Да, жизнь у нее тоже была нелегкая, а с моим появлением стала только сложнее. Ей пришлось уйти с хорошей работы, чтобы заботиться обо мне. В итоге денег всегда не хватало, мы никогда не шиковали, но у меня было все, что необходимо. Да, не было того, чего хотелось, но то, что было необходимо — имелось.

Многим мы питались с огорода — тем, что выросло за лето, что бабушка солила, мариновала, сушила и закатывала. К тому же с пятнадцати лет я стараюсь ей помогать — пенсия невелика, как, наверное, у всех пенсионеров, а расходы на подростка-школьника очень немалые. Поэтому я постоянно где-то перехватываю — раздаю флаеры, листовки, разношу газеты, расклеиваю объявления. А в этом году мне удалось договориться с директором — я два раза в неделю по вечерам буду убираться в школе. Конечно, ограниченное время, так как директору не нужны проблемы с какой-нибудь трудовой инспекцией в случае чего, но главное, что за это будут платить. Конечно, мы также с ним договорились, что об этом никто не будет знать. Ни ему, ни тем более мне, не нужны какие-то слухи и пересуды. Обо мне и так легенды ходят, еще не хватало, чтобы меня дразнили из-за того, что я подрабатываю поломойкой. Уже вижу лицо Чернова, Сорокиной и остальных, когда они выкрикивают обидные слова и придумывают мне новые прозвища. Так что придется соблюдать конспирацию, чтобы никто о моей работе не знал.

***

Мы посидели с Иркой на качелях, обсудили события сегодняшнего дня, я рассказала ей про свою дачную любовь, потом мы встретили ее младшего брата Лешку с его дружками, посмеялись над ними, пошутили, и к десяти уже решили возвращаться. Мы с Иркой жили в соседних домах, поэтому, очевидно, познакомившись в садике, с того времени и стали дружить. В начальной школе она училась в «Б» классе, в то время как я — в «А», вместе с Богатыревой, а после третьего нас, к счастью, расформировали, и мы с Иркой оказались за одной партой, с тех пор мы и вовсе стали не разлей вода.

Я знакома с ее родителями, с Лешкой, который, по нашим подозрениям, в меня тайно влюблен, мы все прекрасно общаемся и дружим. И честно, я рада, что они есть в моей жизни. Потому что этим людям я доверяю. А тех, кому стоит доверять, можно пересчитать по пальцам. Поэтому таких людей нужно ценить и беречь.

— У Лешки в субботу днюха. Хотим семьей отметить, потом он со своими друзьями уходит, — проговорила Ирка, когда мы подошли к трансформаторной будке, у которой по многолетней традиции расходились по домам. — Придешь?

— Он приглашает? — усмехнулась я.

— Ты же знаешь, ты — часть семьи, — улыбнулась Ирка. — Мама уже тебя посчитала, папа ждет тебя доигрывать партию в нарды, а Леха… Леха обоссытся от радости, если ты придешь, — рассмеялась Ирка. — Отвечаю, он в тебя втюрился. Я слышала, как он говорил своему другу, что когда-нибудь женится на тебе, — улыбалась Ирка во весь рот.

— У-у-у, тогда его постигнет разочарование. Но надеюсь, что к тому времени, как он узнает обо мне правду, его «влюбленность» уже пройдет, — улыбнулась я, носком пнув стекло от бутылки.

— Кто бы знал, что первая влюбленность моего придурка-брата будет в… мою подругу-лесбиянку, — снова расхохоталась Ирка. — Но ты всегда можешь передумать и перейти на другую сторону, — она пихнула меня локтем, и я врезала ей в ответ.

— Мне и на своей стороне хорошо, — хмыкнула я и подняла взгляд, ища свои окна. — Бабуля уже легла. Ладно, давай, до завтра. Как обычно, в 7:50? — я развернулась к дому, ожидая ответа.

— Да, все как всегда, — кивнула Ира, тепло улыбаясь. — Спокойной ночи.

Я кивнула ей и направилась домой.

Мне повезло с Иркой. Когда я только начала задумываться о том, что мне нравятся девушки, то сразу рассказала ей. Она абсолютно спокойно восприняла эту новость и даже успокоила меня. И она никогда не говорила и не намекала на то, что осуждает меня за это или что это плохо и неправильно. Не то чтобы мне требовалось ее одобрение, но знать, что она меня поддерживает, оказалось приятно.

