– Еще раз спрашиваю – ты принцесса? – не выдержал долгой паузы маг.

Фредерика посмотрела на него исподлобья, сдунула выбившуюся рыжую челку со лба и губы ее скривились в усмешке.

– Да, – процедила девушка сквозь зубы. – С чем я тебя и поздравляю. Точнее, жалею.

В этот момент она выпустила всю, копившуюся до этого времени, энергию и будь что будет. Не ожидала только, что это окажется настолько эпичным зрелищем. Высокий столб пламени высотой метров десять окружил ее, даря приятное тепло. Мужчин он одарил совсем другим. Они зажглись как спички, заорали, чувствуя, как варятся заживо, упали на дорогу и принялись кататься, но от этого огня избавиться было невозможно, пока кости не превратятся в пепел. Почему-то Фредерика знала это железно и залилась истерическим смехом.

– Горите! Пылайте! Горите в праведном огне! – верещала она, упиваясь сладкими криками и мольбами о пощаде.

Она заливалась хохотом снова и снова, пока не почувствовала резкую слабость во всем теле. Выдохнув, она упала без чувств посреди обугленных останков темных магов.

Теперь Пересмешник все-таки выпал в астрал, но ненадолго. Пообещав себе, что разберется со всем потом, он дополз до одного из трупов, достал из чудом сохранившейся поясной сумки склянку с темно-синим веществом, выпил. Нейтрализатор сработал. Юный старейшина снова чувствовал свое тело, потоки энергии разблокировались и стали наполнять его как прохладная вода пустой кувшин. Не медля больше ни секунды, он взял на руки окровавленную Фредерику и побежал во дворец так быстро, как только мог. Не до конца окрепшие ноги подводили его, но он должен был успеть пока не поздно.

– Отпирайте ворота! – взревел он, пробегая по каменной дорожке.

Повторять второй раз не потребовалось. Стражники потянули за кольца, и Пересмешник влетел в зал аки птица. Проскользив по ковру на коленях, он склонился над еле живой девушкой. Сейчас она казалась настолько хрупкой, что одно неосторожное движение и распрощается с жизнью прямо тут.

– На помощь!

Первыми сбежались стражники с разных концов дворца. Они-то и подняли тревогу. Казама появился еще раньше, чем последний стражник успел покинуть зал и, с особой осторожностью подхватив Фредерику на руки, направился в больничное крыло. Пересмешник поковылял следом. Он не смог защитить ее. Не смог! А если такая ситуация произошла бы еще раньше? Как тогда он помог бы своей драгоценной Фреди? Это она спасла его, и он обязательно вернет ей долг. В следующий раз он будет готов к встрече с темными, а сейчас следует думать только о благополучии принцессы.

Он смотрел на нее с холодом, но слова не имели ничего общего со взглядом ледяных голубых глаз. Каждый раз, когда он прикасался к ней, сердцебиение Фредерики учащалось, тело дрожало от предвкушения. Так и сейчас. Он взял ее за руку, и на нетвердых ногах девушка последовала за высоким плечистым блондином. Она давно была влюблена в него, тайно хотела каждую ночь, засыпала и просыпалась с мыслями о нем, но как Замухрышка может претендовать на место его девушки? Щеки пылали, ноги шли сами собой.

Открылась дверь в его комнату и Фредерика вошла. Богато обставленная в темных тонах… Не успела она насладиться видом, как он повалил ее на широкую кровать с бордовыми одеялом. Он шептал ей на ушко нежности, ласкал ее готовое ко всему тело, снимал одежду. Девушка не сопротивлялась. Она любила его и жаждала того, что он мог ей дать.

– Ты такая красивая, – говорил он, стягивая ее старые джинсы. – Самая красивая в школе.

– Ты меня любишь? – тихо спросила она, и щеки покрылись густым румянцем.

– Да, я люблю тебя, Фредерика, – уже хрипел он, ложась на нее сверху. – Люблю сильнее всех на свете.

– И я люблю тебя.

Он настойчиво целовал ее снова и снова, гладил ее бедра, скользил губами по шее. Она считала этот момент самым счастливым в ее жизни. Неужели она наконец-то обрела свое счастье с парнем, которого любит?

– Заходи! – крикнул он, и дверь комнаты отворилась.

На пороге стояли трое его друзей с расширившимися от удивления глазами. Взгляд скользнул по голой рыжей девушке, отчаянно прикрывавшей свою наготу уголком одеяла, потом по лицу блондина, скривившего губы в едкой усмешке.

