А еще все то, что видели и слышали в забое шахтеры. Но, может, все это было лишь тенью их собственных страхов? Перед обвалом, запахом угольной пыли и внезапным грохотом взрыва в темных тесных подземных тоннелях. Об этом редко говорили за пределами шахты. Все свои мысли шахтеры оставляли при себе.

Но история была неумолима. В январе 1952 года во Второй шахте случился взрыв газа, тогда шестеро простились с жизнью. Шестеро горняков, которые утром как обычно проснулись, окинули взглядом арктический пейзаж за окном и сели в машины, погруженные в собственные мысли. Шестеро мужчин в робах, касках и привычном снаряжении, проверенном и прикрепленном к поясу. С мечтами и мыслями, которые они держали при себе. Несколькими часами позже их вынесли из шахты на носилках. Обожженных, раздавленных, разбитых, истекающих кровью. Мертвых.

В январе 1920 года произошло возгорание угольной пыли в шахте 1А. Двадцать шесть человек погибли, и шахту закрыли.

Ранним утром в ноябре 1962 года прогремел взрыв в Ню-Олесунне. Сначала взорвался газ, затем воспламенилась угольная пыль. Десять человек вынесли из шахты Эстергрува номер четыре. Еще одиннадцать остались во тьме. Они все еще лежат там, в замурованных тоннелях.

Между шахтами компании «Кингз Бей» и угледобычей в Лонгиере шла ожесточенная борьба: в политическом пасьянсе, разыгрываемом на Большой земле, место было только для одного. Однако все жители Лонгиера сочувствовали зимовщикам Ню-Олесунна, их борьбе за право остаться там, где они нашли свой дом. Их мужеству. Упорству. Но все оказалось напрасно. Трагедия на шахте «Кингз Бей» в 1962-м сильно впечатлила начальников на Большой земле, разбудила чувство вины, которое не отпускало. И годом позже шахты в Ню-Олесунне были закрыты.

Со временем шахты Лонгиера стали безопаснее. Крупным взрывам пришел конец. Оборудование стало надежнее, правила строже. Но профессия шахтера от этого не стала менее рискованной. Для этого гора была слишком непредсказуемой. Люди продолжали умирать в кромешной тьме горных тоннелей. И страх висел над домами полярного городка, отбрасывая тени на повседневную жизнь его обитателей.

Горный мастер отвез Стейнара прямо в больницу, проводил его на второй этаж на сестринский пост и сразу же ушел. По всей видимости, он не считал травму Стейнара серьезной. Он пробормотал что-то о делах в конторе и обещал вернуться, как только врач закончит. После короткого первичного осмотра, который заключался во внимательном взгляде дежурной сестры Берит, инженер уселся на потертый диван в приемной и стал ждать.

В помещении сидели еще двое. Женщины, обе не первой свежести. Они искоса посмотрели на Стейнара и продолжили вполголоса свою беседу. Но Стейнару неинтересно было их слушать. Он сидел и смотрел перед собой, пока сестра Берит не появилась в дверях и не позвала его. Женщины проводили его взглядом.

Во время осмотра доктор завел вежливый разговор:

– Стейнар Ульсен? Вы же недавно приехали, да? На прошлой неделе, сказал мастер Люнд. И семью с собой привезли? Да, правильно сделали. Ведь теперь Лонгиер стал похож на обычный город, как любой другой на Большой земле. В Финнмарке и то есть места посуровее в плане климата. Как жена ваша, нравится ей здесь?

– Угу.

– Ну и ладненько. Сейчас начало светлеть. Самое подходящее время для переезда сюда. Все тихо-мирно. Туристы не торопятся приезжать к нам посреди зимы. А весной сами увидите. Тогда их кишмя кишит. Нескончаемая суета. Одни и те же вопросы о том, как нам здесь живется, где можно встретить белых медведей и арендовать снегоход. И как пройти в винный магазин. Сам я приехал прошлой весной. Вы не на шахте «Свеа» будете работать? Здесь, на Седьмой?

Стейнар не мог кивнуть, потому что доктор быстро промыл рану на лбу и уже уверенными движениями накладывал швы.

– Сейчас будет больно, потерпите, – сказал он, как будто Стейнар был каким-то хлюпиком, который приперся к нему с мелкой царапиной. – Вы что, сняли каску?

– Нет, – холодно ответил Стейнар.

– Ну, нет так нет. – Доктор закончил и сделал шаг назад, словно хотел полюбоваться на свою работу. – Садитесь сюда, я посмотрю вашу ногу.

