Бессмертный полк Бессмертный полк идет по миру! И мы шагаем вместе с ним! На гимн настраиваем лиру – Бессмертный полк непобедим! ПРИПЕВ: Бессмертный полк. Бессмертный полк. Мы скажем твердо «нет» войне! Бессмертный полк. Бессмертный полк. За мир и дружбу на Земле! Мы вместе гордо и открыто Несем портреты праотцов. Солдата имя не забыто! Героя надо знать в лицо! А мы – потомки тех героев, Что жизнь отдали на войне, Идем одним сплоченным строем За мир и дружбу на Земле. Борис Жинжеров Борис Жинжеров родился 3 ноября 1920 года. Ушел на фронт 14 июля 1941 года в составе Днепровской флотилии, которая попала в окружение. Выйдя из окружения, воевал пехотинцем, разведчиком, снайпером до 1944 года. В 1944 году был полностью комиссован по инвалидности. После войны работал в Черниговском областном управлении культуры до 1953 года, когда в связи с «делом врачей» как лицо еврейской национальности был переведен в областную библиотеку заведующим абонементом, где и работал до пенсии. Обладая прямым и резким характером, никогда не угождал начальству и в должности не повышался. В 1992 году эмигрировал в США, где и живет. Имеет двух детей, четверых внуков и четверых правнуков. Стихи сочинял всю жизнь. На некоторые из них композитором Пенкиным была написана музыка. Печатался в черниговской областной газете «Деснянская правда». Выход из окружения Туманом оделися дали, И рябью покрылась река. В лесу мы с бушлатов вставали – И снова походка легка. Мы шли сквозь кровавые будни, Сражаясь с врагом по пути. Нам карты и планы не нужны, Ведь нам на восток лишь идти. Мы шли, а кругом, словно пепел, Сожженная наша земля. В ней муки от немцев терпели, Теперь тишина залегла. Лишь вороны черною стаей Кричат на опушке лесной. И если их слышим, мы знаем: Опять где-то вражий разбой. Тянулися дни и недели… Мы шли, пробираясь к своим. Мы холод и голод терпели, Но знали, что мы победим. Уж в нашем матросском отряде Осталось лишь тридцать бойцов. Вон столб полосатый, а рядом Лежит лейтенант Стригунцов. Но мичман с двумя старшинами Заветное знамя несут. За ними, скрежеща зубами, Матросы в молчанье идут. Да где ж эта линия фронта? Немало уж верст мы прошли. Но вот как-то раз с горизонта Сражения звуки дошли. Мы долго стояли, смотрели На край почернелой земли… Любимую песню запели, Пропели – и дальше пошли. На травы ложилися росы, Когда предрассветной порой Сквозь фронт пробивались матросы, Спеша на корабль свой родной. Сентябрь 1941 г. (написано на фронте, в промежутке между боями) Матери Ты сидишь одиноко и смотришь с тоской, Как с деревьев листы облетают… Представляешь себе, что твой сын дорогой За свободу в бою умирает. Он был нежен к тебе и ко всем, молодой И душевный, как майская ночь. И тоскует с тобой с золотой головой, Сидя рядом, соседская дочь. А на фронте в бою чернокудрый боец Бьет врага в упоенье святом. Бьет и верит, что любящих верных сердец Не разбить ни штыком, ни огнем. И когда пробегут боевые года, Возвратится твой милый домой. Мир настанет везде, и уже никогда Не покинет он дом свой родной. Много смелых бойцов знает наша страна. Каждый немца проклятого бьет. И у каждого мать, и у многих жена С нетерпеньем любимого ждет. г. Горький, госпиталь. Май 1942 г. (мать была расстреляна 21 сентября 1941 г.) Весна Весна! И в сердце поневоле Стучится радость летних снов. И тянет на реку и в поле, Под сень деревьев, в тишь лесов. О, ночи летние! Как скоро Промчитесь вы для молодых. Умолкнут птичьи разговоры, А мы не слышим даже их. Мы или с девушкою нежной Сидим, забывши обо всем – И о работе, и о прежней Любви, о личном, о своем… Или с компанией лихою Кутим мы, пьем, гуляем ночь. И водкой, влагой огневою, Мы мысли отгоняем прочь. Или, собравшись на балконе, Фокстротом будим ночи тишь, Попарно топая, как кони, Взлетает хохот выше крыш. Но разве это провожденье Часов для смелых, молодых, Когда кипят еще сраженья Там, в битвах страшных, огневых? Нет! Мы должны быть там, где нужно, В сраженьях забывая страх, Идти в атаку крепко, дружно, Захватчиков развеять прах. Ташкент. Отпуск после ранения. Май 1942 г. Инвалидность Смерть… Темнота и вечный холод… В могиле страх и ужас ждут… Но долгий непрерывный голод И есть ужаснейший недуг. Готов завидовать я тем, кто утром В рассвете солнечном погиб в бою. Все ж лучше, чем холодным синим трупом Пугать детей и всю семью свою. Я был в боях, но пули и снаряды Не для меня, и я от них ушел. Товарищ мой упал со мною рядом – Стране далекой мертвых мой посол. А я тогда был ранен и на юге Живу теперь, не зная, для чего… В душе моей всегда бушует вьюга, Хоть на дворе и ясно, и тепло. И в ненависть душа моя одета. И рвусь я в бой, но не гожусь туда… Теки скорее, медленная Лета. Нет больше сил для мысли и труда. Ташкент. После выписки из госпиталя и получения инвалидности. 1945 г. |
