Бросается в глаза, что «Пророк» с огромным почтением отзывается о Бартемиусе Крауче, главе отдела магического правопорядка; утверждает, что «это самый настоящий герой сопротивления, и все здравомыслящие и законопослушные волшебники возлагают надежды на него, а не на старого дурака Дамблдора с его кружком вчерашних выпускников».

«Я предупредил министра Лича о том, что Тот-Кого-Нельзя-Называть обязательно попытается внедрить своих людей в Министерство Магии, — говорит Крауч. — Поэтому я призываю к усилению средств безопасности. В первую очередь это касается дементоров. Многие из них переметнулись на сторону Того-Кого-Нельзя-Называть, но больше половины хранит верность Министерству и совестливо охраняет узников Азкабана»

Я долго разглядывала колдографию Крауча. Его грозное лицо сулит беспощадную расправу всем врагам Закона. Интересно было б понаблюдать за его реакцией, если б он узнал, где находится его сын и в каком формировании состоит.

Похоже, что маги Великобритании разделились, а это уже больное место, на которое при случае можно надавить. Любопытно, как воспользуется этим Лорд? Впрочем, он уже надавил — хотя бы в лице Крауча-младшего. В нашем медье разделение происходит только по критериям чистокровный/нечистокровный, хотя при режиме Ангреногена критериев было много больше.

«Своекорыстие и безнравственность расшатали устои магической Британии, — громогласно вещает Крауч. — Нет больше ни принципов, ни самоотдачи, всё пошлo напepeкосяк. Никакие Дамблдоровы кружки не в состоянии остановить злодеев, рвущихся к кормилу власти. Коварные прихвостни Того-Кого-Нельзя-Называть плeтут свои сети повсюду, начиная с Министерства...»

Варег дико хохотал, прочитав речь Крауча, так как посчитал её чересчур напыщенной; мне же она, чего греха таить, пришлась по душе. Вот если бы во времена Ангреногена у нас был такой Крауч, чтобы сбивать всю спесь с Железных Перчаток... А теперь... Теперь он нам не нужен. Мы поддерживаем Тёмного Лорда. Мы ведь поддерживаем?..

Никто не хочет оказаться под Меткой.

====== Глава Восьмая. Мадам Лестрейндж ======

Пятница, 5 января 1964 года

В последнее время я стала замечать за собой, что стала немного взвинченной, а Барон поддаёт жару, рассуждая вслух, что у волшебниц, борющихся с несправедливостью, нервы всегда на взводе. Стоило Барону воспылать моей идеей отмщения, как он трещит без умолку. Но о чём это он лепечет? Здесь и в помине справедливости не было. Только портрет может позволить себе рассуждать о справедливости. За маленькую Вилму надо отомстить, вот и всё. Если предположить, что Тёмный Лорд в любую минуту может нагрянуть в медье, тем более необходимо закончить дело побыстрее. Я бы сама не против поостыть, но жажда мести уже не отпустит меня. Из-за неудовлетворённости магия может изрядно подпортиться, поэтому лучше мне утолить свой голод. И даже если это наваждение, пресекать его я не буду.

В добавок ко всему мне не дают покоя слова Миклоса. Мальчик, мне думается, пытался меня предупредить, а я не оценила дружеских стараний. Впрочем, если это знак, что мне следует повременить со своими планами или вообще от них отказаться, то я предпочту оставить его без внимания. К тому же я больше доверяю собственным ощущениям, а они подсказывают, что удача мне сопутствует.

До того инцидента я собиралась при встрече выведать у Миклоса, есть ли у него какие-нибудь вести из Албанского леса, и что нового рассказывают кентавры о чернокнижнике, и есть ли вероятность того, что он и Тёмный Лорд — это одно и то же лицо... Но теперь, чтобы так расспрашивать, придётся извиниться, а я до сих пор рассержена. Что за чушь он пел о Мири? Каркаров на такое не способен. Он пopoчен, но труcлив, а такие парни не cпособны на убийство.

Ко всему прочему, затронутая тема женитьбы пощекотала мне нервы. Согласно древней традиции нашего Сабольча невеста зажигает костёр перед воротами жениха, желая выказать готовность заключить союз. Костёр не обычный, а закреплённый могущественным обетом двух родов. Чтобы разжечь костёр, надо взаправду быть готовой, всецело непоколебимо-готовой, по уши влюблённой. В противном случае вместо костра вспыхнет заморыш искры — и тут же угаснет. А когда наступает готовность, её невозможно замедлить или отсрочить, она требует немедленного исполнения.

