Поприветствовав сидящего за низким столиком Финна коротким кивком и зыркнув на марсиан, капитан опустился на подушки рядом с Лисенком. И тут…

…Окутанная шафрановым: лицо покрыто терракотовой вязью ритуальных узоров, в ушах покачиваются массивные серьги матового желтого золота, шею плотно облегает ожерелье, копна бронзовых волос убрана под шапочку цвета ржавчины, янтарный взгляд отрешен и слегка надменен — над ажурной конструкцией лестницы плыла Пророчица Дома Хав.

Шанди выронила блокнот. Близнецы разом сглотнули. У Лиса брови встали на лбу домиком, а челюсть рухнула на коленки. Финн поднялся с пуфа и, поприветствовав супругу легким поклоном, подвел к одному из столиков, на котором были разложены шкатулки и футляры разных форм и размеров. Взяв большой плоский чемоданчик из махагона (инкрустированная белым серебром и речным перламутром крышка сверкнула радугой под лучами подлетевшего светильника), Эйя направилась к марсианам. Переглянувшись, оба братца одновременно поставили недопитые стаканы на ковер, вытянулись по струнке.

— С днем рождения…

— …Прекрасная дайне.

— Благодарю, Эйд, прозванный Фобосом. Благодарю, Навни, прозванный Деймосом. И вновь вверяю свою судьбу в ваши руки, — она передала одному из близнецов подарок. Все трое раскланялись.

Покрывало взметнулось шафрановыми крыльями, в такт движениям позвякивали в тишине массивные серьги. Лис видел, как обутые в золотистые туфли маленькие ступни касаются ковра и как шаг за шагом бывшая циркачка возвращается обратно к столику: но ему все равно чудилось, будто она парит над полом. Ни одно живое существо не может так двигаться!

Тем временем Эйя, взяв узкий белый футляр, направилась к Шанди. Неловко выбравшись из кресла, при этом подушки-думки посыпались под ноги, Мама-Кувалда произнесла:

— С днем рождения, Мудрая дайне, — и, торжествующе покосившись на смутившихся марсиан, подумала: «Так-то, невежды, ошиблись вы! Она из Великого Дома и к тому же — замужем»

Оборотень мельком взглянул на окончательно утративших кураж братцев и снова уставился на Эйю.

— Благодарю, дайне-букэ Шанди Голдблюм, прозванная Альмаденой. И вновь вверяю свою судьбу в твои руки, — футляр лег на грубую ладонь филирийки. Они раскланялись.

«Что же такое маленькое она подарила нашей здоровенной Маме-Кувалде?» Вытянув шею, Лисенок пытался разглядеть утонувший в кулаке женщины футлярчик, когда услышал деликатное покашливание. Перед ним стояла Эйя.

— А? Это… С днем рождения, Мудрая дайне!

Спихнув флюшку на капитана, оборотень вскочил. Торжественно серьезная циркачка не удержалась от улыбки.

— Благодарю, Тору Генко, прозванный Лисом. И вновь вверяю свою судьбу в твои руки.

Она протянула оборотню крошечную коробочку. Желая сгладить неловкость, Лисенок решил поклониться как можно изящнее, слишком резко отступил назад: натолкнувшись на гладко отполированный камень, нога соскользнула в воду; пытаясь удержать равновесие, он подался вперед и чуть не выбил из рук Эйи подарок, но сумел выпрямиться.

— Осторожно, — по натуре живая, веселая циркачка поперхнулась смешком и сунула коробочку покрасневшему смущенному оборотню.

— Может быть, мы закончим официальную часть, Эйя? — подал голос капитан. — Пока кое-кто не утонул в бассейне.

Раздраженно фыркнув, Лис сунул подарок в карман, уселся на подушки и постарался сделать вид, что его тут нет.

— Тору, сыграй нам. Сыграй для именинницы.

Ощутимый толчок в плечо — капитан протянул оборотню футляр с флюшкой.

