Да, это было странно, грустно – но пока Темери никак не могла убедить собеседницу относиться к себе так же, как к любой другой девушке в городе.

– Вы не волнуйтесь, рэта, – говорила Тильва, нервничая, – бани у нас хорошие, сохранились здесь в том же виде, какими были до нашествия. И людей там много не бывает. То есть по праздникам-то много, но сейчас будний день. Так что волноваться не стоит.

Темери и не волновалась – сама возможность смыть многодневную грязь чистой тёплой водой уже казалась радостью на грани чуда. Но кое-что нужно было оговорить ещё до того, как они переступят порог квартальных бань.

– Тильва, не называй меня, пожалуйста, рэтой. Мы же хотим сохранить тайну. Пусть я буду твоей племянницей… ну, допустим, из Сиурха.

Тильва понятливо закивала:

– Конечно, рэта. Я понимаю, всё сделаю… о, простите. – И тут же виновато улыбнулась. – Кажется, это будет не так просто. Я постараюсь…

– Ну, представь, что я – подруга Джарка… хотя, это наверное, сложно. Что я твоя новая работница. Я буду говорить тебе «вы», а ты мне…

– Нет, рэта! Так – точно не получится. Я обязательно запутаюсь и собьюсь.

– Тильва!

– Я лучше и вовсе буду молчать… или допустим, вы будете родственницей Янура. У него есть родня в Коанеррете. Купцы, караванщики. Они, конечно, давно не общались, но…

– Хорошо. Позвольте представиться… я – хозяйка Темер… э… Темра Текар из э… неважно. Вряд ли кто-то спросит.

– Так вы не бывали в Коанеррете?

– А? Нет. Но монастырь Ленны находится недалеко от границы. К нам часто приходили паломники оттуда. Вот смотри…

Темери выпрямилась и, чуть смягчая твердые звуки и растягивая гласные, произнесла:

– Как вам понравилось в наших местах? Не правда ли, потрясающий вид на бухту?

Тильва впервые за этот день улыбнулась без испуга и тревоги:

– Похоже!

Женские помещения в квартальных банях были просторней, чем мужские, просто потому, что там же располагалась и прачечная. В длинный узкий бассейн, выложенный серой плиткой, подавалась проточная вода, чтобы потом, по трубам, вернуться обратно в реку ниже по течению. Женщины приходили сюда с мылом, корзинами белья и стирали вещи, а потом сушили их в общем каминном зале.

Понятно, что лучшие места находились в начале бассейна, с той стороны, где вода в него втекала. Так что опытные хозяйки предпочитали приходить пораньше.

А кто не мог себе позволить такую стирку, полоскали одежду прямо в Данве, с многочисленных береговых мостков. Неоспоримым преимуществом стирки в бассейне была возможность использования тёплой воды из общего котла.

День перевалил за середину, так что вопреки уверениям Тильвы, народу в банях было предостаточно.

Угрюмая конторщица взяла с них несколько медных монет и проводила в холодную комнату, где можно было оставить одежду. За вещами приглядывала специально нанятая хозяином заведения женщина в сером переднике. Впрочем, у Темери не было ничего, что она боялась бы потерять. Даже самодельный кривой посох она оставила дома.

В низком банном зале, наполненном плеском, голосами, шлепаньем босых ног по деревянным мосткам, клубился горячий пар. Темери вдохнула его полной грудью, застыв на несколько мгновений неподалёку от входа.

Словно все тревоги и беды остались за границами этого места, и можно ни о чём не думая, погрузиться в очистительный жар…

Как давно она ждала этого. Горячая вода, холодная вода, мыло. Ромашковый взвар и какое-то ароматное масло, купленное у конторщицы…

Волосы долго не хотели распутываться, в отчаянии Темери была почти готова их отстричь. Не все, хотя бы половину. Этому плану воспротивилась Тильва. И вслух, на всю парную, радовалась, что сюда никто не догадался прихватить ножницы.

Темери не слушала её. Немного привыкнув к обстановке, она с любопытством изучала окружающее пространство, прислушивалась к голосам посетительниц бани.

Вот несколько пожилых женщин устроились на лавке, обмотавшись серыми льняными полотенцами, и о чём-то оживлённо беседуют. Вот молодая мать намывает голого мальчишку, а тот кричит и пытается вырваться у неё из рук. Две девушки поочередно мылят друг другу спины и изредка взрываются заливистым смехом.

– У стены, за камином.

Темери даже дёрнула головой, отгоняя наваждение. Голос был мужским и наверняка ей примерещился. Если б здесь и вправду появился мужчина, окружающие не оставили бы это событие без внимания.

И всё же невольно Темери бросила взгляд туда, где полыхал камин.

Ничего особенного – там пустовала чёрная влажная лавка. И не было ни одной живой души. Ругая себя, Темери всё же подошла к той лавке и даже дотронулась ладонью до стены. Единственной примечательной вещью там было мутное от времени, пара и царапин бронзовое зеркало. Но и в нём, кроме пламени камина, ничего не отражалось.

До того самого мгновения, как Темершана подошла ближе и увидела смутно различимый, подсвеченный огнём собственный силуэт. А у себя за плечом – ещё один силуэт – и пристальный взгляд серых ифленских глаз…

Она эти глаза уже видела и раньше. Но всё же отшатнулась от неожиданности. Ровве, Покровитель. Чеор та Хенвил назвал его полное имя – Роверик та Эшко. Но что он забыл в женской части Тоненгских бань?

Роверик в зеркале сокрушённо покачал головой, а Темери услышала:

– Подойди к перегородке. Сейчас!

И исчез.

Темери ещё раз внимательно оглядела зал и поняла, что мог иметь в виду её призрачный собеседник.

Она ещё на берегу решила пока не считать Ровве своим Покровителем.

Просто потому что Покровители – это верхние силы. Они не являются, куда попало, и приходят, только если их зовут… или если дело не терпит отлагательств.

Да Ровве и сам это подтвердил.

…он мог иметь в виду только дощатую стену, которая делила банный зал на две части – мужскую и женскую. Стена была сплошной, поднималась до самого потолка, и все щели в ней были надёжно затёрты.

Темери увидела свободную лавку у этой самой стены и присела на неё, продолжив нелёгкое дело распутывания собственных волос.

Ждать пришлось недолго. Там, за перегородкой, один тихий голос сказал кому-то:

– Паук в городе. Его видели час назад у моста.

– Да ну, врёшь!

– Клянусь.