Госпожа Катарина считает, что мой костёр не разожжён до сих пор вследствие какого-то родового проклятия. Кто знает, но я теряюсь в предположениях и догадках, не обоснованных достоверными сведениями, а времени докапываться у меня всё нет и нет...

Суббота, 6 января

Сегодня я гостила у Агнесы и немного засиделась, аж до неприличия. Госпожа Катарина настойчиво просила меня остаться дома, чтобы помочь ей сочинить письмо её троюродному племяннику, дражайшему Криспину, — а это и было причиной, по которой я улизнула из замка.

Ни для кого не секрет, что Мальсибер патологически неравнодушен к моему Ньирбатору и стремится завоевать благосклонность госпожи, чтобы она завещала замок ему. Я же, по его мнению, должна съехать к Гонтарёку и стать кроткой женой. Чёрта с два. Это мой замок и я скорее разрушу его, чем отдам... Нет, долой нелепый драматизм — я просто никому его не отдам.

Когда мы с Агнесой пошли в подвал, чтобы поупражняться в заклинаниях на их новом домашнем упыре, ко мне вдруг подбежал их домашний эльф Бэби и начал «разоблачать» Фери, да так, что его было не угомонить: «Этот ваш Фери поистине баловень судьбы, — пищал Бэби, жестикулируя так, что его мохнатые уши хлопались туда-сюда. — Стоило бездельнику поступить к вам в услужение, как он тотчас в избытке получает всё необходимое для счастья. Каждый день ест паштет и пьёт сливочное пиво, у него добротная одежда и свежевыстиранный колпак; он может вволю выспаться. И вce эти блага он получаeт только за то, что иногда оказывает незначительные услуги, ведь вас в замке всего две госпожи, да хранят вас Батории. Всё остальное время этот ваш Фери предается праздности. Только эльф может раскусить его истинную сущность: он пройдоха, вам следует гнать его в три шеи...» И он всё пофыркивал, лепеча, и задыхался, пофыркивая.

Не знаю, откуда у Бэби такие сведения о благополучии Фери, но подозреваю, что он намекает мне на обмен с Каркаровыми, а такого намерения нет ни в одной клеточкe моегo мозга.

Я взяла на заметку только одно: спросить у Фери, чем он так досадил своим сородичам, что им не нравится даже его свежевыстиранный колпак.

Воскресенье, 7 января

В «Немезиде» сегодня было не очень уютно: за деревянными панелями и изъеденными балками отчётливо было слышно возню пикси, — никто их не ловит, всем плевать. Я дожидалась в таверне Варега, поскольку мы условились вечером встретиться, а он, зараза, запаздывал. Пока я сидела за столиком, кроша печенье и погружаясь в транс от неустанного попискивания и стрекота, тысячи идей роились у меня в голове.

Пока не осенила совершенно необычная. Включающая инспектора Мазуревича. Того самого, который премного досаждает всем волшебникам Сабольч-Сатмар-Берега. Опытный сыщик и артист своего дела, он обладает склонностью к театральным эффектам: ему невмоготу публично разоблачать злодеев. Хотя ему это ни разу не удалось ввиду того что он не страдает избытком воображения.

Однажды мы с Варегом, приехав летом на каникулы, раздосадованные местной тоскливой обстановкой, проникли в участок, чтобы узнать, за кого нас держит маггловская полиция. По правде говоря, мы просто хотели поразвлечься. Схватив первую попавшуюся папку с личным делом, мы заколдовали все остальные заклинанием мгновенного вихря. Была мысль прибегнуть к адскому огню, но последнее слово тогда было за Варегом: он сказал, что мы ещё успеем. Но не успели — от воодушевления след простыл, и мы нашли себе другие увлечения.

Вот привожу один абзац из той нелепой папки: «Бандиты свирепствуют ежемесячно, совершая всё новые преступления. Они крушат продуктовые лавки, громят средства передвижения, оставляя металлолом; заливают серную кислоту в почтовые ящики; приводят в негодность устройства. Схема преступлений достаточно очевидная: хулиганские пакости, совершаемые мелкими, подвижными группами, которые каким-то образом ухитряются не попадаться в поле зрения патрульных. Это почти всё, что я сумел выяснить, однако зацепиться по-прежнему не за что»