Дочь кузнеца, увы, проиграла более мастеровитому сопернику, но сражалась так рьяно, что под конец поединка вся площадь болела за неё, а после – кинулись утешить. Воцарилась жуткая неразбериха, и Надя, впечатлённая Варькиной отвагой не меньше других, приметила безлюдный проулок, где за пустой повозкой кто-нибудь мог бы совершенно незаметно переодеться.

– Была не была! – сказала она и юркнула вбок, тут же затерявшись в суматохе.

Прошло несколько минут, сменилось несколько чемпионов. Теперь на ринге властвовал Артемис – высокий, молодой, загорелый, вооружённый изогнутой саблей. И сам он был ей под стать – стремительный, гибкий, подобный хищному зверю. Выходить против Артемиса после его победы над могучим Огаром-камнетёсом никто не спешил.

Сергус подливал масла:

– Неужели нет смельчака, что бросит вызов этому воину? Неужто страх поселился в сердцах доблестных претендентов? Кто развлечёт почтенную публику новым захватывающим поединком?

Толпа расступилась так спешно, будто вдруг заметила чумного. Кто-то, пятясь, упал. Кому-то помогли подняться. К помосту шёл человек, с ног до головы одетый в белое: белые гетры, белые штаны в обтяжку, белая куртка с жилетом поверх, белые перчатки и шлем. Шлем тоже белый, только спереди словно зеркальный: это мельчайшая стальная сетка отражала солнечный свет, так что никто не смог бы угадать в незнакомце девушку.

Зрители шептались и ахали, и даже граф привстал с трибуны, чтобы лучше видеть. Не без удовольствия Надя прочла удивление и на рыжей морде лиса. Выходит, не встречал он пока фехтовальщика в полном костюме.

Она приблизилась к оружейной стойке. Шпаги нет, но есть рапира – тоже длинная, тонкая и острая, разве что сечение клинка другое. На соревнованиях разница была бы. Здесь – никакой. Девушка взошла на помост, поклонилась графу и публике. Сергус пожал плечами. Объявили бой.

Артемис был хорош, хорош по-настоящему. Он налетел с яростью дикой кошки, провёл обманное движение и тут же нанёс первый удар – из трёх, нужных для победы. Бойцов развели, по площади пробежал вздох разочарования.

Надя его не слышала. Для неё теперь не существовало ничего, кроме новой загадки. Каждый соперник – как сложный ребус, интересная головоломка. Оценить, просчитать, переиграть. Жаль, что бой длится всего до трёх ударов – придётся думать быстро. Но уже ясно: рука Артемиса на кисть длиннее её руки, и на столько же его сабля короче рапиры. Артемис любит застать врасплох атакой в прыжке, но зачастую это ошибка: теряя связь с опорой, пусть на долю секунды, перестаёшь управлять движением. И проворный оппонент, будь уверен, накажет за это.

Артемис набросился снова. Шаг вперёд, полшага в сторону. Обманный манёвр, прыжок… вскрик. Похоже, ни один из прежних соперников не мог даже коснуться его, и теперь Артемис стоял в изумлении, потирая уколотый бок. Публика на площади не успела разглядеть, что именно случилось. Лишь Галахад да рыцари с трибуны оценили Надин выпад одобрительными хлопками.

«Если Артемис не дурак, – думала Надя, – больше он не станет прыгать».

Теперь противник узнал, на какую скорость способна её рапира, и это вынудит его поменять способ атаки. А если он в эту секунду задумался над тактикой чуть сильнее, чем можно позволить себе в бою, то…

Шаг вперёд, прыжок, укол.

– Ага! – выкрикнул кто-то. – Артемиса, да его же уловкой!

По площади раскатился смех.

– А недурно! – хохотнул усатый рыцарь на трибуне. – Совсем недурно…

«Излишняя самонадеянность столь же вредна, как и неверие в собственные силы», – повторяла Ольга Сергеевна. Поэтому хвалебные реплики Надя тоже пропустила мимо ушей. Бой пока не выигран.

На этот раз Артемис вёл себя осторожно. Он тоже во многом просчитал соперника и пытался взять верх за счёт скорости удара: его сабля легче рапиры, а рука – сильнее Надиной. Но Надя уже знала, что превосходит его в быстроте ног, и, улучив момент, резко пошла на сближение. Обменявшись с Артемисом уколами и сжимая зубы от боли, она услышала радостный шум толпы. Три – два.

