— Хочешь прощальный поцелуй? — хриплый баритон за спиной.

— А?.. — он никогда не привыкнет к тому, как здоровенному риконту удается бесшумно подкрадываться. Может у них в ДНК до кучи антигравы встроены?

— Или тебе трудно ходить? — крепкая рука ощутимо сжала ягодицу. — Побаливает?..

— Нет! — Лисенок мухой вылетел из яхты. Хотя — побаливало…

— Аэрокар отвезет вас в один из гостевых домов и останется в вашем распоряжении. Считайте, что получили двухдневный отпуск, — капитан повернулся к филирийке. — Шанди, в 20:00 по Палланту ты отправишься со мной к Великому Андиотру.

— Какого?.. — Мама-Кувалда едва не высказалась по существу. — Можно хотя бы узнать, зачем оно надо?

— Я не могу не представить правительнице Федерации своего старпома.

— И с когда я старпом? — бросив сумку на раскаленную площадку, филирийка приготовилась излить свое скромное мнение.

— С этой минуты, дайне-букэ.

Шлюз начал медленно закрываться.

— Оторвать им… три морковки! — сокрушенно качнула головой Шанди вслед исчезающим в щели капитанским сапогам. — Ну слушаюсь, кэп.

По категорическому требованию Финна, клетки были загружены в салон полугрузового аэрокара: слава богам, места оказалось достаточно. Пристроив на одно кресло флюшку вместе с двумя сумками, Лисенок уселся рядом. Сиделось неуютно. Как только фрегат прошел через «Медузу», Лейв перевел его на автопилот, и до космодрома «Гемера» они тащились на околосветовой. Все это время капитан отпускал Лисову задницу только по нужде. Чертов проебонт словно с резьбы сошел! Пытаясь устроиться поудобнее, Лис ерзал на ортопедическом сидении. Поудобнее — не получалось.

…Любовник разбудил его укусом в шею и, подхватив на руки, потащил куда-то. Оба пахли вчерашним сексом, потом и горечью сорной травы, пробивающейся из каждой трещины Обитаемой Вселенной. Последний запах чуткий нос оборотня отчетливо различил, но когда они погрузились в мягкую сливочную воду, полынь утонула в сладости аромата сао-орино. Лейв ласкал его и нежил, оглаживая широкими ладонями шею, плечи, торс… Потом был плотный завтрак с копченым угрем, с пирожками, начиненными черепаховым мясом, с Паллантийским вином, дразнящим вкусовые рецепторы нотками ягодного вальса*. И макаруни. Взяв крошечную печеньку, капитан, улыбаясь поднес ее к губам Лисенка… Рот открылся сам. Непроизвольно. Оборотень принял угощение не из материнских рук. Впервые в жизни.

Неочемный смех. Веселая возня. Темное вино, случайно пролитое в пламя арахфилума из алмазного кубка. Прикосновения, становящиеся более настойчивыми; и кружащие голову поцелуи по всему телу. Запястья прижатые к постели; и язык скользящий в подмышечной впадинке, вызывающий тягучее желание. Лейв входил в него раз за разом, не давая передохнуть, заставляя скулить, рвать зубами простыни, корчится в прекрасной агонии сухого оргазма…

Результат — саднящая кишка.

Да уж, сложно разобраться в ощущениях после марафона. Никак не поймешь: то ли тебя удовлетворили на год вперед, то ли просто затрахали до усрачки. Одно Лис знал точно — надо будет найти аптечку в гостевом доме.

Решив отвлечься от боли в заднице, он открыл окно.

Полдень затопил жарой и слепящим светом деревья; их гибкие ветви, колыхаясь под ленивым полетом ветерка, небрежно мели маренговую плитку дорожек. Редкие прохожие шли не торопясь, прогуливаясь. Соплеменники Лейва отличались от модов не только статью: мужчины и женщины носили минимум одежды. Однако у некоторых нижняя половина лица была закрыта подобием защитного экрана, его цвет, видимо, соответствовал вкусу хозяина. Точеное плечо женщины-риконта ласково лизнул луч Ницневин и на белой коже появились нежно-зеленые пятна: среагировали хромопласты. Стоило ей сделать шаг в тень — пятна начали медленно тускнеть. Незнакомка присела на бирюзовую траву, нажала какую-то точку над левом ухом, и пол-лица мгновенно исчезло за бланжевой завесой. Лис едва не свернул шею.

— Эйя, зачем эта защита?

