— Шанди, можешь устроиться здесь, — риконт махнул в сторону неприметной двери справа. — Вы — туда. — Непривычно серьезные близнецы тряхнули хвостами. — Обед через час. — Он повернулся к Лисенку: на обеих сторонах лица широкая улыбка.

— А я чего, по-твоему, только о жрачке думаю?

— Не только. Могу напомнить твою же лекцию о поведении лис-оборотней. Помнится, там было что-то о спаривании…

Мама-Кувалда издала звук, похожий на грохот горного обвала и поспешила скрыться в своей комнате.

Подхватив с тележки сумку и футляр с флюшкой, Лисенок обиженно запрыгал через ступеньку на второй этаж. Наследник Дома нор Хейд в хорошем настроении был еще стремнее, чем в гневе. Водный душ оказался автоматическим. Быстренько пофыркав под пеной, оборотень отчаянно рылся в брошенной на каменный пол сумке в поисках свитера. Без дыр. Старенькая эко-шерсть расползалась под руками.

«Ебана икебана!»

Подумав, судьба решила сжалиться: нашелся свитер с одной небольшой прорехой спереди. Штаны тоже давным-давно не подгонялись автоматически: «умный эластик» поглупел еще на Филире. Решив, что оно сойдет — чай не в Рогаланде на приеме! — Лис скатился по ступенькам на обед.

За столом было шумно. Летали подносы. Шанди не отправилась как обычно в уголок, прихватив еду и блокнот, а рассказывала о своих тяжких годах на Тритоне. У братьев-марсиан тоже нашлась парочка историй о славном периоде сельхозработ на местных фермах. И потому они обсуждали наперебой породу свиней Lucifer Imperator, **** выращиваемую для Восседающего на Лучезарном престоле. Особенно яркие впечатления у филирийки остались от эпизода, в котором она напоила трехлетних кабанов нефильтрованным пивом (так полагалось еженедельно), подмешав туда «звездную пыль» (а вот это уже — отсебятина)…

— …Говорят — «звездная пыль» действует на всех одинаково. Хрен вам! Этот хамон не стал с упоением трахаться, а взял и разнес совместными усилиями в ебены клочья весь загон. Да и сделан он был, считай из фольги, а тут две сотни рыл под двести пятьдесят фунтов, не шприцованных стероидами, а накачавших мышцу на выгуле… — Мама-Кувалда взмахнула насаженным на вилку куском очередного звероящера, затолкала еду в рот и, проглотив, почти не жуя, продолжила: — Так вот, вся эта банда организованно ломанулась на хутор и там развеселилась окончательно. Хозяин пытался выставить против них пару купленных у пиратов ржавых андроидов-пехотинцев времен филирийского мятежа. Но куда там… Несущая свет императорская ветчина быстро донесла до них вечное сияние своего чистого разума!

— Дайне-букэ, зачем ты… — начал один.

— …подсыпала им в пиво «звездную пыль»? — закончил второй. И оба изумленно уставились на нее.

— Начнем с того, что хозяин меня лапал. Ну и хотелось посмотреть, что получится, — невозмутимо ответила Шанди. — Получилось забавно.

— С тобой уже тогда были шутки плохи, — хохотнул Финн.

Эйд и Навни переглянулись.

— Я же говорил тебе…

— Ничего ты не говорил…

— Лучше «звездная пыль». С «крабовидного тумана» они все заблевали…

— Стоп, мальчики, обитатели этой жопы мира на вас тоже покушались? И в отместку вы накормили хрюшек «крабовидным туманом»?

Теперь все уставились на близнецов.

— Нет, мы хотели…

— …трахнуть фермерских двойняшек.

— У нашего хозяина была двойня…

— …сын и дочь.

— И пока он бы разбирался со свиньями…

— Мы успели бы.

— Но вместо развлечения…

— …пришлось чистить выгул.

Марсиане уныло повесили гривы.

Лежа на шкуре у камина, Лейв наблюдал за своим экипажем. В жестах и улыбках, в интонациях, в блеске глаз — во всем чувствовалась расслабленность и покой. Просто обед, непринужденный разговор, забавные воспоминания. То, что нужно перед финальным рывком. По обыкновению набив полный рот, Лисенок вклинился в разговор, одновременно потянувшись к подносу с фруктами. Коричневая пуговка соска дерзко выскочила из прорехи в растянутом свитере. Принюхиваясь, оборотень копался в груде плодов разных форм и размеров. Пуговка маячила уже откровенно нагло.