– Глоток эликсира? – Сергус протянул ей флягу.

Девушка молча отказалась, выставив ладони перед собой. Ей не хотелось снимать маску, да и какая усталость от минутного боя? Тем более что после него ощущалось только смутное разочарование. Дело в том, что Артемис при всех его достоинствах – увы! – точно так же уступил бы и Маринке. А Наде со вчерашнего дня хотелось доказать себе, что её победа над подругой не была случайностью. Или, всё-таки, была? Да какой толк сейчас думать об этом!

Она отыскала глазами лиса. Тот по-прежнему сидел на трибуне, но имел такой хитрый вид, что стало ясно – давно всё понял. Но никому, похоже, не сказал.

Против нового чемпиона вышел только один любопытный, но быстро проиграл, и очередь на этом закончилась. (Что понятно: даже против Артемиса выйти, кроме Нади, было некому.)

Сергус, впрочем, не сдавался:

– Добрые горожане и гости города! – вопрошал он. – Есть ли среди нас смельчак, что бросит вызов мастерству чемпиона? Кто готов… кхе… оспорить… кхе…

Тут он совсем закашлялся. Сэр Галахад сошёл с трибуны и похлопал его по плечу.

– Довольно же, – сказал он. – Довольно! Позволь мне испытать победителя лично.

Стало тихо.

Граф Чисторечный проследовал к оружейной стойке, выбрал тонкий меч и шагнул на бойцовский помост. Он взвесил клинок в руке, размял кисть парой лёгких свистящих взмахов и, наконец, кивнул воину в белом. Надя приняла боевую стойку, и тишина вокруг сделалась такой, что стало слышно, как на озере крякают утки.

Граф был загадкой посложнее прочих. В его нарочито небрежных движениях, в его осанке, даже в улыбке – проступала уверенность настоящего мастера, спокойная и грозная. «Нельзя поддаться внушению», – думала Надя. Тренер приучила её к мысли, что любого противника возможно победить. Надо лишь понять его тактику, нащупать в технике слабые места и…

Шаг вперёд, полшага в сторону.

Боль резкого укола застала Надю врасплох. Клинок графа словно растворился перед ней, чтобы тут же возникнуть сбоку. «Вот как надо работать кистью», – сказала бы Ольга Сергеевна, будь она тут. Впрочем, хорошо, что её тут не было: Надя провалилась бы со стыда, пропустив новый удар через пять секунд после первого.

– Два – ноль, – объявил Сергус.

На лице графа Чисторечного читалась сдержанная скука.

«Достать, достать его хоть раз! – отчаянно думала девушка. – Вот бы удался такой выпад, как в бою с Маринкой: атака столь быстрая, будто время вокруг замирает!..»

Надя живо припомнила вчерашний матч и ватные от усталости ноги, и своё обречённое равнодушие перед, казалось, более ловкой подругой. Задумавшись об этом на мгновение она сама не поняла, как кончик её рапиры встретился с нагрудником графа.

Галахад, охнув, отшатнулся назад. На трибуне зашептались.

– Это что… это как… – бурчал усатый рыцарь.

– Даже заметить не успел, – сказал другой.

Площадь заворожённо молчала.

– Два – один, – поразмыслив, объявил Сергус.

С лица графа вмиг сошла маска пренебрежительной весёлости, взгляд его был теперь холоден и остр.

Снова объявили бой, и Галахад сразу перешёл в наступление. Надя постаралась отразить первую атаку. Потом вторую, затем третью. А после – в сердцах бросила рапиру, и та покатилась по дощатому настилу помоста. Площадь загудела в недоумении, усатый воин на трибуне криво усмехнулся.

– Что за спектакль! – раздражённо сказала Надя и сорвала с себя шлем.

Она даже не заметила, как дерзит человеку вдвое старше себя: очень уж её задела мысль, что противник начал поддаваться. Граф, она была уверена, трижды мог закончить поединок и не делал этого лишь затем, чтобы лучше рассмотреть её стиль боя, явно диковинный для этих мест.