– Да, детка, – бархатные нотки ласкали слух, – кончил, слушая твои стоны, и уже размазал сперму по животу. Всё для тебя, Стиви, – несмотря на усталость, Джеймс не отказал себе в удовольствии ещё немного подразнить его. – Ты в порядке?

– Да. Да, конечно, – он смахнул пот со лба и поёрзал: в паху было мокро и холодило кожу. – Спасибо тебе, Джеймс.

– Это тебе спасибо, детка, – Барнс вновь ласково заурчал, – не могу дождаться, когда вернусь, и мы воплотим в жизнь то, о чём так мило поболтали.

– Ты, – Стив широко распахнул глаза, – ты что, хочешь?..

– Да, – просто ответил Барнс. – И ты тоже хочешь этого, Стиви. Так ведь? Я прав?

– Да. Хочу.

– Значит, мы сделаем это.

Стив выдохнул судорожно. Его член дёрнулся, а дырка вдруг сжалась и сладко заныла, будто хотела, чтобы с ней побыстрее сделали все те вещи, о которых шла речь.

– Ты укатал меня, детка, – Джеймс громко зевнул. Заразил Стива, и тот тоже раззевался. – Пойдём спать? Вставать через… через меньшее количество часов, чем хотелось бы, – хмыкнул он.

– Пойдём, – у Стива тоже слипались глаза. – Прости, что задержал тебя, ты теперь не высп…

– Т-ш-ш, перестань. Нам было так хорошо, тебе не за что извиняться. Ты был прекрасен, как, в общем-то, и всегда. Спишемся завтра, да?

– Конечно, – Стив повёл плечами, он физически мог почувствовать нежность, которой был наполнен голос Барнса. – Спокойной ночи, Джеймс. Возвращайся скорее.

– Ты не успеешь соскучиться, – напомнил с улыбкой Барнс, – спокойной ночи, Стиви.

Стив обессилено выпустил телефон из пальцев. Дотянулся до тумбочки, нащупал упаковку салфеток и, уже находясь в полудрёме, кое-как утёр подсыхающее семя. Мелькнула мысль, что надо бы доползти до душа, переодеться, но Стива так сморило, что он неуклюже выпутался из одежды, натянул плед на мёрзнущую спину, уткнулся носом в подушку и провалился в глубокий спокойный сон.

***

Стив повёл лопатками, опустил голову ниже и зажмурился. Прислушался, задержав дыхание. Джеймс стоял на коленях сбоку от него. Провёл рукой от шеи, по спине, скользнул по ягодице и спустился по задней стороне бедра к колену. И тут же, не задерживаясь, двинулся обратно, только уже медленнее. И Стив слышал, как под грубоватой ладонью раздался шорох – прикосновение кожи к коже.

– Всё хорошо? – голос Джеймса вырвал из сосредоточенного наблюдения за происходящим.

– Д-да… только… – Стив не был уверен в том, что чувствует, – всё так… необычно, я… никто и никогда не уделял столько внимания моему телу.

– Ужасное упущение, – с неподдельной досадой тут же ответил Барнс, – ты такой красивый, Стиви. Ты потрясающий. Такой ласковый. А твоя задница? Ты вообще видел её? Я захлебываюсь слюной при одной мысли о том, как буду…

– Джеймс! – Стив глупо хихикнул и уткнулся красным лицом в покрывало.

Ему было жарко от подобных признаний. Он никак не мог привыкнуть к комплиментам и ласковым словам, которыми его так щедро одаривал Джеймс. Принимать их оказалось очень непросто. Первой реакцией было отрицание: «Перестань, ну что ты, не говори так, брось». Стив сам не ожидал, что слова способны его так смутить.

Барнс ещё раз успокаивающе погладил спину. Наклонился и поцеловал лопатку.

– Я встану позади тебя, хорошо?

Стив торопливо закивал. Коленно-локтевая поза была для него чем-то новым. Нет, конечно он занимался сексом в этой позе, но тогда его роль была совершенно иной. И теперь, когда позади себя он ощутил тепло другого человека, а на боках чужие руки, тело безотчётно напряглось. Стив даже вперёд бессознательно подался, чтобы уйти от прикосновений.

– Т-ш-ш, детка, – Джеймс вновь принялся невесомо гладить прорисовавшиеся мышцы спины, – это я. Я ничего с тобой не сделаю. Ничего, что ты не захочешь.

– Всё нормально, – пробормотал Стив. Ему было стыдно за свою реакцию. Джеймс ведь не чужой. Он не обидит, не сделает больно. – Прости, сейчас, я… сейчас…

– Не извиняйся, – Джеймс не торопился. – Всё хорошо, детка… вот так…

Барнс одной интонацией успокаивал его. Стив прислушался к ощущениям: мышцы больше не были так напряжены, дыхание стало ровнее, а сердце билось спокойнее.