— Эйя, а эту хитроебину ваще едят?! — он ткнул в нос циркачке длинным продолговатым фруктом.

— Конечно, едят. Это тауи-орино. Здесь сезон уже заканчивается, — циркачка протянула ему прибор для чистки. — Кожура у него тверже гранита.

Лейв напрягся. Лазер испарил кожуру, и Лис, облизнувшись, вытаращился на багровую с лиловыми прожилками сердцевину. Губы плотно обхватили мякоть, коричневая пуговка торчала из разлохмаченных петель… Капитан не выдержал. Вскочив со шкуры, он подхватил эротичного засранца под мышки.

— Эй, я же ем!

— Потом доешь.

Швырнув возмущенно сверкающее глазищами чудо на шкуру, разорвав в клочья ветхий свитерок, он добрался до нахальной пуговки. Сосок затвердел под языком. Лисенок задышал чаще. Где-то на грани слышимости тонко звякали откладываемые в сторону ножи и вилки, тяжело стучали ботинки близнецов, тихо шаркали туфельки Эйи. Последним долетевшим звуком, было сказанное Шанди громким шепотом «Пошевеливайтесь!». А потом остались только треск поленьев, бьющееся под рукой сердце и терпкий вкус комочка плоти. Штаны сползли, открывая член. Оторвавшись от соска, капитан погладил блестящий островок волос. Лисенок толкнулся бедрами вперед.

«Потерпи, фырфырка», — мысленный сигнал.

«Нет!»

«Потерпи…»

Член подрагивает под языком, наливаясь кровью. Прекрасное зрелище! Ярче тысячи звезд… Вкус сладкий, пряный, с острой примесью кислинки впитывается в губы. Швырнув куда-то в сторону остатки штанов, Лейв переворачивает Лисенка на живот, подхватив под коленки, дергает на себя.

«Держись!»

И зарывается лицом между ягодиц. Щетина поцарапает нежную кожу? Плевать! Главное — языком вокруг пульсирующей мышцы. Главное — внутрь податливого входа. Рваное дыхание и тихое поскуливание ласкают слух чарующей песней. Главное — трепет отзывчивого тела под руками. Жар камина, жар кожи и прозрачные капли испарины на пояснице. Отблески пламени, танцующие на изогнутой спине. Жар нутра готового принять… Лейв давно потек, но нет сил оторваться от роскошной плоти… Размазав собственную слюну и смазку, он проводит головкой по мокрой от пота ложбинке, трется и проскальзывает во вход. Неглубоко. Чтобы подразнить, почувствовать, как тонкие стенки раздвигаются под напором. Чтобы услышать, стон, переходящий в разочарованное подвывание

«Потерпи…»

«Трахни меня!»

«Сначала…»

Сначала впиться в призывно раскрывшиеся губы. Сначала провести языком по бархатному небу. Наслаждаясь сладкими муками. Сначала выпить чистое дыхание с привкусом Земного апельсина и ноткой корицы. А потом, когда поплывут перед глазами тени и шатнет от головокружения, отпустить смятый рот. И погрузиться в торчащую кверху задницу. Медленно. Пробить первый сфинктер, второй… Неглубокими толчками долбить по простате, смотреть, как дергается кадык и слушать, рвущееся из глотки «Ха-а-х». Выйти. Сплюнуть вязким на собственный член. И натянуть податливое тело до шлепка яйцами по крепким ягодицам и наконец отпустив себя на свободу, потеряться в дикой скачке…

— …М-м-м. Слезай уже, — оборотень попытался выбраться из-под риконта. — И вытащи свою дубину!

Опять чертов проебонт раздолбил кишку в хлам. Соскользнув с полуопавшего елдака, он взвизнул от боли.

— Зря ты вчера вколол нанитов. — Смешок над ухом. — Стал как девственник. Могло бы быть еще больнее, если бы не моя слюна.

— Ты чего, сдурел? Чо за бред несешь?! — он попытался отползти ближе к огню.

— Не дергайся.

Лежа на животе в лохматости шкуры, Лис почувствовал, как риконт деловито раздвинул ягодицы, а дальше густое, теплое полилось в растраханную дырку. Внутрь осторожно протиснулся палец и с хлюпаньем вышел.

— У нас слюна содержит природный антисептик и клеточный модулятор. — Между ягодиц шлепнулся следующий плевок. И вот палец снова размазывает по саднящим стенкам вязкую жидкость. — Все, достаточно. — Чувствительный шлепок, быстрый поцелуй в поясницу.