Гестия расплакалась, услышав речи Отца, но повлиять на Его решение она не могла. Вскочив на ноги, она выбежала из Дворца и бросилась бежать к фонтанам. Навстречу ей шёл Целитель, и она, бросившись к нему на шею, стала рыдать горькими слезами.

– Вы не поверите! – воскликнула она, – Вы не поверите в то, что произошло! Отец прогнал меня прочь! Он хочет послать меня на Землю, подальше от дома, на исправительные работы! Вы можете поговорить с ним? Можете?

Целитель стал гладить её по голове и успокаивать. Они сели у фонтана, и Богиня смотрела на него полными слёз глазами.

– Дорогая, скажите, что мне сделать, чтобы Вам стало легче? – спросил Целитель, – но уговорить Отца изменить решение я не в праве. Однако я уверен, что это решение правильное для Вас, ибо Отец очень любит Вас, поверьте! Он желает Вам только добра!

– А что такое Земля? – спросила наконец Гестия, задумчиво глядя на Целителя грустными глазами.

– Земля…, – ответил Целитель и задумался. Его взгляд стал каким-то другим, – Земля – это Мир между Светлым и Тёмным Царством.

– Как поле сражений? Бесконечный космос? – спросила Богиня.

– Нет, – ответил Целитель, – это другой Мир. Это Мир, в котором решается, в какую сторону тот или иной продолжит свой путь.

– Это очень страшно?

– Нет, Гестия, – сказал Целитель и улыбнулся, – это не страшно! И я уверен, что Вы справитесь! К тому же, пребывание на Земле покажется Вам одним мгновением.

– Без Отца, Аполлона и Вас мне это «мгновение» покажется вечностью! – ответила Гестия.

Аполлон вышел из Дворца и подошёл к фонтану, где сидели Целитель и Богиня Очага. Грустный и печальный Аполлон сел возле её ног и стал глядеть в её глаза.

– Я сделал всё, что мог, – тихо произнёс он, – видимо, Вам всё же придётся подчиниться.

– Я знаю…, – ответила Гестия, – Аполлон, не грустите. Это всё моя вина, но я исправлюсь! Я обещаю, я исправлюсь!

И вот, настал час прощаний, и они долго смотрели друг другу в глаза. Необъяснимая грусть и печаль поселились в их сердцах, ведь оставались лишь считаные минуты до их расставания… Гестия держала Аполлона за руку, но что-то невидимое стало вдруг разъединять их руки. Она держала его крепко, но разъединяющая их сила была неподвластна её стараниям удержать его. Отныне ничто не могло удержать его рядом с ней, и теперь она поистине осознала, как сильно ей будет его не хватать.

Белый туман стал окутывать всё вокруг, и постепенно Гестия становилась невидимой и прозрачной. Исчезая в пространстве, она стала забывать своё прошлое и лишь успела произнести последнюю фразу.

– Прощайте, Ваше Величество! – воскликнула она, растворяясь в тумане, и грустный Аполлон лишь смог ответить ей, что готов ждать её целую вечность…

Шум перекатывающихся волн и тёплый ветер, обдувающий мне лицо, создавали ощущение бесконечной свободы, о которой я всегда мечтала. Я не очень любила большие праздники и большое скопление людей, хоть часто и находилась в самой гуще событий. Иногда мне хотелось побыть одной, прийти в себя и подумать.

Я любила размышлять, всё время анализируя различные ситуации и записывая для себя всё самое необычное и интересное. Больше всего я любила изучать поведение и характеры людей, а также их реакции на различные события. Уже с раннего детства я порой рассказывала небылицы или «выкидывала» что-то неординарное, чтобы посмотреть, как тот или иной отреагирует на это. По этой причине моя мама никогда не верила мне, думая, что это очередная выдумка, хотя именно с мамой я всегда была честна. Бывало я задумывалась так глубоко, что забывала с кем-то поздороваться, попрощаться или сказать «спасибо» и, возможно, со стороны казалось, что я плохо воспитана или совершенно не ориентируюсь в жизни.

В этот раз ничьё поведение анализировать я не собиралась, как и не собиралась ни с кем знакомиться. Я сидела под пляжным зонтиком рядом со своими родителями и наслаждалась морем. Приехав в отель, мы сразу же пошли на пляж, достав из чемоданов только самое необходимое. Вода и море имели особенное значение в моей жизни, и я бесконечно могла смотреть на волны и слушать их шум.

