– Это я не собрался, – перебил Влатис зло, – а ты мог бы фильтры установить!

– Сам установи, – отрезал Уткин. – Неча говно изливать в люди. Ты и за собакой не убирал?

– Убирал, – буркнул Влатис и поспешно отвернулся, чтобы не так было заметно, что нагло брешет.

Я все слышал, но промолчал, мыслесвязью пользуются уже многие из продвинутых, сказочные возможности, но требуется ментальная дисциплина, чтобы выдавать именно то, что хочешь, без сопутствующего мусора бессвязных картинок, ощущений и желаний.

У меня получается легко, почти само собой, то ли гены так легли, то ли моя самодисциплина, а вот, к примеру, Сергей Гамбург, прекрасный специалист, с подключенным чипом, ни разу даже не пытался. Страх, что вывалит кучу грязного белья, пересиливает жажду обмениваться информацией без применения примитивного и крайне медленного речевого аппарата.

Добросовестно отработал полноценный час в общем зале, это уступка лично директору института, как бы демонстрация смычки с коллективом вживую, затем отправился на третий этаж, где у меня свой кабинет с нормальными солидными стенами, что не двигаются по щелчку пальцев и вообще сложены из кирпича в те времена, когда и слова такого, как «хай-тек», не существовало.

Вообще-то я специалист по проблеме выживания человеческой цивилизации, но это слишком как бы абстрактная и далекая от нашей повседневности профессия, даже так истово ожидаемая сингулярность – всего лишь первая ступенька к проблеме неуничтожимости нашего вида.

Чем выше мощь хайтэка, тем способнее будем противостоять как изменениям климата, так и внезапным катастрофам, вроде извержения супервулканов, падения астероида, взрыва поблизости сверхновой с ее жестким излучением и множеством прочих напастей, которые пока что предотвратить не можем, но вот в недалеком будущем…

Очень-очень скоро и очень стремительно расселимся сперва по планетам Солнечной, а потом сразу же отправимся к ближайшим и даже дальним звездам.

Но даже тогда, когда заселим и освоим галактику, угроза уничтожения всего лишь уменьшится, но не исчезнет. Останется опасность атомных бурь в пространстве, перерождения материи, а чего стоят гравитационные цунами, в которых исчезают без следа целые галактики?..

Так что сейчас я на самой первой ступеньке. Моя работа только-только начинается. И я вроде бы еще не востребован по-настоящему, о чем трусливо помалкиваю, а то одни скажут, что занесся, другие приставят к виску большой палец и помашут растопыренными остальными.

Я вздрогнул, когда дверь распахнулась, в проем заглянул Касарин, свежезеленый, как сто тысяч только что вылупившихся жаб.

– Шеф!.. – сказал он страшным шепотом. – Нарушаете традиции?

Я повернулся на крутящемся кресле в его сторону.

– Какие?

– Не реже, – напомнил он, – чем раз в месяц, как мы пообещали директору, обедаем не в кабинетах, а в кафе общего пользования!.. А у нас уже второй месяц без застолья!

Я скривился, но послушно поднялся, обещания нужно выполнять, иначе минус в репу, социальный рейтинг поддерживается и такими мелочами.

– Да, конечно. Пойдем.

Через улицу от нас неплохое кафе, хотя сейчас все неплохие и совершенно одинаковы, мы с Касариным вошли под парящий без опор широкий навес, Диана прервала разговор с Карповым и Южалиным и пошла к нам.

Шенгальц тоже направился было к нам, но Диана встретила его таким взглядом, что он стушевался и поспешно плюхнулся за стол к Камнеломову.

Касарин смиренно молчал, опустив глазки, раз уж повезло оказаться за столом со мной и Дианой, а она, ничего у нас не спрашивая, почти мысленно заказала автоматическому шеф-повару блюда, только чуть-чуть губами шевелила, проговаривая про себя слова.

Некоторые вещи женщины осваивают быстрее мужчин, я помалкивал, в таких вопросах Диана не ошибается… да и вообще не помню, чтобы в чем-то ошибалась. Может быть, потому, что женщины осторожнее нас и на большие цели не замахиваются.

