Надя кивнула: совершенно верно. Цель спортивного фехтования – первым нанести укол. Правила не считаются с тем, что раненный соперник часто способен на ответный удар. Поэтому с практической, жизненной точки зрения её навык и впрямь не столь хорош.

Помолчали.

– Ты неплохо придумал, – вдруг сказал лис. – Ехать к Регинальду во главе конной свиты было бы, пожалуй, неразумно. – Он посидел в задумчивости, поиграл белым кончиком хвоста. – Собираешься говорить с королём об Агате?

– О ней, – сухо ответил граф, и Наде стало неловко, будто она подслушивает разговор, для неё не предназначенный.

Лис почувствовал это и произнёс:

– Самир, как насчёт шахмат?

Граф хмуро глянул на него, но тут же чему-то усмехнулся и достал из ящика в столе деревянный шахматный набор.

– Не хватает белой ладьи, – предупредил лис, обежав глазами рассыпанные фигуры.

– Возьму другой комплект, – вздохнул граф.

И вышел.

– «Самир»? – переспросила Надя шёпотом.

– Его настоящее имя, – объяснил лис. – А «сэр Галахад» – почётный титул, дарованный королём Страны Рек. Так звали искусного воина древности, сына сэра Ланселота и леди Элейн.

– Это же сказка! – возмутилась Надя, на секунду забыв, что спорит с говорящим лисом.

– Да, в ваших легендах о короле Артуре многое приукрашено, – согласился тот. – Но в её основе настоящие люди и события. Наши историки, к слову, до сих пор не сошлись во мнении, родом из какой страны был великий Мерлин. Может, из Страны Озёр, а может, и нет.

Надю подмывало спросить, откуда лис знает графа, и как между ними возникли такие приятельские отношения. Но мама бы сказала ей: «Не суй свой нос в чужое дело». Вот она и не совала.

Надя не очень хорошо разбиралась в шахматах. Знала правила – и только. Но большего не требовалось, чтобы понять: лис играет лучше графа. Хвостатый гроссмейстер свои ходы диктовал мгновенно:

– Конь Д2-Е4.

Или:

– Слон на Ф5. Шах.

Надя только и успевала отыскивать нужные фигуры, клетки, ставить фигуры в клетки, и убирать с доски поверженные пешки соперника.

Самир в свою очередь размышлял подолгу, делал вдумчивые, осторожные ходы, но несмотря на это, его положение становилось всё хуже. Через полчаса, когда чёрный король вжимался в угол под натиском лисьих ладей, девушка сослалась на жажду и покинула купе. Она и в самом деле хотела пить, но ещё ей казалось правильным дать соперникам доиграть наедине. Зачем смущать проигравшего? Тем более что он – граф.

Она потягивала сок в коридоре у раскрытого окна, а за окном дышала свежестью равнина – широкая как море, с островами кустарников и мачтами стройных берёз. Они плыли мимо, а ей вновь казалось, что всё не взаправду и вот-вот она проснётся. Но она не просыпалась, а зелёное море продолжало колыхаться на ветру, паровоз – покачиваться, облака в лазурном небе – плыть по своим делам.

Прохладный ветер щекотал лицо. Время от времени он забирался в вагон, чтобы пошуршать оставленной кем-то газетой да поскрипеть дверцами. С полей ветер приходил пропитанный ароматом цветов, а обратно, полистав «Озёрный вестник», уносился с запахом свежей типографской краски.

Надя возвращалась к купе, когда до её ушей долетел клочок разговора.

– …но я смогу!

– …так не может продолжаться!

Она прислушалась, и услышанное обеспокоило её раньше, чем она сумела разобрать слова. Двое – лис и граф – спорили не громко, но уловив тон их беседы, Надя ощутила присутствие тяжкого, неразрешённого конфликта. А затем она различила имя, и это имя изменило всё.

До настоящего времени она даже не задумывалась, что у лиса – у говорящего лиса с прищуром на правый глаз – может быть своё имя. А оно было, и было таким, что поражённая девушка вернулась к открытому окну и долго стояла там в задумчивости. Она вспоминала пересуды на площади Малого Пирса, турнирную награду, лисьи шрамы. И россыпь кусочков мозаики в её голове вдруг собралась в единственно возможную картину.