– Давай, – решился он, – можешь… можешь лечь сверху. То есть…

– Я понял, – Джеймс вернул ладони на его бёдра.

Мягко потянул на себя, и Стив выдохнул растерянно, потрясённо, когда Джеймс прижался к ягодицам. Погладил бёдра вверх-вниз, а потом, не встретив сопротивления, медленно скользнул вперёд всем телом. Накрыл собой. Стиву сразу стало тепло, жарко даже. А в паху неожиданно собрался тугой узел. Джеймс неторопливо целовал между лопаток, тёрся щекой. Куснул несильно загривок и усмехнулся, согревая кожу дыханием, когда светлые волоски встали дыбом.

Через какое-то время Стив окончательно расслабился. Пропитался теплом Джеймса, привык к приятной тяжести. Они могли продолжать.

– Так хорошо, Стиви? – Джеймс не давил на спину, держал свой вес на руках.

Стив что-то согласно простонал, уткнувшись пылающим лицом в подушку.

– Хорошо…

Барнс поднялся обратно и сел на колени между разведённых ног Стива. Огладил вздымающиеся бока, изгиб поясницы и ягодицы, которые напряглись под ладонями.

– Потрогай себя, – сказал негромко, – давай же.

Стив вновь застонал, но послушался беспрекословно. Положил ладонь на ягодицу и погладил быстро, стыдливо.

– Нет, Стиви, – мягко остановил Джеймс, – вот так, – положил свою руку поверх чужой, заставил провести, – почувствуй, какая у тебя кожа, какая задница… самая лучшая задница, Стиви. Шлёпни себя.

Стиву показалось, что он ослышался. Но нет, Барнс снова повторил, что должен сделать Стив. И Стив сделал. По-прежнему стыдливо опустил ладонь на поджимающуюся задницу. И понял, что ему нравится. Член стал твёрже, начал течь.

– Да-а, – прошептал Джеймс, не в силах оторваться от происходящего, – ещё, детка, покажи мне, как сильно тебе нравится, как сильно ты хочешь.

И Стив вновь шлёпнул себя, не сдерживая стона, вскинул бёдра. А после уже не смог остановиться: продолжил гладить пылающую кожу, мять пальцами, отвесил ещё несколько шлепков. Он, должно быть, грязный извращенец раз у него встало до боли при одной мысли, что Джеймс смотрел на него в тот момент. Но в то же время это было так сладко, что Стив ёрзал нетерпеливо, постанывал негромко на выдохе и только и мечтал о том, чтобы руки Джеймса скорее вернулись на его тело. Всё было так, как Стив себе и представлял. Хотя нет: всё было куда чувственнее, горячее, ярче.

– Покажи мне свою дырочку, – произнёс вдруг Барнс севшим голосом, – хочу посмотреть. Будь хорошим мальчиком, Стиви.

И Стиви был готов стать самым лучшим мальчиком для Джеймса. Он ещё раз погладил себя по кругу, и, пока не струсил, оттянул левую ягодицу чуть в сторону. Замер в волнующем ужасе и предвкушении.

– Ты… – Барнс, не сдержавшись, ругнулся сквозь зубы и оттянул яйца, потому что это было слишком. – Ты побрил дырку. Сти-и-ив…

Роджерс только сильнее сжал пальцы на простыне. Он кусал губы, уткнувшись пылающим лицом в ткань, и дрожал. Было и стыдно, и сладко, и возбуждало безумно то, что Джеймс видел его всего, что он настолько открылся перед Джеймсом.

Барнс что-то жалобно проскулил себе под нос. Он слюной разве что не капал, глядя на Стива, стоящего перед ним на коленях, прогнувшегося в пояснице, открытого и ждущего.

Наверное, следовало притормозить, сбавить градус, успокоиться, взять себя в руки. Наверное. Но вместо этого Джеймс, низко застонав, навалился на Стива, прижал его по кровати. Принялся иступлёно целовать плечи и шею, влажные от пота.

– Детка, – зашептал жарко на ухо, – хочу потрогать твою дырку. Можно?

Стив, задыхаясь от возбуждения и горячего тяжёлого тела сверху, всхлипнул, поднял пылающее лицо и кивнул.

– Оближи, – Джеймс грубовато огладил подбородок Стива. Провёл средним и указательным пальцами по уже влажным губам. – Да, вот так, детка, – шептал он, тяжело дыша, жадно глядя на то, как Стив, обхватив пальцы яркими губами, вылизывает их торопливо.