– Мясо натуральное, – предупредила она, – хоть с виду как синтетическое, уступка неолуддистам. Шеф, у вас очень уж серьезное лицо.

– Я разве не весь такой?

– Не весь, – заверила она с таинственной улыбкой.

Касарин потупил глазки в тарелку, а я проговорил с натугой:

– Сейчас весь мир на грани, напряжение вышло на точку закипания. Почти все население, что перешло на базовый доход, разделяет теперь ценности неолудов. Простые люди счастливы жить этим днем, а будущее страшит…

Официантка принесла на большом поднос заказ, хотя проще бы дроном, но то ли стараются сохранить исчезающие рабочие места, то ли уступка неолудам, чей голос становится громче и требовательнее.

Диана помогла переставить блюда на стол, официантка поблагодарила кивком и удалилась.

Диана сказала мягко:

– Но разве не видят, что ученых не сломить, каста ученых сейчас, как первохристиане, что готовы на костер за свои убеждения! Разве правительства всех стран поддерживают ученых?..

– Они видят и то, – напомнил я с горечью, – что при демократии правит большинство. А большинство сейчас на базовом доходе, сейчас жить как никогда привольно. Большинство начинает требовать остановить прогресс, «чтобы не испортить такое щасте». Потому наиболее активные неолуды и те, кто за ними стоит, скоро начнут новую атаку.

Она внимательно всмотрелась в мое потемневшее лицо.

– Новая… будет мощнее?.. Ты ешь, а то совсем исхудал.

– Новая будет разрушительнее, – ответил я с натугой. – Кто прохаживался насчет русского бунта?.. Так вот бунт а ля рюс начинается по всей планете. Глобализация, господа.

– Начнется?

– Уже начался, – ответил я. – Бессмысленный и беспощадный. Так что торопитесь. Нам не остановить стихию, это как ураган, тоже бессмысленный и беспощадный. Правительства беспомощны, надежда только на армии, но у каждого солдата смартфон в кармане, так что любая армия уже часть общества с его проблемами, желаниям и стремлениями.

Некоторое время ели молча, слышно было только стук вилок да деликатное почавкивание Касарина, самопальная модификация его организма привела к тому, что во время еды у него начинают раздуваться защечные мешки, как у хомяка.

От соседнего стола, за которым устроились неразлучные Лавр Лавров, Артем Глебов и Дмитрий Карпов, в нашу сторону повернулся Лавр, трагически серьезный и даже пугающий с его бородой под восточного экстремиста.

– Стремления даже у военных, – сказал он, – понятные… У рабоче-крестьянских армий, а они везде рабоче-крестьянские, даже в Ватикане идеалы тоже рабоче-крестьянские. Получать деньги просто так, иметь участок с садом и огородом, приличный домик с хорошей мебелью и… остановить мгновение.

Диана, прислушиваясь, молча резала мясо на ломтики, а я ощутил знакомое и чуточку пьянящее состояние, когда как бы вхожу в некое незримое облако, что охватывает по крайней мере это кафе и часть улицы, а это значит, смутно чувствую, как сейчас вон оттуда со стороны кухни выйдет официантка с подносом, заставленном кружками с пивом, те трое парней за столом у окна поднимутся и уйдут, но один обязательно шлепнет ее по ягодице, а с улицы с хохотом вломятся две девицы с крашенными в зелень волосами, закажут безалкогольное вино и пирожные…

Диана искоса поглядывала на мое застывшее лицо, а когда заметила некое подобие улыбки, спросила шепотом:

– Получилось?

Я спросил так же тихо:

– Что?

– Ты что-то видел, – сообщила она. – У тебя лицо было такое…

– Зачем тебе быть еще и умной? – спросил я с сердцем. – Прибить бы, чтобы мысли не читала.

Она улыбнулась, польщенная, хотя для нее не новость, что умная, степень доктора психологии получила не за стройные ноги.

– Меня нельзя прибивать, – сообщила она. – Умную, правда, можно, но красивую?

– Ты восхитительна, – признался я. – Даже не знаю, как у тебя это удается. Какие-то психологические штучки?

– Мое личное обаяние, – ответила она подчеркнуто хвастливо. – А ты что-то придумал, да?