– Не понимаю, – медленно покачивая головой, пробормотал капитан.

– Я сейчас объясню.

Заглядывая Леманну в глаза, отец Томазо хотел дружески накрыть рукой ладонь капитана, но тот резко убрал ее за спину.

– На мгновение давай представим, что катастрофа уже случилась и мир погрузился в страшный кошмар. Что будет потом? После этого… Когда выжившие выйдут из укрытий и выберутся из-под земли на свет Божий. Как ты думаешь?

– Хаос, – с эмоцией ожившего робота, находясь в полнейшей прострации, автоматически ответил Леманн.

– Именно, – тут же схватился за это слово кардинал. – Хорошо, что ты это понимаешь. Нужно с горечью в сердце признать, что люди в такой ситуации превращаются в неуправляемое стадо, и, поверь мне на слово, оно будет необузданно и беззащитно. А это неизбежно приведет его к гибели. Стадо вымрет, как малое неразумное дитя. Но мы же не хотим всеобщей погибели. И что может его спасти?

– Кнут? – предельно холодно высказал свою версию Леманн, так как начал догадываться, куда клонит кардинал.

– Не совсем так. Людей спасет только Вера! А если она сможет опереться на силу, то это, вне всяких сомнений, станет истинным возрождением настоящего, подлинного христианства. Ты понимаешь меня?

– Кнут и пряник. В принципе все достаточно предсказуемо…

– В тебе сейчас говорит разочарование и злость от непонимания высшей цели. Ты просто не знаешь всего, что знаю я.

– Возможно, и не знаю. Более того, я точно не понимаю, чем могли помешать в этой вашей схеме дети? – начиная закипать, с каменной интонацией задал вопрос капитан.

– Занятыми автобусами…

– Что!?

Негодование и злость, разочарование и боль – все это единовременно слилось в коротком, но таком болезненном вопросе Кристофа.

– Не спеши осуждать и презирать, – в голос кардинала вплелись стальные нити. – Мы знакомы много лет, и ты всегда верил мне. Верь и сейчас. Я сам готов остаться и уступить кому-то свое место в убежище с открытым сердцем и без колебаний. Но у меня есть понимание цели. Великой и благой. Кто поможет людям в будущем хаосе? Кто даст им Веру? Кто укажет путь праведности и любви? Только святая церковь! А без истинных, праведных носителей веры она слаба. Только святые отцы могут по-настоящему дать Веру и Божью Любовь людям. Только отцы…

Кардинал задумчиво замолчал, будто давая Кристофу время на осознание его слов.

– Вспомни времена Колумба и Магеллана. Рискуя жизнями, стоически перенося все трудности и невзгоды, а порой и умирая, святые отцы шли в этот чуждый мир, неся с собой истинную Веру. Ведь именно католическая церковь посылала своих любимых сынов на смерть ради лучшего мира. Они несли слово Божье, его Заветы и Любовь. Ты же не будешь отрицать очевидные вещи?

Кристоф молча покачал головой.

– Уверен, что подлинную доброту христианства ты тоже отрицать не станешь.

Безмолвное движение головы повторилось.

– Сын мой, верь мне… От чистоты твоей веры будет зависеть очень многое. А я знаю, насколько истинно ты веришь. Не меньше, чем любой из членов совета. Не меньше меня. Даже не меньше Папы…

Последовала мгновенная реакция на слова. Леманн резко вскинул голову и внимательно посмотрел отцу Томазо в глаза. Эта неосязаемая дуэль длилась всего несколько секунд, но ее хватило, чтобы Кристоф сделал выводы и принял собственное решение.

– Но дети…

– Великая и ужасная жертва… Ты должен понимать, ты же солдат, – тяжело вздыхая, кардинал приложил обе ладони к груди.

– Я все равно приведу в убежище детей! – с гранитной убежденностью в голосе воскликнул капитан.

– Одного рейса хватит! Мы перенаправили автобусы. Они поехали по близлежащим к Риму соборам и церквям. Соберем святых отцов с их семьями. Они станут той самой божественной армией во вновь воскрешенном мире.

– Автобус уже уехал за детьми. И я послал своих людей за ними. Уверен, что они привезут не менее пятидесяти человек.

