Имея возможность расширить горизонт понимания этой ситуации от восприятия этого видео Настей до его создания, заметим, что у ребят ушло много времени на то, чтобы найти подходящую жертву. Во-первых: они сразу же выходили, когда за прилавком был мужчина. Во-вторых: они не стали выкладывать или даже как-то оформлять ситуацию, когда им продали сразу. Им было важно показать реакцию на предложение двойной цены.

В другом видео Насте представилась возможность посмотреть на драку алкашей за деньги, конёк глазаколов.

Так же удача улыбнулась ей, и она смогла увидеть целый репортаж о том, что правда действует на людей очень сильно, но некоторые реагируют не неё неадекватно. Вёл его только Даня, объяснив это тем, что его друг и соведущий Юрас немного раскис от воздействия гормонов, “Привет, Настя”, – махал он ручкой в экран. Далее, когда пошёл ролик, она узнала Ирину квартиру и увидела, как её тёзку – толстушку доводят до того, что она начинает кидаться салатом и соком. И самое интересное, конечно, было то, что у этого канала были сотни тысяч просмотров. А в комментариях встречались восторженные речи о том, как смело парни вскрывают нашу действительность.

Настя откинулась на стуле и, глядя в место соединения стены и потолка, задумалась о Юре. Он был привлекательным, остроумным, заботливым. Самое странное и подходящее для Насти, у него хорошо получалось учиться, а то, как они вместе щёлкали различные задания, вообще было чудом каким-то. Ведь отовсюду она слышала, что отношения учёбе могут только навредить, да и сама с этим была согласна, а тут всё наоборот. Но в эту секунду вспоминая его поведение на дне рождения, сегодняшний тошнотворный стэнд ап и его отношение к этому, его участие в этой странной современной тенденции вывести мастурбацию, разговоры о ней в раздел само собой разумеющихся вещей. И тут она терялась, ведь она тоже это делала, не часто, тем более последнее время, когда у неё был Юра, но ей это знакомо. И в то же время никогда не возникало у неё желание с кем-то это обсуждать, даже с подружками, хотя она и замечала, что более раскрепощённые её одноклассницы об этом разговаривают и даже шутят над этим. Но не все, а две-три девочки из класса, и это ей помогало думать, что она нормальная. Особенно, когда одна из веселиц-передовиц, завела шутку про свои пуки и коричневые пятна на белых трусиках. В этот момент она окончательно успокоилась, что, скорее всего, это у девочек что-то не так, а не у неё. И всё же она не могла объяснить себе почему, по её мнению, не нужно говорить об этом, почему это стоит оставить закрытой темой. Просто она так чувствовала, ей было так комфортно. А что касается тренда признать порнографию нормальным, массовым и естественным явлением, это она принять совершенно не могла. Она её не смотрела, и у неё не возникало такого желания. Некоторое время назад, когда ей было лет четырнадцать по какой-то причине при поиске обычной житейской или учебной информации открывалось окно с самой откровенной порнографией. В первый раз она так испугалась, что выключила компьютер кнопкой пуск. По неизвестной причине так продолжалось некоторое время. В один из таких разов она задержала взгляд на происходящем. Но когда она увидела взгляд, направленный в камеру, и осознала, что это всё снимает кто-то третий, ей стало душно от обиды, непонятно на что направленной, но сигнал мозга о том, что так вообще не может быть, заставил её выключить, несмотря на то, что, в некотором смысле, это притягивало внимание. После этого она научилась быстро закрывать подобные окна, а через какое-то время это прекратилось, ей представлялось, что, возможно, государство приняло в этом участие, ужесточив регламент размещения этих материалов в сети. Но ей всегда оставалось непонятным, как это вообще возможно, наличие таких фильмов в общем доступе.

