И тут, словно в ответ на Володины мысли, за стеной взвизгнул перфоратор. И доктора осенило. Сосед!

С соседом у Володи давно были нелады. В самом начале службы тот настучал на будущего военного хирурга. Мол, слишком шумно отмечали офицеры назначение новичка, да ещё посмели его не пригласить. На второй же день службы у Володи были неприятности из-за этого с командиром.

На одной жалобе сосед не остановился. Через месяц накляузничал комендантше, что молодая семья за стеной слишком шумит по ночам. Комендантша, тётка скандальная и громкая, пришла разбираться. Володина жена краснела и заикалась, когда коменда на весь коридор осуждала интимные подробности их жизни. И понеслось. То громко кашляют, то телевизор после одиннадцати смотрят, то запахи от них неприятные.

Володя честно пытался договориться. Но сосед, сорокалетний мастер с камвольного комбината, даже слушать его не стал. Наоборот, написал жалобу, что капитан ему угрожал. Ещё и хвалился потом. Мол, ничего ты мне, сапог, не сделаешь! Если что – я тут же новую жалобу твоему командованию напишу. О том, что ты, пьяный, пытался на меня физическое воздействие оказать. И полетишь ты со своей должности как фанера.

Причём сам сосед себя не стеснял. Мог и в стену молотком постучать, как только пробило полночь, и Михаила Круга в сумерках врубить. А когда Володя, в свою очередь, приходил жаловаться комендантше, ему вежливо напоминали, что общежитие принадлежит комбинату, а они, военные, тут на птичьих правах.

Сосед снова взвизгнул перфоратором, и полка с медицинскими справочниками затряслась от его усилий. Капитан достал из холодильника заначенную бутылку коньяка, махом опрокинул полстакана и пошёл в гости.

В общем, не повезло в тот день соседу. Не его был день.

В настоящее время моя работа связана с аптеками. Постоянно мотаюсь по всей стране, контролирую сотрудников, помогаю им в сложных вопросах, короче руковожу.

Однажды решили с одним из подчинённых покреативить и отправиться в командировку по области. Как-никак 30 % продаж происходит в аптеках райцентров, а у нас там конь не валялся. Составили список городов, аптек, гостиниц и поехали.

Приключение вышло ещё то. В сумерках в каком-то лесу едва не покатали на капоте кабана, буржуйский навигатор обманул нас и с дороги привёл на какую-то гравийку. Пришлось узнавать дорогу у местного деда Талаша, который подозрительно поглядывал на нашу немецкую машину и вспоминал, куда он в 45-м пулемёт закопал. Коллега вышел по малой нужде и в темноте нащупал столб с предупреждением о радиационном заражении. Короче, было весело.

Утро встретили в крошечной гостинице райцентра и к восьми часам уже ждали открытия ближайшей аптеки.

Городок нехотя просыпался. Тишину типичных улочек советских пятиэтажек изредка нарушали одинокие автомобили. А у аптеки уже выстроилась нервная очередь. Две-три классические бабуськи, ведущие оживлённый разговор ни о чём, полдесятка маргинальных личностей, мучающихся похмельем, и два опухших типа в костюмах и галстуках – мы с сотрудником.

Бабки поглядывают на нас подозрительно, перешёптываются. Видно, за свидетелей Иеговы принимают. Маргинальные личности молча страдают. На крыльцо выходит зевающая дама-провизор, здоровается с бабками.

– I табе здароўечка, Пятроўна!

– Памагi табе Бог!

Волна оживления пробегает по очереди. Провизор открывает дверь, и бабки тиграми бросаются вперёд, расталкивая нерасторопных страждущих. Мы с сотрудником пропускаем всех и становимся в хвост очереди. Им нужнее.

Прямо перед нами оказывается тоскующий мужичок неопределённого возраста. От него плохо пахнет, умывался он последний раз дня три назад и спал в той же одежде, в которой пришёл в аптеку. Причём спал явно на асфальте. Бабки закупаются мешками лекарств, готовясь к зомбиапокалипсису, выносят мозг провизору и с чувством выполненного долга отваливаются. Начинается выдача боярышника. Мужичок нервничает, видя, как заветные флакончики тёмного стекла переходят в руки его товарищей по хмелю. Он беспокойно переступает с ноги на ногу, причмокивает губами, томится. И, видимо решив скрасить затянувшееся ожидание, обращается к нам:

– Проверка? – вот так, без здрасьте-досвидания.