Раскалённое солнце наконец-то спряталось за облака и больше не обжигало мне лицо. Время подходило к вечеру, и мы стали собираться на ужин.

Я посмотрела в сторону ресторана, и удивительное, невероятное чувство радости вдруг накрыло меня с головой. Сердце забилось сильней в моей груди, а по телу пробежали приятные мурашки. Эта непонятная, необъяснимая и ни с чем не сравнимая радость насторожила меня, ведь для этого не было ни малейшего объективного повода, и я не могла найти этому никакого логического объяснения. Тогда я решила не спрашивать себя, откуда берётся это ощущение, не контролировать свои эмоции, а просто наслаждаться этим моментом…

Я знала, что мой папа мог позволить нам любую другую поездку, поэтому очень расстроилась, когда он решил лететь именно в Турцию. Мне никогда не нравилась Турция из-за жары, которую я с трудом переносила, и турецких мужчин, от которых нужно было постоянно отбиваться, даже в присутствии родителей. Это всегда раздражало меня, и я не могла расслабиться и отдыхать. В Турции я старалась никому не улыбаться, ни с кем не разговаривать, смотреть вниз и проходить быстрым шагом. Наверное, предпочтительней было бы и вовсе ходить в парандже. Впрочем, и это вряд ли могло бы мне помочь.

Как бы там ни было, вечером мы сидели в ресторане под навесом, который находился прямо около моря, что несколько компенсировало все недостатки этого отеля. Ресторан под навесом был не самый красивый, но шум моря, приятный ветер и ощущение отдыха заставляли забыть о проблемах и неудобствах, и о том крошечном номере, который нам достался. Я и мои родители решили больше не пытаться переехать в другой отель, ведь у нас было не так уж много времени и не хотелось тратить его на бессмысленное волнение. Самое главное – это солнце и море, решили мы.

Я всё время смотрела вдаль и пыталась понять это новое ощущение, которое внезапно возникло внутри меня. Что это было за ощущение? Ощущение какого-то ликования. Ощущение того, что именно сейчас и именно здесь произойдёт что-то очень важное в моей жизни.

– Это то новое платье, которое мы купили? – спросила мама, внимательно изучая меня. Она всегда пристально и с гордостью рассматривала меня, словно свою вторую копию, которую она создала сама, пытаясь оценить и поправить каждую деталь. «Сиди ровно, не сутулься, не открывай рот и не смейся слишком громко», – фразы, которые постоянно присутствовали в моём детстве. Они довели меня до того, что я вообще боялась сделать какое-то лишнее телодвижение в присутствии моей мамы. Её оценивающий взгляд был острее любого ножа, и я всегда старалась вести себя «подобающим образом», чтобы у неё не было повода разочароваться во мне.

Я оглядывалась по сторонам, и мне вдруг показалось, что я ищу кого-то, и я невольно начала рассматривать отдыхающих в ресторане, пытаясь понять, кто из них мне может быть нужен. Кого я могла искать и зачем? Отдыхающих было не так много. Две семейные пары и невысокий толстый мужик с пивом были единственным «украшением» ресторана. Я то и дело оборачивалась и рассматривала их, переводя взгляд на гуляющих вдоль пляжа туристов.

Так как мы пришли в ресторан поздно вечером, из еды остались только арбузы. Увидев арбузы, я странным образом рассмеялась, произнеся фразу: «Так и знала!». Однако удивилась своему непонятному смеху и своей необъяснимой реакции, пытаясь понять, отчего же мне так весело. «Наверное со мной что-то происходит!», – подумала я. Несмотря на мою логику и рационализм, я совершенно точно ощущала чье-то невидимое присутствие. Что-то мистическое витало в воздухе и заставляло меня то и дело оборачиваться.

Проходя с полной тарелкой арбузов мимо бара, я внезапно остановилась. Словно молния пронзила меня в тот момент, и я вдруг поняла, кого я всё время искала в толпе. Всё моё внимание было приковано теперь к барной стойке, на которой сидел парень в одних трусах и хохотал. Вокруг него с восторженными лицами собрались турецкие официанты, которые тоже смеялись вместе с ним.