Лисенок достал инструмент: «О боги Вселенной, как же давно я не брал тебя в руки!» Привычным жестом, вытянув шнур из гнезда обечайки, подключился к заушному разъему — есть контакт! И вот уже пальцы правой руки уверенно бегут по ладам нижнего грифа, пальцы левой ложатся на струны… С первым доминант септ-аккордом в воздухе сгустился шафраново-желтый туман; «бой шестерка» — и по кают-компании разносится сладкий древесный аромат сандала: он смешивается с пьянящей чувственностью жасмина. Торжественное глиссандо — и в шафрановом облаке проявляется сильное строгое лицо: четко очерченный рот, высокие скулы, взгляд янтарных глаз прям и решителен. Плавное легато заставляет облако закружиться смерчем, из которого уже целиком возникает женская фигура, закутанная в покрывало. Флажолеты добавляют к ароматической гамме свежую травянистую ноту гальбана. Парящая над замершей в восхищенном изумлении публикой пророчица Дома Хав медленно поднимает руку: под полифонический теппинг с ее указательного пальца слетает оранжевая вспышка и рассыпается под потолком слепящими искрами. Ломаное арпеджио — легкий светло-желтый дымок клубится над покрытым пюсовым перламутром ногтем и медленно растворяется вместе с замирающей мелодией…***

Лис не видел упоенных взглядов; не слышал аплодисментов, бессвязных восторженных слов. Он не заметил плывущих по комнате подносов с угощением. Даже огромную чашу с пуншем, где на скрещенных катанах, роняя тягучие капли в бордовую жидкость, пылала сахарная голова — он проглядел. Еще несколько минут назад оборотень был мелодией и ритмом; образом женщины в шафрановом; ароматами сандала, жасмина, гальбана… Почему он так долго не играл?..

— Тору, ты с нами?

Голос капитана вернул его в кают-компанию.

— А?.. Да, прости, — Лисенок посмотрел на поднос с макаруни и дымящимся стаканом пунша и тут же задумался, удастся ли запихнуть любимые печенюшки поверх съеденных за обедом пирожков? Сокрушенно вздохнув, он огляделся вокруг.

Близнецы открыли чемоданчик: судя по довольному хмыканью и забытым на полу стаканам с выпивкой, подарок им определенно нравился. Кто-то из них (Эйд? Навни?), потряхивая темной гривой, тыкал в некий невидимый остальным за поднятой крышкой предмет — видимо, тот был особо интересен.

Не выпуская из левой руки раскрытый блокнот, Шанди держала в правой стакан пунша: возле ее колена болтался поднос с любимым лиловым виноградом и кучкой чего-то напоминающего пострадавшую в боях нежно-розовую подушку.

Эйя, мгновенно утратив торжественность, скинула шафрановое покрывало. Оставшись в облегающем золотистом платье, она кормила с рук мужа неизвестным Лисенку фруктом цвета зеленой мяты с фиолетово-сливовой сердцевиной. Сидя на расстоянии нескольких метров от поглощенной друг другом пары, оборотень слышал резкий аромат гвоздики и более тонкий — земного лайма.

— Это сао-орино. Растет в экваториальных областях Палланта, — хрипловатый баритон вновь вырвал оборотня из задумчивости. — Хочешь попробовать?

Лис снова с тоской подумал о пирожках:

— Нет, спасибо.

— Тору, почему ты на меня не смотришь?

Смутившись еще больше, оборотень стал нарочито тщательно укладывать флюшку в футляр: в памяти снова всплыла та ночь, когда они, забывшись наслаждением, свалились с койки на пол. Было так хорошо! Против воли, внизу живота потеплело, в трусах началось подозрительное шевеление. Взяв с подноса палевую печеньку, Лис сунул ее в рот и ощутимо прикусил пальцы — возбуждение быстро спало: «Эта сволочь высокородная сожжет тебя ради достижения своей цели, идиот! Помни об этом!» Проглотив макаруни, Лисенок уставился на кровоточащий след собственных зубов — кажется, он перестарался.

— Капитан, я должна сделать тебе подарок, — бывшая циркачка опять облачилась в покрывало и теперь стояла прямо перед риконтом. — Прошу, пройди сюда, она указал на окруженный подушками пустой столик. — Я хочу погадать на экспедицию.

— С днем рождения, Мудрая дайне, — поднявшись, Лейв поклонился и пошел к столику.

Эйя расположилась напротив.

— Согласно обычаю, полагается, чтобы кто-то из близких подал мне карты…

— Ты работаешь с Таро? Твоя мать гадает на рунах, она уже предсказала мне судьбу.

Оторвавшись от созерцания прокушенных пальцев, Лисенок осторожно покосился на риконта. Инстинкты оборотня зудели: он кожей чувствовал — капитан не хочет такого дара!

— Я это знаю, также я знаю, что за редким исключением предсказание совершается один раз. Сегодня мой день и мне решать, какие подарки преподносить друзьям и соратникам, — едва заметная тень лукавства мелькнула в глубине янтарных глаз. — Ведь от успеха или краха нашей экспедиции зависит, куда повернет история обитаемой Вселенной. Но сначала я должна открыть остальным некоторые тайны, известные лишь Дому Хав и Дому нор Хейд…