– Ну, что? – хмыкнул он. – Отдавайте мои деньги. Обещал, что возьму Замухрышку и взял.

Он обернулся к Фредерике, сжавшейся на постели, и глаза его сверкали. Пренебрежение, гордыня, толика жалости – вот, что было в них. Затем стало темно. Она лежала на этой чертовой кровати в пустоте, сотрясаясь рыданиями.

– Ты меня любишь? – задала она вопрос неизвестно кому.

– Дура? – ответили ей, и эхо вторило грубому голосу. – Нас интересует одно – затащить в постель. А что такое любовь? Это чувство, которого нет. Настоящее чувство – это похоть.

И Фредерика вместе с кроватью провалилась вниз, в черную бездну. Она ревела от предательства, плакала из-за собственной ничтожности и кричала от страха. Она падала все ниже и ниже, в пустоту. Кричала, но никто не слышал ее.

– Фреди! – раздалось сквозь сон. – Фреди, проснись!

И она открыла глаза на кровати в холодном поту. Темно. Рыжие локоны разметались по подушке, из глаз не переставая текли слезы. Губы искусаны в кровь, лицо пылает от боли, а еще у нее, похоже, сломано пару ребер.

– Уйди, не трогай меня, – прошептала девушка, как только на лоб опустилась мокрая повязка. – Не надо. Пожалуйста, не надо…

– Я не собираюсь тебя трогать, – ответил голос, но он был так близко, что Фредерике захотелось вскочить, забиться в самый дальний угол и сидеть там до скончания веков.

Она попыталась встать, но тело пронзила неимоверная боль и она со стоном снова рухнула на подушку.

– Лежи, – раздался второй голос с другой стороны. – Тебе еще нельзя вставать.

– Ты не любишь меня, – в бреду шептала принцесса. – Я нужна тебе только для одного… Настоящее чувство…это похоть.

Она твердила это каждый раз с интервалом в час. Ровно столько длился ее кошмар. Пересмешник с Файном переглянулись. Только глупый не догадается, что произошло с девушкой когда-то в том мире. Любила парня, использовал ее парень и девичье сердце разбито навсегда. Такое случалось и в этом мире, но чтобы доходило до такой степени…

– Нападение здесь не при чем, – заявил Файн, сидя на краешке тумбочки по левую сторону от кровати. – В город же ты ее не просто так позвал?

– Я не домогался.

– А что же ты делал?

Пересмешник снял с пылающего лба Фредерики уже ставшую теплой повязку и, макнув в холодную воду, разместил на то же место.

– Мы разговаривали. Потом я захотел сделать ей подарок, может, слегка коснулся руки, а она вскочила и стала твердить, что признаюсь ей в любви ради того, чтобы переспать.

– Значит, ты лез к ней и раньше, иначе она так не завелась бы.

– Ты можешь отказаться от брака, – внезапно встал Пересмешник и с вызовом глянул на близнеца. – Скажешь королеве, что принцесса не оправдала твоих ожиданий.

– А так ли это? – улыбнулся Файн, склонив голову. – Может, Фредерика мне понравилась и я считаю, что она станет отличной женой.

– Темному понравилась иномирка? – смерил собеседника высокомерным взглядом Пересмешник. – Не думаю. Ты полил ее грязью за день до бала в столовой, а потом указал мне на ее ужасное происхождение и на то, что из заносчивой и наглой девчонки ничего путного не выйдет.

– Скажем, я поменял свою точку зрения.

– Ты и правда сумасшедший шизофреник.

С этими словами Пересмешник вышел и громко хлопнул дверью. Оставшись в одиночестве, не считая вновь заснувшей принцессы, Файн пересел на краешек ее кровати, заглянул в девичье лицо и вздохнул.

– Ты ведь больше так не считаешь, Казама? – усмехнулся он. – Конечно, не считаешь.

В голове пронесся сегодняшний процесс смены ролей. Обычно спокойный, сегодня ночью брат оказался угнетенным и затравленным. Не говоря ни слова он прошел в палатку, даже не разжигая костра. На вопрос "Что случилось?" Казама не ответил. Просто улегся спать. Но засыпал он беспокойно. Постоянно ворочался, стонал и вздрагивал от шелеста древесных крон. Такое поведение показалось Файну крайне странным. Только очутившись во дворце и подслушав разговор служанок, которые, к его удивлению, еще не легли спать, он узнал, что на принцессу Фредерику сегодня вечером было совершено покушение. Сейчас она при смерти лежит в больничном крыле со своим другом – старейшиной Пересмешником. Не теряя и минуты, Файн направился туда.