Неофициальный герб района Покровское-Стрешнево 90-х годов
На протяжении последних восьмидесяти пяти лет уникальный усадебный комплекс недоступен для горожан. В качестве компенсации им оставался обширный парк, в границы которого уже в 1970-е годы, после объявления его памятником садово-паркового искусства, были прирезаны и старые усадебные пруды, да знаменитые родники, к которым всегда съезжалось, пожалуй, пол-Москвы, благо даже сейчас только здешняя вода признается эпидемиологами пригодной для питья, поскольку течет прямо из-под парка, причем почти с двадцатиметровой глубины, не оскверненной деятельностью человека – всевозможными предприятиями, автосервисами, наконец, просто свалками мусора.
Впрочем, на исходе июня 2016 г. пришло известие, которое, как хотелось бы надеяться, наконец, перевернёт нынешнюю драматическую страницу истории «титулованной сироты», коей является усадьба на протяжении последних тридцати пяти лет – усадьба передана московским властям. Будем верить, что её слишком уж затянувшиеся мучения близятся к завершению и сменившая уже в наше время четырёх владельцев многострадальная усадьба наконец, будет возрождена. Правда, главный дом до сих пор закрыт и на долю москвичей остаётся по-прежнему окружающий парк. Но зато с присоединением территории усадьбы к парку и передачей её в ведение Мосприроды в лице дирекции парка Покровское-Стрешнево возникла реальная надежда на «реанимацию» усадьбы, потому что новые хозяева твёрдо намерены заняться её воссозданием и уже предпринимают для этого конкретные шаги. Главное – впервые за двадцать последних лет на территории начались подготовительные работы.
А ведь один только, прямо скажем, диковинный антураж усадьбы, так не похожей на любую другую – будь то Кусково, Останкино, Черемушки, даже Братцево – уже вызывает буквально шквальное любопытство.
При этом о такой заметной достопамятности Москвы до сих пор было написано до обидного мало. Фактически тема даже не разработана. Если не считать более или менее кратких очерков в различных путеводителях начала прошлого века, в советское время об усадьбе появились только две обстоятельные работы, обе были написаны в те годы, когда в усадьбе существовал музей и обе были своего рода путеводителями по его залам. Это большая статья А.Н.Греча во втором выпуске серии «Подмосковные музеи» 1925 года (в сокращении повторенная в двух тиражах популярного справочника «Музеи Москвы») и отдельная брошюра К.В.Сивкова 1927-го. А с 1930-х годов наступило молчание. В те времена это было объяснимо – для усадьбы настала пора «запретной зоны» и она оказалась фактически вычеркнутой из жизни москвичей, хотя буквально накануне «закрытия» усадьбы авторы путеводителей дружно похвалялись: «Мрачная, заросшая, романтичная усадьба, обведенная высоким забором, из-за которого выглядывают старые деревья – она раньше была «запретным» местом для посторонних. Революция сделала усадьбу народным достоянием» («Советская Москва. Новый путеводитель по Москве», 1924 г.). Даже в послевоенной (1946 г.) книге «Прошлое Москвы в названиях улиц» почтенный москвовед П.В.Сытин пытается держать марку (впрочем, говоря уже только о парке): «Деревня Щукино и село Покровское-Стрешнево за Окружной железной дорогой вошли в городскую черту, и в последнем огромный сад Глебовых-Стрешневых стал парком для отдыха трудящихся». Как видим, со временем власть имущие пересмотрели своё решение о том, кто именно более достоин владеть прежним достоянием царской родни, оставив «трудящимся» только парк…
Уже в середине 1950-х годов об усадьбе даются только самые общие справки, причём с массой неточностей и приблизительностей, которыми почему-то всегда отличались краеведческие работы. Вот, например:
«ПОКРОВСКОЕ-СТРЕШНЕВО. Дачный посёлок и станция Калининской ж.д. От Москвы – 12 км. (Имеется также трамвайное и автобусное сообщение – автобус № 42 от станции метро «Сокол»).
Посёлок Покровское-Стрешнево числится теперь в черте города Москвы.