– Нет, мы по другому делу, – отзываюсь я.

– Ясно, – кивает головой мужичок. – А у нас тут – вон оно как…

И он с такой гордостью обводит рукой аптеку, словно сам принимал участие в её создании.

– Красиво, – отвечаю я.

Мужичок доволен и проникается к нам доверием.

– Может, мы это. Возьмём сейчас боярышника и посидим, как люди.

– Спасибо огромное за предложение, но нам ещё работать сегодня. Да и за рулём мы.

– Жаль, – искренне расстраивается мужичок.

Но тут подходит его очередь, он дрожащей рукой меняет тарелку тусклой липкой мелочи на три заветных флакончика и, не удержав томления, залпом осушает одну, не отходя от кассы. Под щетинистой кожей судорожно дёргается кадык. По лицу расплывается блаженство. Мужичок подмигивает нам.

– Э-э, Василич, а ну завязывай бухать в аптеке! – кричит из-за стекла провизор.

Мужичок улыбается, лихо сбивает шапку на лоб и уходит в рассвет.

Поработав в аптеке, выбираемся на крыльцо. Серое утро. Впереди десятки аптек, дорога, три городка.

– Надо было соглашаться на его предложение, – шутит (или не шутит) сотрудник.

– Это ты виноват, – расстроенно бурчу я. – Не побрился с утра и пиво вчера весь вечер пил, вон какая физиономия опухшая.

– На себя посмотри, – парирует коллега.

Мы грустно идём к машине. А откуда-то издалека уже доносится весёлая песня нашего недавнего собеседника.

Приезжаю с утра в поликлинику. На стоянке перед крыльцом выстроились в ряд пять одинаковых хэтчбеков «Шко-да-Фабиа» белого и синего цвета, сиротливый красненький «Дэу-Матис» и гордая золотистая «Мазда-Берлин-Хеми». Судя по номерам «Шкод», мои основные конкуренты КРКА и «Нобел» уже на месте. Ну, кырковцу простительно: у него регионал-зверь по утрам перед поликлиникой в кустах с секундомером дежурит. И штрафует, если опоздал больше, чем на пять минут. А остальные-то чего так рано припёрлись?

Поднимаюсь в терапевтическое отделение. Четыре представителя рысцой носятся по коридорам, нарываясь на грубости пациентов. Мелькают лифлеты, галстуки. Доносятся обрывки накрепко впечатанных в мозг шаблонных ключевых фраз: «Наш препарат самый препаратистый…», «Период полувыведения на три часа больше.» Включаюсь в рабочий темп. Один врач, второй, третий, седьмой.

Наконец устало усаживаюсь перед кабинетом заведующего терапией. Конкуренты уже здесь. Тоже сидят, отдуваются. Начинаем общаться. Пациенты рядом. После двух вспышек наступает шаткое перемирие. Устанавливается очерёдность. Пациент-медпред-пациент-медпред.

Тут в конце коридора появляется деловая дама. Взгляд серьёзный, в руках строгая папка без логотипа. Но рыбак рыбака за километр чует. Такая же представительница, как и мы. Цокает каблучками, невозмутимо заходит в кабинеты. Две-три минуты, и цокает дальше.

Подходит к кабинету заведующего и рвётся к двери. И тут дорогу ей преграждает пожилой мужичок, только что рассказывавший анекдот «Солвею».

– Девушка, а вы куда? Тут очередь.

– Мне только спросить.

– А очередь из тех, кому только спросить – вот здесь, – и мужичок кивает на ряд представителей.

Улыбаемся даме, машем руками, предлагая присоединяться к нашей компании.

Дама гордо игнорирует наше предложение, задирает носик, тыкает пальчиком в экран планшета, отмечая визит в СРМ, и уцокивает по коридору.

– «Баер», наверное, – негромко говорит КРКА.

– Да какой «Баер»! – смеётся Берлин-Хеми. – С таким гонором явно какие-нибудь индусы.

В отделе хаос и полный цейтнот. В пятницу притащили кипу документов по новым препаратам урологического направления. Сделать аналитику, как всегда, как можно быстрее. Ну я же ответственный, поэтому приволок всё это добро домой и в субботу, пока семейные дрыхли, набросал кое-какие тезисы.