, но лицо графа было непроницаемым и он, разумеется, ни словом бы об этом не обмолвился, а герцогиня и вовсе теперь вела себя довольно непринужденно.

… Графиня де Куси вошла в дом через заднюю дверь. В гостиной было шумно, звучали голоса, смех, звенели бокалы, звонко хохотала Александрин. Женщина прошла по коридору. Через плохо прикрытую дверь ей было видно дочь, гладившую большого черного пса. Тот довольно сопел, подставляя ей живот. Рядом наряженный щеголем прохаживался Армэль. Кто находился в дальнем конце комнаты, видно не было, а вот мужа, стоявшего с бокалом у камина, графиня рассмотрела прекрасно. Он был в том же черном костюме, что и на балу. Граф молчал, потом что-то кому-то сказал. Его слова заглушал хохот Александрин и вторивший ей Армэль, тоже дразнивший пса, который теперь был настроен очень игриво и легонько кусал детей за руки. Ему ответил женский голос. Тихий, низкий… Герцогиня де Кардона? Значит, они с Анри были тут… Все старательно делали вид, что ничего не произошло. Бланка была в ударе – сыпала шутками, разговаривала так раскованно и мило, словно это она была хозяйкой дома, а не графиня. Да и граф снова стал безупречным вельможей, готовым расточать то колкости, то комплименты.

Все веселились, и никто не замечал ее отсутствия. Словно она была для своей семьи пустым местом. Анна почувствовала себя чужой и лишней здесь. Графиня поднялась в комнату дочери. Тут царил хаос. Видимо девочка не могла определиться какое платье ей надеть – ворох платьиц разных цветов и оттенков был в беспорядке брошен на кровати. Няня тоже так спешила покрасоваться перед гостями, что даже не удосужилась прибраться. На туалетном столике стояли открытые духи. Графиня закрыла флакончик, собрала платья и убрала их в шкаф.

Внизу продолжалось веселье. Армэль схватил пса за передние лапы, чтобы тот стоял только на задних, и принялся наступать на Александрин, говоря, что это чудовище, которое сейчас ее съест. Девочка взвизгнула, отбегая.

– Мама бы тебя сейчас отругала! – заявила она обиженно.

– А Луиза вообще могла бы дать подзатыльник, – добавил он, потом повернулся к гостям и сообщил: – Луиза – наша служанка. Она уже давно умерла. Но я никогда не забуду, как она говорила отцу по поводу всяких пустяков своим скрипучим голосом: «Ваш батюшка, граф, этого бы не одобрил». Теперь так говорю Александре, если она что-то натворит.

Все засмеялись. Юноша бросил собаку и уселся в кресло.

– Когда мы приедем во Францию, я заведу себе двух борзых, с которыми буду охотиться.

– Мы же уже завтра едем, да? – в предвкушении грядущего путешествия Александрин даже подпрыгивала от нетерпения.

– Да, – ответил граф.

– И матушка?

– И матушка.

– Я родился во Франции, – похвастался Армэль. – Но совсем ее не помню.

– Мы тоже утром выезжаем, – отметил Анри. – Поедем следом за вами.

– О, как я ненавижу эти ранние подъемы, – изрекла герцогиня. – Я вообще считаю, что утром должно вставать только солнце. Ну и еще у мужчин…

– Вы думайте, что говорите, – с неожиданной злостью перебил ее аббат.

– А что, девочка все равно еще ничего не понимает.

Александрин действительно ничего не поняла, но на всякий случай решила возмутиться:

– Я все понимаю!

– Ой, простите, мадемуазель, – засмеялась герцогиня.

Дочери графа стало скучно, и она принялась прохаживаться по гостиной, любуясь собой в отражении зеркал.

– Такая хорошенькая… – наблюдая за ней, тихо сказала Бланка. – Граф, у вас получаются на редкость красивые дети…

Анри заметил опасный блеск во взгляде герцогини, направленном на его друга. Но Арману не пришлось ничего отвечать, ибо его сын, готовый бесконечно болтать на любые темы, уже оживился.