— Вот это я и собираюсь выяснить, — с этими словами Лорд вышел из комнаты, бросив «проводи меня».

Я посеменила за ним, перекинула волосы через плечо и машинально начала заплетать косу.

— Милорд, а помните, вы говорили, что тут в подвале, э-э... что тут воняет немытыми акромантулами?

— Разве? — ответил он, не оборачиваясь. Я не знала, шутит он или говорит серьёзно. Знала лишь одно: он меня морочит.

Пройдя вдоль балюстрады, Лорд вдруг остановился. Свет уходящего дня заглянул в окно над лестницей и луч упал прямо на его лицо.

— Перистые облака на западном горизонте предсказывают погоду на несколько дней. Погода здесь своеобразная, — сказал он тихим, низким голосом. — Никуда не выходи.

— Хорошо, милорд.

— Ты ещё не освоилась в лесу.

— Да, милорд.

— Знаю, что ты обожаешь проводить время с прислугой, но лучше тебе меня не злить.

— Хорошо, милорд.

Моя кротость явно поразила его, хотя видимой реакцией были только изящно вскинутые брови. Облокотившись о балюстраду, я смотрела, как Лорд пошагал к выходу. В парадной двери нет видимой замочной скважины, но я отчётливо услышала, как в замке повернулся ключ, потом раздалось шипящее заклинание.

Подавшись какому-то неясному импульсу, я опрометью сбежала по лестнице, чтобы поглазеть на Лорда в окно. В процессе больно зацепилась за стойку вешалки и едва не растянулась навзничь. Ужас! Но поглазеть успела. Прильнула к стеклу и смотрела на удаляющийся силуэт. Лорд вдруг повернулся, поймав на себе мой взгляд. Ишь какой, предвидел, что буду смотреть... А то, что я сейчас верну себе кинжал, тоже предвидел?

— Госпожа Присцилла. Пирог с почками. Печенья с патокой, — полуживым басом объявил Замзи.

А я уже бежала к себе, бросив на ходу, что пойду вздремну после нелёгкого пути.

Мои старания были напрасны.

Призвать кинжал не удалось — передо мной оказался Лордовый саквояж, который роковым образом оказался в доме и наедине со мной выглядел не то смазливо, не то устрашающе. Отступать было поздно.

Усевшись по-турецки перед стоявшим на ковре саквояжем, я опять пробовала задействовать кровный призыв. «Прилёт» целого саквояжа свидетельствовал о том, что призыв сработал и что кинжал внутри... но Лорд чудно перестраховался. Открыть саквояж никак не удавалось, я перепробовала не меньше дюжины различных отпирающих и распечатывающих заклинаний, причём я умудрилась его уронить, и тогда раздался такой глуxoй удар, точно рухнули массивные ворота. Из рук у меня выpвался извивающийся поток чёрного дыма.

Кинжал не мчался к родной кровинке, мои ладони уже чесались, а по ногам бегали мурашки. Лорд создал каверзные преграды, и мне удалось добиться только того, что саквояж улетел туда же, откуда прилетел.

Неудача будто омрачила всю мою последующую жизнь и мне стало страшно сидеть в одиночестве. Был момент, когда я во всё горло позвала Фери и даже пригрозила ему Даклифорсом. Ругаясь на чём свет стоит, я хлопнула дверью и пошла искать Берту. Я чувствовала себя такой взвинченной!

Но не это было самым страшным.

Когда я спускалась по лестнице, на стенах внезапно стали проступать белые пятна лишайника. Запах сандала стал очень резок, как примета ничем не разбавленной и ничем не прикрытой чёрной магии. Меж лишайников проступало что-то наподобие трупныХ пятен, а потолок становился всё ниже и ниже, будто не в силах был больше выдерживать собственный вес.

Я чувствовала, что теряю равновесие и оперлась рукой о стену, невольно коснувшись одной из многочисленных пустых рамок, висящих на стене. Рамка тут же исчезла — а я как зачарованная таращилась на пустоту. Ничего не понимаю... Куда подевалась рамка? «Никуда она не подевалась. Её здесь никогда не было», — молвил внутренний голосок, слишком вкрадчивый, чтобы быть моим. Я отдёрнула руку, и рамка тут же снова появилась передо мной, словно никуда не исчезала, а на снимке была безобразная, совершенно голая старуха, стоящая на четвереньках. Тьфу! Снимок опять исчез. Тотчас на стене прорезались кривые трещины, которые всё удлинялись, а между ними в панели сочилась чёрная жидкость. Панель на стене вспухала, как тухлое мясо, и чёрные струйки непонятно-чего бежали уже от самого потолка. Гобелен на стене напротив колыхался таким образом, что фигурки волшебников будто бы танцевали. Давно почившие волшебники. Пляска смерти...

Вполголоса чертыхаясь, я бросилась вниз по ступеням.

Забежала в первую попавшуюся комнату. Гостиная! Люстра горела! Мебель на месте! Никаких пятен и трещин! Уф! Я была так взвинчена, что с разбегу плюхнулась на диван у стены. Мне всё же полегчало, стоило увидеть в тучном кресле поодаль развалившуюся Берту. Я не одна. Я не одна.

Я справилась о её самочувствии, и ответом мне послужили несколько слов, неразборчиво произнесённых между глотками. Пилюль счастья Берте мало — она держала в руке бокал и хандрила, подпирая голову кулаком. Разговор не шёл, покуда тема не коснулась Мальсибера, любви всей её жизни, самой мерзостной твари на белом свете.

Ужинать мне давно перехотелось и я охотно слушала Бертину болтовню, надеясь, что она меня отвлечёт. Будь я дома, махнула бы сейчас в трактир Каркаровых. Там никогда не бывает скучно, там Агнеса разбирается с братцем, там все знакомые лица, все свои... Или в «Немезиду». Но что это Эйвери такое плёл о сальных шутках?.. Неужели вся таверна и впрямь потешалась с шуток того дуралея?.. Помрачнев, я отогнала мысли о доме и вдруг заметила, что каминная полка была уставлена сплошь пустыми рамками. О нет...

Я уже не была уверена в том, что видела на лестнице. То был шок от столкновения с чем-то совершенно новым. «Дом волшебника, источник или нет, всегда материален, всегда имеет определённую форму, а этот просто пытается заморочить мне голову, — я старалась рациональностью придушить свой страх. — Но зачем ему это?.. И почему Лорд не предупредил меня? И зачем заточил меня здесь? Ты ещё не освоилась в лесу. Но здесь же можно окочуриться с перепугу! И я тоже хочу искать Маледиктуса!»

Сияя сквозь слёзы, Берта излагала мне историю о том, каким одиноким она нашла Мальсибера и как он сперва отвергал её заигрывания, потому что он такой «трудоголик, звезда и будущий министр магии».

«На работе мы могли по-быстрому выпить пинту сливочного пива, но что меня больше всего удручало — я не знала, о чём с ним говорить! Ведь я уже была помолвлена, представь себе! Моим первым женихом был очень состоятельный француз, поставщик вейл, а в Англию он приезжал закупать для импорта морщерогих кизляков. Но втайне я желала другого, более родного и порядочного. Когда он пыхтел надо мной, я думала только о Криспине...»

«Не может быть!» — сорвалось у меня с языка. Я не очень внимательно слушала, каждую минуту болезненно прислушиваясь, не раздадутся ли на крыльце сановитые шаги.

Пользуясь случаем, когда речь зашла о Хогвартсе, я спросила Берту, что ей известно о Кровавом Бароне и имеются ли какие-нибудь способы связаться с ним вне стен Хогвартса. В ответ прозвучало, что она впервые слышит о таком-то. Понятно. Я ощутила пустоту, хотя любопытство «что такого известно Барону, что может подгадить Лорду?» как-то уже отхлынуло.

Берта даже не заметила, когда я выскользнула из гостиной.

Не находя себе места, я как-то совсем безотчётно сделала всё, чего Лорд велел не делать. Во-первых, я попыталась выйти из дома. Дверь никак не отреагировала на произведённую мною серию ритуальных движений, а от алохоморы здесь пользы никакой. Это была вроде как стена, замаскирована под дверь. Придя в отчаяние, я попыталась открыть окно в прихожей, а его за секунду крест-накрест обезобразили решётки. Оглянувшись на враждебно настроенную лестницу, я уже было решила подняться к себе, но в последний миг струсила и позвала Замзи. Совсем вне себя от шока, я настояла, чтобы эльф показал мне свою кухню. Это во-вторых.

Замзи повёл меня по коридору на первом этаже. Как и на кухоньке Фери, стены там были увешаны картинами пашущих домашних эльфов, но стены эти заколдованны таким образом, что освежают голову, как прохладительные напитки. А размеры кухни столь велики, что там можно зажарить хоть целого фестрала!