– Ты – двойная… двукратная дура. – У Артема отлегло от сердца.

– Почему? – продолжавшим дрожать голосом тихо спросила Людмила.

– Во-первых, с тобой никогда не случится. Запомни – никогда! Врачи разве тебе не говорили? Говорили! – Артем чеканил слова нарочито уверенно, словно вбивая гвозди в голову жене. – А во-вторых, ты дура, поскольку вообразила, что могу тебя бросить. Потому и двукратная дура или дура в квадрате – выбирай, что тебе больше нравится!

Потом такие случаи повторялись не раз, но было уже проще, привычнее, пожалуй, не было и страха. По крайней мере такого, как в ту далекую ночь, наполненную долгожданной южной прохладой.

– О чем задумался, Артем? – спросил Виктор, начавший под чутким руководством сестры таскать из кухни в комнату вилки-ложки, а потом и салат, точнее, пару салатов.

– Скажи, ты никогда не боялся заснуть, как Алексей? Ну просто потому, что ты брат. Раз с ним случилось, то может и с тобой случиться. Было такое?

Виктор поставил тарелку с салатом на стол, вздохнул, присел напротив Артема и признался:

– Было. Потом ушло вроде. А поначалу было. Но я старался не говорить, чтоб не тревожить. А Люда тоже, наверное? Я никогда ее не спрашивал об этом.

– Да, с Людой такое было. Поначалу очень она боялась. Очень. Я потому и спросил, – ответил Артем.

– Знаешь, мне тоже в первое время не по себе было. Крутились такие мыслишки в башке, – разоткровенничался Виктор. – Особенно по ночам. Лежишь, а чертовщина разная в башку прет, как будто там медом намазано. Еще я очень боялся Нине о своих страхах сказать. Она потом места себе не находила бы. Помню, случай один на «северах» у нас был… Ладно, не буду о грустном. Там все обошлось. Просто нештатная ситуация, парень один, что со мной работал, тяжелую травму получил, а мне повезло. Это я к тому, что Нина страшно переживает всегда, потому я и боялся слово проронить насчет страха стать как Лешка. А потом вроде ничего, нельзя же всю жизнь бояться. Сплю как все, бессонница иногда случается. Но лучше пусть бессонница, чем как с Лешкой.

– Витя! – раздался из кухни голос Людмилы. – Где же ты? Взялся помогать, а сам исчез.

– Все, пошел, – заспешил Карпунцов. – Обещал ей кастрюлю с супом сюда перетащить, чтоб разливать сподручней было.

– Может, мне тоже к вам присоединиться? – Мелешкину стало неудобно оттого, что гость вовсю таскает тарелки, а он сидит сиднем и воспоминаниям предается.

– Да ладно, Тёма, там осталось с гулькин нос. Сейчас кастрюлю принесу и все. А, еще сковородку с картошкой. Отдохни, тебе ведь потом за руль садиться, – ободряюще улыбнулся Виктор. – Дорожка небось на подъезде к Меженску та еще?

– Да, ничего там не меняется, – безнадежно взмахнул рукой Артем, – каждый год обещают расширить и заасфальтировать заново. А по факту только ямы да выбоины наиболее здоровые наспех закатывают. Толку никакого: зима проходит, и по весне снова ямы на тех же местах.

Виктор притащил суп, затем появилась Людмила с хлебницей в руках, и в итоге все трое наконец-то уселись за стол.

– Кажется, ничего не забыла. – Привычный взгляд хозяйки промониторил находящееся на столе.

– Да угомонись ты, Люда. – Мелешкин понимал, что жена суетится сегодня больше обычного, пытаясь таким образом не думать о том, как они с Виктором будут рассказывать матери о Лешке. – Ты бы лучше брату выпить немножко принесла, да и самой не помешало бы.

– Знаешь, Артем, – откликнулся Карпунцов, – при других обстоятельствах я не прочь принять рюмашку-другую, да ты знаешь. А вот сегодня не полезет в горло. Давай вечером, когда в Меженск приедем. Ума не приложу, как матери сказать. Такое потрясение, а сердце ни к черту.

– Вот и я не приложу, – отрешенно ковыряя салат вилкой, согласилась с братом Людмила и подняла глаза на мужа. – Придется тебе, Тёма, на себя разговор брать. У нас с Витей нервы ходунами ходят.

– Я сам об этом начинаю думать. – Мелешкин понимал доводы Люды. – Ладно, прорвемся. В жизни всякое бывало, а мы прорывались. Тем более что новость-то радостная.

– От радости тоже сердцу может худо стать, если не умеючи сообщить, – вздохнула Людмила.