И вот у неё парень, который на стороне популяризаторов подобных вещей, да ещё и творящий на камеру гнусности под видом борьбы за правду. Настя смотрела в стенопотолок и чувствовала, как все положительные моменты – приятная совместная учёба, шутки, объятия, перспектива жить в отдельной квартире со всем вышеобозначенным теряют свою ценность. Даже скорее не ценность, а вообще возможность длиться дальше. Она чувствовала, что под воздействием этих открытий Юра становится ей чужим человеком. Ей казалось очень грустным то, что они не будут больше вместе, то, что ей придётся как-то это ему объяснять. Но потом ей стало легче от того, что это произошло сейчас, а не потом, когда она почувствовала бы себя с ним одним целым, когда ей пришлось бы отвечать за его действия. В этот момент раздался телефонный звонок, звонил Юра:

– Да, – ответила Настя.

– Привет, как ты, нормально доехала?

– Всё отлично, доехала хорошо.

– Ну, отлично. Завтра увидимся?

– Не знаю, завтра давай созвонимся.

– Ну, ты что до сих пор сердишься?

– Нет, Юрка, не сержусь, просто ложусь спать. Давай завтра созвонимся.

– Ок, давай, отдыхай. А! Это… канал-то посмотрела?

– … Посмотрела, Юр, при встрече поделюсь мыслями. Всё, давай, спокойной ночи.

– Спокойной ночи, Настанька. До завтра.

На следующее утро, как обычно для выходных, она проснулась в начале девятого, было воскресенье. То, что она решила на счёт их отношений с Юрой никуда не делось, а наоборот казалось уже свершившимся актом. Она позавтракала, собралась и поехала в Эрмитаж, когда они в середине сентября в субботу собрались туда с Юрой, была огромная очередь, и Юра уговорил её сходить “как-нибудь в другой раз”, зимой даже в выходные народу мало. Сейчас она была благодарна ему за это – Эрмитаж останется только её, Эрмитаж будет без Юры.

А Юра в это время спал – ночь была весёлой.

Когда он проснулся, ему не очень хотелось кому-либо звонить, ему хотелось есть, а ещё больше пить. Он потихоньку раскачался, попил-поел, в общем, ожил. Стоит всё же сказать, что редко он приходил домой после гулянок так, чтобы на следующий день, прям, ласты клеить вместо обоев. Сегодня был не заурядный случай, да и то, после завтрака и душа он чувствовал себя вполне нормально. Своё воскресенье он планировал провести в покое, ни о каких Эрмитажах ему и не думалось. А вот чтобы Настя приехала ближе к вечеру, это было бы здорово. К середине дня он решил всё-таки позвонить и позвать Настю к себе, завтра веселее будет вдвоём ехать в универ.

– Да, – ответила Настя.

– Привет, Настя. Есть отличное предложение, приезжай ко мне, закажем чего-нибудь вкусного, посмотрим кино, ну и чаю попьём.

– Юра ты извини, я понимаю, что это, возможно, странно и уж точно неприятно. Но я не смогу больше к тебе приезжать, и общаться мы сможем только как однокурсники.

– Настя, ты чего это? Вчерашнее что ли не прошло?

– Юра, спасибо тебе за совместно проведённое время, и ты извини меня… Я посмотрела ваш канал, то, что вы делаете бесподобно! Настолько, что я чувствую себя отсталой. Было бы здорово, если бы мне не пришлось всё это повторять при встрече. Пока.

Переворот, рывок, натяжение. Юра присел.

– Идиотка что ли? – промолвил он и усмехнулся.

Что она там увидела? Или она действительно думает, что на это можно обращать внимание, на всяких придурков, которые ведутся на их с Даней розыгрыши? Ну, пусть повыпендривается. Юра не верил, что это так вот делается, поэтому выдохнув, заказал себе две огромные пиццы, холодного пива и позвал Даню. Который был не прочь приехать, ведь ему даже одеваться не надо было. Он просто вызвал машину к дому, спустился, сел в неё и вышел через десять минут у подъезда Юры.

На следующий день в университете Настя не стала от него бегать и скрываться, она поздоровалась с ним при встрече, но шла в другую сторону и сказала, что спешит. В общей аудитории она села на своё обычное место и Юра решил, что всё позади, как в прошлый раз. Но в процессе лекции понял, что ошибся, Настя держала себя совсем по-другому, чем раньше. Юра решил поиграть в эту игру и стал таким же отчуждённым, как и Настя.

На следующий день повторилось то же самое, но Юре эта игра надоела. Когда они выходили с общей лекции он сказал ей: