«Нет у меня близких. А насчет всего остального… Меня зовут Террел Фрост. Социальный статус D-1. Адрес: 9-й округ, жилой комплекс «Гиацинт». Корпус 3, бокс 13013. Проверяй, если хочешь».

Снова долгая пауза.

«Хорошо, это надо обсудить кое с кем. Позвоню утром».

Я облегченно выдохнул, убрал смартком и, наконец, закутался плотнее в одеяло. Утро вечера мудренее.

Сон не шел — несмотря на измотанность, я нервничал и вздрагивал от каждого шороха. Вперемешку с воспоминаниями о погоне и драках с Ежами вдруг совершенно некстати всплывал образ Джулии. Изгиб ее шеи. Прикосновение сильных, но нежных пальцев. Ее запах…

Уф, это какая-то пытка! Тебе и правда пора завести девчонку, Фрост.

Но все же усталость, тишина и медленно мерцающие в темноте глаза киберпантеры действовали успокаивающе. Не прошло и пяти минут, как я вырубился.

И мне приснился сон.

— Что ты помнишь, Террел?

Сам этот вопрос, повторяемый снова и снова, превратился в пытку. Каждый раз, как я пробовал что-то вспомнить, был похож на ковыряние в уже почти зарубцевавшихся ранах. И все рано или поздно сводилось к одному и тому же. Объятый пламенем дверной проем — будто портал в ад. Запах гари, крики, чья-то рука, бессильно скребущая ногтями по полу. И всепоглощающий страх, парализующий, заставляющий сжиматься в позе эмбриона, но не позволяющий отвести глаза. Я ничего не мог с этим поделать — в эти моменты я будто снова становился двухлетним ребенком. Ужас этот настолько глубоко засел во мне, что выжечь его можно было, наверное, только вместе с остатками воспоминаний.

Но этого я не хотел. Наоборот, каждый раз, видя эти сны, я надеялся разглядеть чуть больше, чем обычно. И хоть как-то повлиять на них.

Поблескивающая металлом лаконичная ящерка, изогнувшаяся буквой S… Я рисую ее снова и снова… Огромная ладонь, взъерошившая мне волосы… Короткое ощущение полета, приносящее смесь восторга и страха — отец поднимает меня, подбрасывает в воздух. Потом сажает рядом с собой за стол. Перед ним развернут огромный изогнутый экран, который, кажется, занимает половину комнаты. Я узнаю знакомый символ в уголке и тычу в него пальцем:

— Яссерица!

— Это саламандра, сынок, — с улыбкой поправляет отец, жестами передвигая какие-то блоки на экране.

— Анализ набора поведенческих паттернов тридцать шесть точка двенадцать завершен, — вдруг раздался приятный женский голос.

Справа внизу экрана появился силуэт, будто бы сотканный из множества светящихся нитей.

— Расхождение с прогнозируемыми показателями — от тридцати пяти до шестидесяти процентов. Обнаружены конфликты с протоколами В-12, Р-02, Р-09, С-11…

Отец раздраженно вздохнул и что-то пробормотал себе под нос. Мягко, но настойчиво согнал меня с колен обратно на пол, к игрушкам. Я сопротивлялся — мне нравилось смотреть на этот экран, на светящийся силуэт, на все эти непонятные столбцы цифр, графики, фигуры. Нравилось слушать голос, с которым он разговаривал. Все это было совершенно непостижимым, но завораживало.

Я остался рядом и, запрокинув голову, глазел снизу вверх на развернувшиеся перед отцом выкладки, во многих местах подсвеченные тревожно-красными пятнами.

Сам отец, облокотившись на стол обеими руками, смотрел на это все, запустив пальцы в волосы и бесшумно шевеля губами. Взгляд его скользил от одного блока к другому, иногда затуманивался. Я уже знал, что в такие моменты его нельзя беспокоить, иначе может и выгнать из комнаты. Поэтому просто смотрел.

— Открой интерфейс настройки шаблонов.

— Добавить результаты анализа в ядро?

— Нет. Откатываемся к версии ноль семь три. Кажется, дело не в алгоритмах анализа, а в самих наборах паттернов. Будем собирать заново…

Звонок смарткома прервал отца на полуслове. Ответив, он встал из-за стола и принялся нервно расхаживать по комнате. Разговаривал на повышенных тонах, порой едва не срываясь на крик. Я слышу лишь обрывки фраз, потому что все мое внимание поглотила светящаяся фигура на голографическом экране. Я смотрю на нее, встав на цыпочки и вцепившись ручонками в край стола. Несмотря на малый возраст, я уже умею различать живых людей и виртуальных помощников. Вполне естественно для мира, в котором уже не первое поколение людей учится обращаться с гаджетами раньше, чем ходить.

Этот сотканный из света образ завораживает меня, кажется чем-то удивительным. Это ангел, живущий в папином компьютере. И он, конечно, ненастоящий, как и голографический медвежонок Тедди и смешной летающий монстрик по прозвищу Пузырик, которые живут в моем смарткоме. Хотя Тедди и Пузырик тоже умеют говорить, отвечать на мои вопросы и играть со мной, я точно знаю, что они — лишь компьютерные призраки, появляющиеся по моему зову.

Но эта тетя… Она пугает и манит меня одновременно. Такая строгая, отстраненная, бесстрастная и в то же время… Я вижу, как она поворачивает голову, следя взглядом за движениями отца. В этом нет ничего необычного — виртуальные помощники часто имитируют естественные жесты и реакции.

Но изящное, сплетенное из светящихся линий лицо вдруг резко, по-птичьи, оборачивается ко мне, будто поймав мой взгляд.

От неожиданности я вздрагиваю и просыпаюсь.

Сердце бешено колотится, блестящая от пота грудь тяжело вздымается. Из горла полувздохом-полустоном вырывается одно лишь слово:

— Анастасия…

Я помню её! Черт возьми, я вспомнил!

Вот только почему-то ощущения от этого какие-то смешанные. Я вроде и рад, но в то же время откуда-то из глубин подсознания пробивается смутное чувство тревоги. Снова какие-то детские страхи? Ну зашибись, будто мне старых не хватало!

— Что ты сказал? — переспросила Джулия, останавливая беговую дорожку.

Я поспешно подтянул одеяло повыше и сел. Рана на бедре отозвалась ноющей болью, но в целом было терпимо. Следом дала о себе знать рассеченная бровь, и вот тут уж мало не показалось — рана под пластырем жутко горела и чесалась.

Хозяйка квартиры прошлась туда-сюда по комнате, восстанавливая дыхание. Сделала пару глотков воды из пластиковой бутылки. Пробежка у нее, похоже, была серьезная — майка сзади липла к спине, по ней расплывались обширные темные пятна.

— Сколько времени? — поморщился я.

— Семь ноль три. Поднимайся, лежебока! Я в душ, ты — следующий. К восьми нам надо уже быть в участке.

— Нам?

— Я же говорила вчера — я тебя не отпущу, пока не дашь официальные показания. Да и, честно говоря, я бы тебя вообще посадила в изолятор на сутки-другие, пока не утрясется…

— Не надо!

— Уверен? Это для твоей же безопасности.

— Просто… У меня д-дела.

— Это какие еще?

— В игре… — неохотно признался я.

Звучало это и правда глупо — я только что едва выбрался живым из бандитской разборки, а все туда же — про игрушки какие-то вспомнил.

— У меня там работа, — добавил я. — За реальные д-деньги. Нельзя пропускать.

Джулия, скрестив руки на груди, задумчиво окинула меня взглядом.

— И тебя не беспокоит, что ты однажды уже чуть не поджарился живьем в вирт-капсуле?

— А у меня есть выбор? — огрызнулся я. — Надо как-то зарабатывать н-на жизнь. У меня ноль на счету. Д-даже на еду денег нет.

— Из-за тех лекарств для Моргана? — понимающе кивнула она.

— Да.

— Что ж, за все приходится платить. И за добрые дела — в первую очередь…

Я невесело усмехнулся.

— С другой стороны, если бы ты тогда не спас Моргана — вряд ли бы я сейчас с тобой так возилась, — пожала плечами Джулия. — Я перед тобой в долгу.

— Он для вас так важен? П-почему?

— Он… друг нашей семьи. В детстве он даже в каком-то смысле заменил мне отца. Давно, еще когда мы с мамой жили в зеленой зоне. А потом… Потом все как-то покатилось по наклонной. Но самое печальное — он до сих пор чуть ли не самый близкий мне человек. Новых пока не появилось.

Она отправилась, наконец, в душ. Я тоже приготовился, собрал свою выстиранную вчера одежду. На штанине зияла здоровенная дыра, но это мелочи.