— Она нужна, когда риконты, настроившись друг на друга, общаются между собой на расстоянии. А чтобы никто не мог прочитать по губам, используют простенькие экраны. Для этого на левое или правое ухо цепляется небольшой генератор. Когда-то они имплантировались под кожу… А теперь представь, ты нежно берешь в ладони лицо своего любимого, случайно активируешь экран и вместо, ждущих поцелуя губ — бац! Появляется завеса. Поэтому перешли на съемную версию. Мог бы сам догадаться, — задорно подмигнув, циркачка снова повернулась к клеткам.

Шофер опустил аэрокар на пешеходную дорожку перед двухэтажным зданием. Багажник открылся, и тележка тут же выкатилась наружу. Под шебуршание, щелкание, покрикивания Эйи: «Аккуратнее!», Финн, бормочущая нецензурщину Шанди и безупречно молчаливый мод принялись выгружать клетки. Стараясь не путаться под ногами, Лисенок отступил назад, и правый бок обдало струей холодного воздуха:

— Чо за нахуй?! — он едва не уронил флюшку. Отскочив в сторону, Лис заметил выхлоп диаметром четыре дюйма, прикрытый мелкоячеистой сеткой: такие тянулись по обеим сторонам дорожки на расстоянии примерно десяти футов друг от друга.

— Климатконтроль. Часть терраформирования. Дополнительное охлаждение действует в этих широтах с середины весны до середины осени. Раньше все районы, где жили и работали моды, были накрыты защитными куполами. Великие Андиотры заботились о нашем здоровье. Установки уже лет двести как усовершенствовали, также придумали кучу противолучевых стабилизирующих снадобий, но некоторые места, где живут мои соплеменники, до сих пор остаются под старыми куполами. Если захотите, прогуляемся — я вам с Шанди все покажу, — Эйя снова пришла на помощь.

— Извините, — до Лиса дошло, что он выругался. — Спасибо. — Стараясь скрыть смущение, он быстро зашагал к гостеприимно распахнутым дверям. Но вдруг замер.

Раскидистое дерево, накрывшее густой тенью дом, было усыпано крупными цветами, полыхающими оттенками заката в Кобе — от мадженты и глубокого оранжевого до золотой ряби на темной морской лазури. Внезапно, словно повинуясь неслышному зову, цветы, взмахнув тысячей крыльев, сорвались с ветвей и, выстраиваясь пестрой спиралью, устремились в небесную синь. Распахнув глаза, оборотень тявкнул от изумления, но, спохватившись, вытащил флюшку и ткнул запись. Спираль уходила в бесконечность. Несколько отставших птиц, издавая тревожные крики, заторопились вслед улетевшей стае. Последняя, ослепив разноцветным взмахом крыла, ушла вертикально вверх. Лис только успел заметить похожее на сердце ярко-алое пятно на золотистой грудке.

Проводив взглядом исчезающее в небе волшебство, он убрал инструмент.

— Осень скоро. Сердеччки на южжное побережжье моря Лотоса улетают, — подошедшая Эйя улыбнулась исчезающей точке.

— Сердечки? Вы их так называете? Я видел похожее пятнышко.

— Да. У них есть длинное латинское название. Но мы зовем их Ренаровы** Сердечки. Их пение любил сам Тальесин. Он приказал выстроить дом для своего Драгоценного Друга в роще, где они обитают, чтобы в его отсутствие тот не грустил, а слушал песню сердец, — она перешла с родного акцента на всеобщий британский. — Они всегда держатся вместе. Первую трель выводит вожак; потом вступают старшие; за ними — младшие. И так пока не отзовется вся стая. Каждая выводит свою ноту и держит определенный ритм. Заканчивает коротким криком главный самец. Во время гнездования Сердечки выдают концерты каждый вечер. Наши орнитологи считают это чем-то вроде переклички, — бывшая циркачка вытянула шею, округлила глаза. В неизменно ярком сарапэ она напоминала одну из птичек. — Внимание! Внимание! У нас все дома? — молодая женщина прыснула в кулак.

— Каво стоим? — Мама-Кувалда окончательно развалила романтический флер. — Пошли-пошли. — Пихнув Лиса в спину, она затопала ко входу.

Сзади чинной процессией следовали: шебуршащая и щелкающая тележка; Финн с лицом страдальца и шофер с похерфейсом.

Лисенок посмотрел в опустевшее небо. Он не сможет записать вечернюю песню сердца. Жаль.