Поразмыслив ещё немного, она всё-таки вернулась в купе, но до конца поездки была молчалива.

Город появился внезапно, словно вырос из земли. Голубоватая дымка расступилась, открыв глазам громадную крепостную стену. Самир пребывал в задумчивости, лис насвистывал забавную мелодию. «Все ветра спешат в Лазурь!» – пел он, а Надя смотрела на него и загадочно улыбалась.

У огромных городских ворот стояли – а точнее парили над самой землёй – два величественных существа. Штормовые духи.

Высотой в пять или шесть средних людей, будто сотканные из тёмной тучи, они гудели, как далёкий смерч, и сверкали глазами, словно небо в грозу отблесками молний. Всё их одеяние – золотые наручи – символ верности королевскому роду.

– Правда похожи на джиннов, – отметила девушка, почти не выдав в голосе дрожь.

– Если погулять с ними рядом, – поделился опытом лис, – в ушах начинается треск, а шерсть потом полдня стоит дыбом.

– Статическое электричество, – предположила школьница.

Изнутри город Лазурь чем-то напоминал Лондон времён Шерлока Холмса, где средневековый антураж переплетался с веянием новой, прогрессивной эпохи. Конные экипажи на улицах соседствовали с обычными велосипедами, а на центральную аллею с двух сторон глядели книжные магазинчики. При всём этом местная архитектура выглядела очень древней, а городская стража у ворот и на стенах была вооружена арбалетами. Наверное, порох не мог применяться здесь по причине того самого волшебного эфира.

Надя, впрочем, ничуть бы этому не расстроилась.

Паровоз сделал несколько остановок в городе, и она, едва не забыв сумку в вагоне, вышла вместе с лисом и графом на станции около королевского дворца.

Дворец был не так чтобы очень велик, но красив и изящен. Он имел остроконечную башню с часами и два выдающихся вперёд боковых крыла, что соединялись с главным зданием длинными вогнутыми галереями и образовывали собой полукруг. Во внутреннем дворе раскинулся дивный сад с множеством фонтанчиков и беседок. Сад отделялся от городской площади фигурной решёткой с воротами, которые закрывались только на ночь.

Хотя до заката оставалось время, перед дворцом собралось немало людей, приглашённых на празднество.

– Смотри, – сказал лис, когда Надя миновала ограду. – Мы очутились бы прямо здесь, разломи ты печать аккуратнее. Вон на той портальной плите.

И действительно: одна из садовых дорожек кончалась круглой площадкой из белого мрамора. Вокруг неё вертикально стояли три каменных монолита – высоких, в человеческий рост, и с угловатыми рунами на боках. Будто выведенные фосфорной краской, руны светились: то сильнее, то мягче. Рядом с портальной плитой прохаживался старый лакей во фраке, с галстуком-бабочкой и невозмутимым видом дворецкого.

– Это Грегор, – сказал лис. – Попроси его, когда захочешь домой.

В эту самую секунду руны вспыхнули голубым огнём, а воздух меж камнями словно сгустился. Хлопок – и на мраморной площадке возникла семейная пара: мужчина в костюме, женщина в пышном платье. С ними три дочки – все в бальных нарядах. Старый слуга-привратник учтиво приветствовал их.

Семейство проследовало ко дворцу, – лишь одна из дочерей замешкалась, укрощая непокорную прядь серебристых волос. Кое-как справившись, она принялась озираться по сторонам (похоже, в поисках зеркала) и вдруг заметила Надю.

– Гляньте-ка! – сказала среброволосая девушка. – Скворцова собственной персоной! У тебя всё-таки прорезались способности к магии, или ты здесь так, для интерьера?

– Селена… – процедила Надя сквозь зубы.

Если до этого момента всё вокруг казалось ей чудесным сном, то теперь в него добавилась нотка кошмара. Отчего на волшебных просторах Мира Стихий ей не могла повстречаться, скажем, Маринка? Почему – Селена? Откуда вообще она тут взялась?!