Как поселение Покровское было известно ещё в XVI веке. В конце XVII века им владели бояре Стрешневы, бывшие в родстве с царским домом. По их фамилии усадьба и получила своё название.
Особенно усиленно усадьба обстраивалась и украшалась во второй половине XVIII века; впоследствии её строения неоднократно переделывались. Главный дом сильно искажён позднейшими псевдоготическими пристройками конца XIX в.
Покровское-Стрешнево было излюбленным местом летнего отдыха москвичей. Здесь снимали дачу Берсы – родители Софьи Андреевны Толстой. Лев Николаевич до женитьбы неоднократно посещал их в Покровском-Стрешневе. Иногда он приходил сюда пешком из Москвы.
В Покровское-Стрешнево 1 января 1920 г. приезжал В.И.Ленин (ну как же без этого! – А.П.) с целью выбора дачи для устройства санатория. Вместе с Владимиром Ильичём были Н.К.Крупская, М.И.Ульянова, Д.И.Ульянов. А.И.Елизарова и доктор В.А.Обух.
Владимир Ильич со своими спутниками остановился на одной из дач Крестовникова – Грековской, чтобы отогреться и затем все осматривали намеченную под санаторий дачу и окрестности Покровского-Стрешнева» («Памятные места Московской области», 2-е изд., 1956 г.).
Понятное дело, что рамки путеводителей такого плана заставляют давать информацию сжато. Беда в том, что из книги в книгу повторяется один и тот же набор данных, практически не выходящих за рамки процитированных.
После более чем полувекового молчания, об усадьбе снова стали писать только в середине 1980-х. Одной из первых обратившихся к усадьбе после длительного перерыва, была уважаемая Нина Молева (очерк 1985 года «Забытый художник» о работавшем в стрешневской усадьбе Я.Лигоцком). Двумя изданиями, в 1984 и в 1988 годах, вышла книжка М.Д.Миловой и В.А.Резвина «Прогулки по Москве» с очерком о самой усадьбе. Тогда же об усадьбе написал в самом первом, ещё нелегальном (под вынужденным псевдонимом Семён Звонарёв) парижском издании своего главного труда – «Сорок сороков» рано умерший писатель-почвенник Пётр Паламарчук.
Последующие десятилетия принесли с собой настоящий взрыв краеведческих исследований, публикаций, целых книг по отдельным столичным местностям и посвященных даже конкретным усадьбам столицы. Между тем Стрешнево, словно заколдованное, вероятно, из-за своей заброшенности и недоступности для посещения, до сих пор большей частью остается за рамками исследований. Его название очень редко встречается даже в специальных работах-сборниках, посвященных московским усадьбам. Не попадают очерки о ней и в книги типа «Ожерелье московских усадеб», где ей было бы самое место. Всё это – несмотря на то, что усадьба принадлежала столь высокопоставленным владельцам, и пожалуй, превосходящих уже одним этим даже знаменитые имена Юсуповых, Шереметьевых или Строгановых (недавно вышла книга про последних с подзаголовком «Выше только цари», так вот: Стрешневы и их потомки по своему положению были как раз выше даже Строгановых, как мы видели – ровней и роднёй правящей династии). В результате из памяти выпала масса интереснейших подробностей, совершенно неизвестных в широкой печати…
В связи с этим – об одной распространённой исторической ошибке.
… Если спросить, какую киноленту можно назвать первым советским «фильмом ужасов», то большинство, пожалуй, назовут экранизацию гоголевского «Вия» 1967 года. И будут неправы. Это заблуждение вызвано, по всей видимости, тем, что его гораздо более ранний предшественник в том же жанре – «Медвежья свадьба», созданная в далёком 1925 году на сюжет новеллы П.Мериме «Локис» про графа Михаила Шемета с вампирскими повадками (литературную основу, между прочим, написал сам нарком просвещения Анатолий Луначарский), очень странно сгинул. Несмотря на то, что он сохранился в Госфильмофонде и даже был восстановлен на Российском телевидении в 1990-е годы, его не найти ни среди раритетов, выпущенных на DVD-дисках, ни даже у пиратов. Он до сих пор лежит «на полке» и практически неизвестен. Именно об этом и повествует наша книжка.
