– Цель вашего визит-та в Литву? – интересуется прибалтийский таможенник.

– Я это…

– А, пон-нятно. Чего я спрашиваю? – кивает таможенник, увидев в моих руках шуршащий пакет. – Добро пож-жаловать.

И шлёпает мне в паспорт печать.

Захожу в дьюти-фри, беру текилу, коньяк, забрасываю позванивающий стеклом пакет на плечо и начинаю неспешно прохаживаться вдоль дороги. В принципе, можно было бы и назад. Цели поездки достигнуты. Но ради приличия стоит побыть за границей хотя бы минут сорок. А не ломиться обратно, на Родину, как лось. Тепло, птички поют. И этот неповторимый запах Европы.

За моими метаниями наблюдает прибалтийский таможенник, который двадцать минут назад впустил меня в страну. Некоторое время он тоскливо провожает меня взглядом, а потом не выдерживает и машет рукой.

– Ну чег-го ты муч-чаешься? Иди уже обратно.

Вернулся на Родину. Ностальгия замучить не успела.

Медпред – работа нервная. В день приходится общаться с огромным количеством людей. Не все из этих людей тебе рады, а многие так и вообще не рады. И те, кто не рад, – это чаще всего пациенты.

В самом начале представительской карьеры досталась мне поликлиника в пролетарском районе. Почти весь район ещё в советское время застроили хрущёвками и поселили туда рабочих с ближайшего завода. В конце 2000-х там жили уже их дети и внуки, но атмосфера оставалась своеобразная.

Начальство вызывает меня к себе и распоряжается:

– Павел Владимирович, мы доверяем вам третью поликлинику. У вас отличные показатели, значит, и этот район вы поднимете без труда.

И тут я слегка приуныл. Что такое третья поликлиника, я знал. И почему девчонки-представительницы хором отказываются туда ехать, тоже знал. До сих пор по компании ходила байка, как одной невезучей девушке прямо во время визитов со служебной машины колёса сняли. Работать с этой поликлиникой было бесполезно. Пациенты, посещавшие её, покупали исключительно самые дешёвые препараты, а то и вовсе не покупали, а лечились народными средствами. А наши препараты были в списке отнюдь не самых дешёвых. Значит, яма в выполнении плана, прощай, квартальная премия, и совесть будет мучить.

Ну, раз начальство распорядилось – надо делать.

В первый раз еду в поликлинику с усилением – региональным менеджером Валиком. Валик нервничает не меньше моего. Входим в коридор. А там с самого утра – толпа. Просачиваемся к терапевту, прорываемся к урологу, разбавляем очередь беременных к гинекологу. Остаётся травматолог. И тут мы попали.

В кабинет мы вошли без труда. Смотрим: сидит очень пожилой седовласый доктор и лечит чуть ли не конвейерным способом.

– О, коллеги! – обрадовался травматолог. – Присаживайтесь на кушетку. Сейчас я пациента отпущу и поговорим.

А за дверью – толпа. Значит, на разговоры не больше трёх минут. Иначе будет скандал. Доктор отпускает пациента, кивает, мол, садитесь поближе. Достаю листовки, образцы, начинаю быстро рассказывать.

И, на свою беду, мы доктору понравились. То ли пациенты его довели, и захотелось переключиться, то ли давно с молодёжью не разговаривал. Короче, он всю нашу информацию мимо ушей пропускает и давай нам про свою практику истории рассказывать. А толпа за дверью волнуется. Пять минут проходит, десять. Пытаюсь встрять в монолог травматолога, «спасибо, доктор, мы пошли», но он чуть ли не силком усаживает нас обратно.

Пациенты заглядывают в кабинет.

– Э-э, вы тут скоро?

А доктор на них грозно так:

– Не мешайте мне с коллегами разговаривать!

И выставляет их обратно в коридор.

Короче, когда мы наконец-то вырвались, нас снаружи уже ждали. Такая типичная гоп-компания. Причём заранее в повязках и гипсах.

– Э-э, а ну идите сюда! Вы чего так долго?

Валик хватает меня за рукав.

– Пошли быстрее!

– Э-э, стопэ! А ну сюда, – ревут вслед пациенты.