– Слушайте, родственники, давайте хоть немножко тему сменим? – предложил Виктор. – Как ваша Маша? Как у нее с учебой?

– Братик, дорогой, – удивленно подняла глаза Людмила, – ты же спрашивал уже о ней. Аль забыл? На четвертом курсе она. Целыми днями в институте.

– Ой, мать, неужели ты в это веришь? – иронично произнес Артем. – В институте и нигде больше? С приятелем своим время проводит. Почему, кстати, она домой к нам его не приводит, если у них все серьезно?

– Вот ты у нее и спроси об этом, – отрезала Людмила. – Ты же отец! Так поговори с ней по-отцовски.

– При чем тут по-отцовски? – Мелешкин не до конца был согласен с логикой жены. – Если бы сын, то понятно, а тут девчонка. Тебе как матери проще.

– А раз мне проще, то я, к твоему сведению, давно уже поговорила и не раз, – подытожила Людмила. – И тебе об этом рассказывала, только ты почему-то не веришь. С Сережкой у нее все несерьезно. И сам он парень не для жизни, юморной какой-то. С ним посмеяться и пошутить можно, а вот насчет большего сто раз подумать стоит. Маша это чувствует. Не надо думать, что у нас дочка белое от черного отличить не может. Слава Богу, разницу понимает. Она сама почувствует, с кем нас знакомить и когда.

Артем решил не спорить с женой, тем более что со многим в ее словах он был согласен. Маша – действительно девушка серьезная, не вертихвостка. Хотя и такой девушке может вскружить голову понравившийся парень. Подумает, вот он, принц на белом коне, и бросится, утратив осмотрительность, в омут страсти. А когда вынырнет назад, то окажется, что и конь под принцем отнюдь не белый, да и принца как такового не наблюдается, а торчит на его месте заурядный пацан. Хорошо еще, если после протрезвления чувств в животе ничего не добавится. Вон их сколько, матерей-одиночек, по белу свету ходит.

До слуха Мелешкина, задумавшегося о жизненных перспективах дочери, стали долетать фразы из разговора жены с Виктором. Карпунцова интересовали малейшие детали ее общения с Лешкой. Виктор не скрывал, что очень сильно волнуется.

Мелешкин подумал, что самое лучшее сейчас – это быстрее поехать в клинику и тем самым сократить время терзающего душу ожидания.

– А не пора ли нам в путь? – Дожевывая картошку, Артем обвел взглядом жену и Карпунцова. – В народе говорят: хуже нет ждать да догонять.

С предложением Мелешкина они сразу согласились, начали двигать стульями, носить посуду на кухню, упаковывать гостинцы для Меженска. Сам Артем таскал собранные Людой еще накануне пакеты, сумки и сверточки в багажник. Наконец, убедившись, что ничего не забыто, и оставив на столе подробную Людмилину инструкцию для дочери, что где находится и что надо купить, тронулись в путь.

Вахтер на КПП в клинике без препятствий пропустил внутрь Мелешкина с женой, благо их физиономии уже примелькались, а вот Виктора тормознул:

– Товарищ, постойте, вы у нас кто будете?

Виктор, намеревавшийся вслед за четой Мелешкиных пройти через турникет, остановился и с некоторой степенью недоумения в голосе представился:

– Я – Карпунцов.

– Карпунцов у нас в палате номер сорок пять лежит, – то ли съязвил, то ли действительно не понял вахтер.

– Я брат Алексея, старший. – Виктор достал из кармана паспорт и протянул его.

– Подождите, – вмешалась Людмила, – я же еще вчера говорила, что сегодня к Алексею брат приезжает.

– Вчера не я дежурил, а сменщик мне ничего не передал. – Вахтер изучил паспорт Виктора, тщательно пролистав все странички, даже пустые, и вернул его хозяину. – Проходите. Вы сначала к Ивану Петровичу загляните. Он как раз еще на месте, потом куда-то ехать должен, как мне секретарша говорила.

– Хорошо, так и сделаем, – ответила за брата Людмила.

В приемной перед дверью директорского кабинета – а Померанцев, с тех пор как стал исполняющим обязанности директора, часть дня проводил здесь – вертелась на кресле секретарь Лина. Она разглядывала в зеркальце результаты нанесения туши на ресницы. Дверь из коридора в приемную была открыта, и Лина не успела спрятать зеркальце и тушь в косметичку. Лицо ее от смущения покрылось краской, но Карпунцов с сестрой не обратили на секретаршу никакого внимания. Мелешкину же захотелось рассмеяться, но он сдержался, решив, что Лина может обидеться. В результате Артем лишь заговорщицки подмигнул девушке и получил в ответ благодарную улыбку.