Иногда меня посещали мысли, какой была бы моя жизнь в полной семье? Если бы у меня были мама и папа, которым я была нужна? Что было бы тогда? Какой была бы я? Но как бы я ни старалась, я не могла найти ответы на эти вопросы. Я лишь понимала, что из того, что есть, я довольна всем.

Глава 2

Первые два месяца учебы пролетели незаметно. Мы дважды в неделю оставались с Богатыревой на консультации у Альфии для подготовки к конкурсу, и если она где-то задерживалась, то непременно устраивали словесные пикировки. Ирка начала общаться еще и с Дашей Сорокиной, с которой теперь сидела на уроках, к моему неудовольствию. Как объясняла сама Ирка, ее новая подруга на самом деле неплохая. А еще очень веселая и интересная. Когда я об этом узнала, то мы полтора дня с Иркой даже не разговаривали — я жутко разозлилась на нее. Но когда она пришла ко мне вечером с эклерами, предлагая подписать мировую, я оттаяла. Что сказать, еда — моя слабость.

Мы поговорили, она все объяснила, и я смирилась с тем, что у нее немного расширился круг общения. В конце концов, она мне не питомец, и я не могу ей запретить что-то делать. Ирка же пообещала, что нашей с ней дружбе это не помешает и что я всегда буду для нее на первом месте. Мне пришлось согласиться. Я не могу убедить ее в чем-то. Если она не верит, что вся эта тусовка — сплошные лицемеры и скоты, пусть убеждается в этом сама. Мне с головой хватает проблем с Богатыревой и Черновым. Буквально на прошлой неделе был вообще из ряда вон выходящий случай.

Мы, как обычно, ждали Альфию Тимирязевну, перебрасываясь легкими оскорблениями. Богатырева что-то сказала про мою привычку грызть ногти на руках, я в ответ плюнула очередным филигранно отгрызенным ногтем в нее. Слово за слово, и зацепились. Прервал нас снова Чернов. Они так и терлись с ним все перемены, и то, что они встречаются, уже не было ни для кого тайной. Хоть не сосались у всей школы на глазах, и то спасибо, а то меня бы тошнило каждый раз, когда я это видела.

И он зашел как раз в тот момент, когда Богатырева стояла у доски и собиралась швырнуть в меня тряпку.

— Оба-на, — присвистнул Чернов, видя, что его подружка выглядит, как разъяренная фурия. — А я вовремя, — улыбнулся он, подходя к Богатыревой и забирая у нее тряпку. — Малыш, не трать на нее свои нервы. Ее подружайка ее кинула, пытаясь в нашу компанию влиться, про нее забыла, вот она и бесится.

— Закрой свой вонючий хавальник, урод, — огрызнулась я, хотя понимала, что он сказал это специально, чтобы меня задеть.

— Ого, какие выражения, — цокнул языком Чернов, обнимая за талию Богатыреву. — Кажется, я прям на больную мозоль надавил, да? — усмехнулся он.

— Да ей нужна ваша компания как корове седло, — фыркнула я. — Кому интересно тереться с вашей компашкой дегенератов?

— Да вы обе втайне об этом мечтаете, — засмеялся парень. — Лично ты наверняка сейчас завистью исходишь, что с ней хотя бы Дашка разговаривает. А вот на тебя, убогую, всем класть. Что, кончилась ваша лесбияночья любовь? Плохо работала? — заржал Чернов, показав известный жест с помощью двух пальцев и языка.

— О, поверь, с этим я справляюсь куда лучше, чем ты со своим крошечным членом, — усмехнулась я.

— Слышь, овца, докажи, что он крошечный, — тут же быканул Чернов, выпятив нижнюю челюсть.

— Ну, либо крошечный, либо ты не знаешь, что с ним делать. Иначе бы твоя бабенка не была такой психованной. Значит, не удовлетворяешь ты ее. Может, тебе помочь? — участливо спросила я, наклонив голову. — Подсказать там, не знаю… Богатырева, — обратилась я уже к девушке. — Хочешь узнать, что такое оргазм? А то, я так понимаю, у Чернова с этим порядок только в теории.

Дима отпустил свою подружку и двинулся ко мне.

— Ах, ты, тварина, — прошипел он, делая шаг вперед, но Богатырева снова задержала его. Странно, я думала, она вместе с ним мне в волосы вцепится.