Чуть ли не бегом мчимся по коридору. И тут краем глаза замечаю, что в нас что-то летит. Дёргаюсь в сторону, и костыль, который прицельно метнул гражданин с гипсом на ноге, стрижёт Валика по уху и врезается в стену. А ведь на сантиметр правее, и пришлось бы к травматологу возвращаться.

Больше в эту поликлинику Валик не ходил.

Где-то с середины 2000-х Минздрав решил разобраться с таким безобразием, как медпреды, и издал негласный указ. Почему негласный? Потому что официальный указ, напечатанный на бумаге, являлся нарушением антимонопольного законодательства и ещё кучи всяких законов, в которых я не разбираюсь. А тут собрал министр всех главных врачей областей в своём кабинете, погрозил пальцем, мол, чтоб в поликлиниках медпредов больше не видели. Можно только сотрудникам национальных компаний. А иностранцы, гады, родину продают.

Главные врачи, по старинной белорусской традиции, хором кивнули.

– Будет сделано!

И пошли пальцем районным главврачам грозить.

Для медпредов началась весёлая жизнь. Особо назначенные каратели из рядов старших медсестёр и начмедов дефилировали по коридорам поликлиник, вылавливая парней и девушек в деловых костюмах и пинками выгоняя их на улицу. Впрочем, в медпреды набирают людей упорных. Через пять минут, покурив на крыльце, эти деловые костюмы лезли обратно. Запуганные врачи опасались взять из рук медпреда ручку. Мол, что вы, это же взятка. На презентацию в ресторане приходили особо храбрые. Короче, наступили смутные времена.

Но работать-то надо. Планы продаж никто не отменял.

В очередной рабочий день крадусь в поликлинику. Прямо в фойе меня перехватывает грозная женщина в белом халате. На халате бейджик – начмед такая-то.

– Куда?

Хм, может, у меня на лбу профессия написана?

– В поликлинику, к терапевту, – отвечаю. – Приболел что-то.

– Да за километр видно, что медпред. Постановление Минздрава читали?

Не читал. Потому что оно устное. Но делаю лицо кирпичом.

– Да я приболел что-то.

– И в галстуке на приём припёрся?

Дресс-код, чтоб его! Вот где собака зарыта!

– Короче, иди отсюда! – машет кулаками дама в халате. – Если тебя в коридоре увижу – милицию вызову.

Выхожу на крыльцо, звоню начальнику. Так, мол, и так, начмед запрещает работать. Начальство успокаивает угрозами лишения премии. Эх, придётся идти.

Проскальзываю в кабинет к первому терапевту, душевно общаюсь со вторым. Только устраиваюсь на стуле у третьего, как дверь чуть ли не пинком распахивается! В проёме возникает объёмная фигура начмеда.

– Вот он! – откуда-то из-за спины руководства вопит вредная санитарка. – Я его сразу заметила. Шастаеть тут по калидорам!

– Я говорила тебе, к врачам не заходить?! – рычит начмед.

– Послушайте, у каждого своя работа, – пытаюсь оправдаться я.

– Это у меня работа, а у тебя – вредительство.

Дама хватает меня за воротник, рывком сдёргивает со стула. Я не ожидал такой подлости, поэтому чуть не оказался на полу.

– А ну-ка пошёл отсюда!

С позором меня изгоняют в коридор. Но и на этом проблемы не кончились. В порыве праведного гнева начмед вызывает милицейский патруль. Приходят два бравых сержанта и провожают меня вон из поликлиники. Дама кричит вслед, что я нарушил общественный порядок и требует для меня пятнадцати суток тюремного заключения.

Патрульные заводят меня за угол.

– Ну всё, иди себе.

– А как же…

– Иди, иди. Эта ненормальная нас по три раза на день вызывает. Всё медпредов гоняет. Если мы каждого будем в отделение волочь, у нас скоро там места не останется. Иди спокойно.

Я уже повернулся, чтобы идти к машине, как патрульный окликает меня:

– Погоди минутку. А подари ручку.

Неизменный атрибут каждого медпреда – это его ежедневник. Кто-то исписывает его деловыми пометками, кто-то рисует солнышки и крокодилов. Не раз я говорил моим сотрудникам: