Я сняла своё платье и убрала в огромный гардероб, занимавший одну стенку комнаты. Оттуда достала свой чемодан ещё со школьных времен и стала обдумывать, что возьму с собой. Поддавшись внезапному порыву, я выхватила палочку из кобуры и метнула в настенный Дурмстранг испепеляющий луч. Обугленное смолистое пятно оставила как есть. Всё кончено. Всему конец.

Подошла к окну: Пожиратель и придурок уже убрались.

Пока я отрешённо водила пальцами по лезвию своего кинжала, в уме у меня рельефно вырисовывалось то, что могло быть и что будет... и что может дать мне только Волдеморт. Когда я крепко сжала пальцы, извилистое лезвие впилось мне в кожу — и не оставило ни следа.

Спасибо, мама.

Комментарий к Глава Двадцать Третья. Безлордье Ньюгат (Nyugat) – западный (венгр.)

Salvator vermiculus – спаситель червя (лат.)

Затея Эйвери была заведомо гибельна, но эта сцена нужна была для того, чтобы Приска потом не жаловалась, мол, никто не пытался ее спасти. Пытался, еще как пытался, а возбудился очень даже нечаянно. Подбрасывание трупиков — это у него голубь мира, предложение «дружить». Может быть, это его «почерк», но лучше моим читателям оставаться в блаженном неведении :-))

Для Варега его алмазное предприятие стало не просто отдушиной, а возможностью удержать голову над водой, так как парень очень страдает; втихомолку, в обиде и полу-ненависти. Алмазный успех добавил ему толику гордости, и он даже подумывает о том, что сможет найти Приске замену. Тем не менее обет неразрывной помолвки остается в силе. Но кто сказал, что нельзя любить вне брака?..

====== Глава Двадцать Четвертая. Покоритель ======

Как нам отсюда выйти; более того, как нам сюда вернуться?

Толкин. Дети Хурина

Пятница, 27 мая 1964 года

Время было уже за полночь, но я не спала — ждала Его возвращения. Берта вернулась в замок ещё до сумерек.

Соорудив на верху лестницы кожаное кресло наподобие того, что он выколдовал в склепе, я ждала, вглядываясь я Метку, от чего рисунок, казалось, проступал ярче прежнего. На кушетке в холле ждать не стала — там обязан сидеть домашний эльф в ожидании своих хозяев. Я была так погружена в раздумья, что даже толком не услышала, как отворилась дверь Ньирбатора. Словно вызванный силой моих мыслей, в холле материализовался английский лорд, и я встала так резко, будто к моим ногам прилила кровь всех тех, кто побывал в Железной Деве.

— Куда ты coбралась? — высокий голос прорезал хрупкий полумрак. — Не в пocтель же — пpи пoлном паpаде?

Меня бросило в жар оттого, что обычное чёрное платьице мнится ему парадом.

— Я... я не ложилась. Я вас ждала, милорд, — робко откликнулась, а потом что-то внутри оборвалось... и я опрометью сбежала по лестнице, несясь к нему, как лань на водопой.

Повисла у него на шее, помилуй Мерлин. Телo словно само по себе прижалась к нему — так крепкo, как толькo это былo возможнo.

— Повелитель... — Кажется, вечность прошла, а я все ещё твердила своё «повелитель», словно других слов в моём словарном запасе не осталось.

— Ну кто бы мог подумать... — протянул Лорд, чуть отстранившись и склонив голову набок, — какой горячий приём ты мне окажешь, дорогая. — Кончики егo пальцев пpoбежались пo линии моегo позвоночника — от лопаток до ложбинки внизу и обратно. Ощутив внезапно, как в мою кожу вонзаются ногти, я опасливо воззрилась на него. Алая каемка вокруг непроницаемых зрачков была кроваво-красная. Красно-пуста. — По моим подсчётам, ты должна была приползти ещё в прошлом месяце.

Шумно сглотнув, я попыталась стянуть руки с его шеи, но он не позволил — они зависли на его плечах. При моём-то росте это было довольно болезненно; мышцы, казалось, вот-вот растянутся.

Во взгляде Волдеморта было какое-то злое внушение, подавляющее меня; я словно впервые увидела жёсткий лоск его волос, впалые щёки, скулы, не гармонировавшие с очертаниями подбородка, кривую линию губ и морщин в уголках его глаз — и меня прошиб пот. Это не тот, кому можно бросаться на шею. Бароновы кальсоны, это же Он...