Горный мастер позвонил из конторы управляющего в офисе компании и предупредил, что немного задержится. Стейнар мог пока пойти в кафе «Горняк» напротив больницы и выпить кофе. А мастер заехал бы за ним позже. Стейнар понял, что экскурсию по шахте не стали переносить на другой день. И знал, что мастер обязательно спросит его о том, что случилось утром.

Горный мастер сам показал ему шахту. И она разительно отличалась от того штрека, в котором Стейнар оказался в начале дня. Широкие освещенные тоннели, оснащенные табличками с указанием глубины относительно поверхности. Опоры вдоль стен и обшитый потолок, достаточно высокий, чтобы не приходилось ложиться в кузов.

Они въехали на джипе в забой, где гигантская буровая установка, похожая на слепое доисторическое животное, вгрызалась в угольный пласт. Казалось, ее большие вращающиеся жернова взрезали не уголь, а мягкую шпатлевку. Но было видно, что что-то шло не по плану. Бур остановили, когда оператор понял, что горный мастер вернулся. Вокруг них собралась толпа шахтеров, уставших после смены, в грязных спецовках и с черными кругами угольной пыли вокруг глаз.

– Мы уже близко. Будем продолжать или бросаем?

Горный мастер повернулся к Стейнару.

– У нас тут как раз новый горный инженер. Может, послушаем, что он на это скажет?

И ухмыльнулся, явно не ожидая никакого ответа. Но Стейнар стремился произвести хорошее впечатление:

– А что вас смущает? Что-то не так?

Один из шахтеров подошел ближе, снял перчатку и протянул руку.

– Доброго дня. Я старший этой смены. Понимаете, на геологической карте обнаружилось несколько пустот внутри этого забоя. И мы приблизились к одной из них. А теперь думаем, не стоит ли остановиться. Копать дальше рискованно. Может случиться обвал. К тому же мы не знаем, есть ли в пустотах газ.

– Но, с другой стороны, – прервал его горный мастер, – пласт высокий и качественный. Жалко оставлять так много угля. Кроме того, всем известно, что естественные разломы такого размера – редкость. Скорее всего, геологи ошиблись.

Новый горный инженер переводил взгляд с одного на другого, пытаясь вникнуть, о чем они говорят. Но единственное, что он понял, – это что существует угроза обвала. И ему не хотелось второй раз за день попасть под град камней. Он напустил на себя уверенный вид и сказал:

– Не знаю. Я бы хотел увидеть расчеты, прежде чем составить собственное мнение.

Такой ответ, очевидно, пришелся горнякам по вкусу. Они согласно закивали. В раздевалку Стейнар вернулся, уже ощущая себя частью коллектива. Переодеваясь, он оживленно болтал с начальником смены.

– А чего это ты завопил как сумасшедший в тоннеле с утра? – раздался вдруг голос с другого конца комнаты. Стейнар обернулся и увидел Ларса Уве. – А то мы чуть в штаны не наложили.

В раздевалке воцарилась тишина. Парни, которые всего мгновение назад свободно переговаривались вокруг, как будто он был одним из них, отступили немного в сторону и замолкли.

– Что ты там такое увидел? Это же из-за тебя я врезался в стену, – рядом с Ларсом Уве нарисовался Кристиан.

Стейнар ответил, не таясь:

– Я видел, как кто-то полз в глубь тоннеля. И я окликнул его, потому что это опасно. Ходить туда в одиночку.

В комнате по-прежнему было тихо.

– Шесто-о-ой, – наконец негромко произнес кто-то.

– Да не было там, мать вашу, никакого шестого, – Кристиан сплюнул в раковину и ткнул Ларса Уве в спину, хотя это и не он поднял тему.

Шахтеры вышли, больше не проронив ни слова, и уселись в помятый старый автобус, который приехал, чтобы отвезти их в Лонгиер. Выходя, Кристиан остановился возле нового инженера.

– Совсем свихнулся? – вполголоса прошипел он. – Веришь в привидений? Мало кто так лажает в первый же рабочий день. Но ты хоть не стукач, надо признать. Мы знаем, что ты ни словом не обмолвился мастеру о том, что мы были в старой шахте. И мы этого не забудем, я и Ларс Уве. – Он подмигнул Стейнару. – Может статься, мы поделимся с тобой кое-чем полезным. Возьмем тебя с собой на дельце, где можно подзаработать деньжат.