– Ты осмелился шагнуть против нас? Против Бога и святой церкви?

Глаза кардинала сверкнули обжигающим гневом, а сам он одним движением поднялся на ноги и навис над сидящим капитаном. Его плотно сжатые губы натянули кожу на скулах и от этого лицо приобрело некий зловещий вид.

– Вовсе нет. Я люблю Бога и уважаю святость церкви. Мне очень этого не хочется, но если понадобится, то я смогу пойти против человека по имени Серджио Томазо.

После этих слов Леманн встал и с высоко поднятой головой спешно вышел из кабинета кардинала…

Шотландия. Залив Гар-Лох. Военно-морская база Клайд. Пункт базирования Фаслейн.

После получения информации о солнечной вспышке и экстренного совещания, руководство базы действовало четко и оперативно. Нужно отдать им должное, все вопросы решили за пятнадцать минут и тут же начали осуществлять план эвакуации.

Первое – сняли с работ на лодках весь обслуживающий персонал и оставили только действующий экипаж. В течение получаса все гражданские специалисты оказались отправлены по домам. Лишь потом техники узнали истинную причину таких перемен, но было уже поздно. Пока царило всеобщее непонимание и неразбериха, охрану доков значительно усилили и попасть на охраняемую территорию без спецпропуска стало нереально. Весь следующий час экипажи лодок работали не покладая рук, спешно набивая военные субмарины нужными припасами. Несколько сотен рабочих наблюдали все это, стоя за забором под присмотром вооруженных бойцов охраны. За это время к семейным подводникам по секретному распоряжению командования, пришли их жены с детьми. А оставшимся холостякам в экипажах разрешили вызвать к себе на борт по одной близкой подруге. Чуть ранее на борт одной из лодок поднялся практически весь командный состав базы с семьями.

И только после этого обстановка разом изменилась. Люди напряглись и окончательно поверили в полную серьезность происходящего. Охрана базы, состоящая из спецроты министерства обороны, наблюдая за тем, что происходит, потребовала себе отдельную подлодку для дальнейшей эвакуации. Вполне естественно, что их коварно обманули, быстренько пообещав субмарину типа "Трафальгар", которая не так давно вернулась с ремонта. Лодка действительно стояла в доках, но без топлива.

Дальнейшие события развивались крайне стремительно и полностью спонтанно. К шумной толпе перед воротами в доки постоянно присоединялись все новые и новые группы людей. Атмосфера на базе, подобно включенному в розетку утюгу, неизменно накалялась все сильнее. Экстренный выход в море основного количества лодок стал последней каплей, и на базе произошел стихийный бунт.

Люди наконец осознали, что их бросают, и надежда на спасение тает на глазах. Оставшиеся подводники, совместно с техниками из обслуживания и гражданскими, отчаянно кинулась на бойцов охраны. Солдаты, без долгих раздумий открыли огонь на поражение из автоматических винтовок и пулеметов. Менее чем за минуту передние ряды атакующих оказались выкошены полностью. Но тысячную толпу, ослепленную жаждой кровавой мести, уже было не остановить… Невзирая на ужасающие потери, мятежники прорвали охранный периметр и ворвались в доки. За несколько минут бушующая масса людей смяла немногочисленные посты охраны. Часть оставленных на произвол судьбы военных буквально разорвали на части, а оставшихся утопили в заливе, прямо у пирса. Разъяренные толпы попытались захватить две оставшееся субмарины, но экипажи предусмотрительно успели закрыть люки.

Пока последние оставшиеся лодки под гневные крики людей медленно отходили от причальных стенок, многочисленные толпы людей загнанно метались по пустым докам. Быстро выяснилось, что три резервные лодки использовать невозможно. В две из них даже не было загружено топливо. А в третьей, полностью готовой к отплытию, невозможно запустить систему электропитания без введения особых секретных кодов. Кто-то из офицеров подал мысль, что коды можно найти в штабе, и обезумевшая толпа рванула туда. Не понадобилось много времени, чтобы окончательно понять – все напрасно. Компьютеры заблокированы, а кодов нет. После этого массовая истерия полноценно взошла на свой всемогущий трон. Люди окончательно потеряли всякий контроль и начали громить все подряд…