И он не отпустил меня и с места не сдвинулся. Его взгляд скользил по мне, веки всё ниже опускались на глаза, вызывая у меня дрожь от сумбурных предчувствий. Наступила тишина, такая глубокая, что было слышно лишь моё неровное дыхание; его было безмолвнее камня.

— Я ждала вас, чтобы…

— Да-да, я слушаю тебя... — Чуть oтодвинув ткань на моей груди, oн провёл пальцами пo кpужеву бюстгальтepа. — Прелестно, — прошептал он. — Вещи собрала?

— Собрала.

— У тебя такой восторженный взгляд, Приска... А я ещё даже не начинал.

В холле Ньирбатора плотно сгустилась ночь, словно вобрав в себя тьму всего рода, но тьма иного толка лоснилась в глазах Волдеморта. Только картины Ксиллы Годелот не возбудились бы, глядя на него.

— Что-нибудь случилось? — спросил он, меж тем уже двигаясь в сторону лестницы. Его руки соскользнули с меня, и от неожиданности я покачнулась. Лорд не особо галантно вернул меня в вepтикальнoe положение. В левом предплечье запульсировала боль.

— Ну-ну, Присцилла, — насмешливо проронил он, поддерживая меня под локоть.

Я отрицательно покачала головой; мы продолжили путь наверх. Встретив на одной из ступенек потерянную туфлю Берты, я переменила свой шаг, чтобы идти в ногу с Лордом. Собравшись с духом, я сказала:

— Не coчтите за вольность, повелитель, что я так прямo спрашиваю, но, может, вы назовётe мне ваше имя?

— Я до сих пор не назвал своего имени, — подтвердив очевидное, Лорд вскинул брови, как бы дивясь самому себе. И вдруг протянул мне руку. Властительно. Требовательно. Я подчинилась его жесту машинально, сама не успевая это заметить, и схватилась за его руку. Он криво усмехнулся. — Так даже лучше.

Суббота, 28 мая

«... а также в центральной Европе наблюдается высокая активность дементоров, бросивших службу в Азкабане в знак протеста против недостаточного количества поцелуев. Небольшими стаями они перебиваются в маггловских пригородах. Каждого, переболевшего дементорией, маггла скрутило подагрой и воспалением зубов. Магглы стонут денно и нощно...»

— Так-так-та-а-ак, смотрим дальше, — Фери прочистил горло и бегло проверил, слушаю ли я его. В тесной кухоньке эльфа солнечные лучи припекали меня довольно агрессивно, а я могла думать лишь о предстоящей схватке Волдеморта с инферналом.

«... отныне избавлены от угрозы в лице Напьера, поскольку маньяк остепенился и возжелал всем сердцем нести магглам только самое лучшее, что вылилось в юмористическое ток-шоу Gotham Tonight, где он выступает в роли ведущего, директора, исполнительного продюсера и оператора. Ассистирует ему доктор Салли, повидавшая на своём веку клиническое разнообразие всех ведущих Gotham Tonight…»

— Фери, ну сколько можно? Что может со мной стрястись, когда я с Лордом?!

— Я даже не знаю, куда вы намылились, юная Присцилла! — горестно взвыл эльф. — Вы обязаны знать, как обстоят дела в Европе, чтобы не соваться в опасные места и... — Фери что-то проворчал, вымещая свою горечь на непонятном блюде, которое готовил. Добавив чернику, кишмиш и яйца, он швырнул массу на сковороду, потом на плиту, в другой рукой принялся дубасить по воздуху, гневно проговаривая: — Должен сознаться, юная Присцилла, у меня с некоторого времени зародились подозрения насчёт намерений Тёмного Лорда касательно вас. Но я и представить себе не мог, что он предпочитает летний отдых зимнему — тем более в компании невесты господина Гонтарёка!

Я с трудом сдержалась, чтобы не отвесить эльфу оплеуху за бестактность. Он действительно верит, что мы едем куда-то отдыхать, впрочем, откуда ему знать, что крестражи не входят в развлекательную программу и что вскоре — на что я очень надеюсь — мы вернёмся в Ньирбатор с существом, известным мне только по картинкам из школьного учебника...

— Ладно, уймись уже. Что там дальше?

«Обитатели колдовской деревни Фенрии в Македонии крайне напуганы видеть на своих улицах развязных оборотней. И не одного или двух, а сразу пять семейных пар. Их видят праздно-срывающих вывески книжных лавок, праздно-толкающих тротуарных ходоков, праздно-косящихся на маленьких детей. Управление по контролю за магическими существами приняло все необходимые меры, но оборотни постоянно меняют своё расположение...»