- Если бы было так, как ты полагал, эти чокнутые слабаки угробили бы себя ещё в полёте, - сухо отрезал Блейк, по привычке пресекая любое возражение. - Мой наивный друг, люди жаждут хлеба и зрелищ. Дай им волю - летали бы в космос без ракеты, на крыльях розовой мечты или на тугом кошельке. Прерогатива людей, обладающих реальной властью, состоит в том, чтобы умело использовать хотелки пресыщенного общества для достижения практических целей. Почему бы не позволить заучкам копаться в красной песочнице, если при этом они найдут залежи ценных металлов, полностью закрывающие десятилетние потребности нашей оборонной промышленности? Вот меня и отправили присмотреть за мозгляками. Не думай только, что я хотел этого. Во всех Соединённых Штатах есть не так много людей, которые могли бы мне приказать. Только когда мне стало известно, что девять из десяти человек, отобранных в полёт, являются гражданскими, вопросы у меня отпали сами собой. Без правительственного контроля миссия была бы обречена на провал.

- И тем не менее вы - назначенный правительством США начальник службы безопасности, человек, которого крупнейшие медиа громко сравнивали с “библейским Авраамом, отцом народов, ведущим землян на новую планету” - вы не смогли предотвратить гибель троих человек, - абсолютно безэмоционально заметил итальянец. Слова его, тщательно сформулированные и чётко рубленые, казались синтезированными роботом, - Именно вам предстоит объяснить это Конгрессу и широким массам по возвращении на Землю вместе с “Арес-2”. Я искренне вам сочувствую.

Блейк, ожидавший от радиотехника существенно большего уважения, ощутил себя так, будто тот вылил на него ведро ледяной воды. Несколько зловещих секунд он молча сверлил взглядом сведённые, словно судорогой, скулы итальянца.

Затем сокрушительный удар в челюсть опрокинул Барракиньо навзничь. Невзирая на полную потерю равновесия, радиотехник не издал ни звука, вскочив на полусогнутые в коленях ноги так же быстро, как упал. Второй удар, догнавший его секундой позже, пришёлся чуть выше и уже с другой стороны лица. От третьего Антонио успешно увернулся. Отпрыгнув к стене и заняв оборонительную позу, он выплюнул под ноги выбитый зуб и усилием воли заставил себя сфокусироваться на противнике.

Глядя со смесью презрения и ярости на дерзкого молодого выскочку, по подбородку которого струилась кровь, Блейк жёстко произнёс:

- Так значит, чутьё меня не подвело и на этот раз. Ты та ещё тёмная лошадка, да? Думаешь, я ничего не заметил? Даже того, как ты здесь работаешь на две ставки, вправляя мозги нытикам, готовым отказаться от увлекательного тура по другой планете и запрыгнуть на обратную ракету? Со всеми-то ты добрый, Антонио Джей Эф, всем помогаешь и каждому готов подставить плечо в момент душевных терзаний. Ты внушаешь им мысль, что Марс и наука - превыше всего. Но работает твоя психология не всегда, правда? Есть и те, кто просто не желает жить спокойно и заниматься делом. И вот удивительное совпадение: только Уилсон, Фурнье и Коллинз стали пропадать из виду одновременно - и все трое уже на два метра ниже уровня грунта. Вот только не могу взять в толк, как же ты избежал их участи?

Лицо Барракиньо изображало подобие презрительного оскала, глаза горели недобрым огнём.

- Слишком много работаю с техникой, - процедил он. - Некогда даже с единомышленниками о заговоре поболтать.

- Кривляешься снова? - со злостью парировал генерал. - Не похож ты ни на тайного подстрекателя, ни на обычного специалиста-бунтаря. Эти дохляки без сменной пары носков дня прожить не способны, сразу к мамочке просятся. А глядя на тебя, я начинаю думать: “Да у парня на этом пыльном камне есть своя, личная цель!”. Что же это за цель такая, а, итальянец?

Антонио выровнял дыхание и максимально торжественно произнёс:

- Более века назад великий отец космонавтики сказал: „Мы должны оставить все внушённые нам правила морали и закона, если они вредят высшим целям. Всё нам можно и всё полезно — вот основной закон новой морали“. Всё проще некуда. Есть люди со всем их природным несовершенством. И есть Цель, способная оправдать любые средства.

- Так посвяти же меня в неё, техник-романтик!

- Проложить безопасную дорогу для разума, науки и бесконечного технического прогресса, во имя лучшего будущего, в котором таким солдафонам, как ты, больше не будет места! - с наслаждением в голосе отчеканил Барракиньо.

На долгую минуту в отсеке воцарилось ядовитое молчание, пропитанное наконец нашедшей выход взаимной неприязнью. Затем генерал с досадой скрипнул зубами, словно осознав всю пропасть непонимания, пролегающую между ним и радиотехником.

- Некстати ты так поранился во время возни с проводкой, Циолковский, - с издёвкой бросил Блейк. - Сожалею, что наши запасы перекиси водорода подошли к концу.

Он смачно сплюнул в сторону итальянца, резко развернулся и вышел. Когда военный покинул пустой модуль, Барракиньо наконец позволил сведённым мускулам расслабиться. Под правым глазом и почти на всей левой щеке набухали обширные гематомы, в распухшем рту ощущался привкус металла. Антонио расправил плечи и с облегчением громко расхохотался. Всё оказалось куда проще, чем он предполагал.

Генерал Блейк понимал, что эта битва не будет выиграна, и, в полном соответствии с ролью героя-защитника, ответить за гибель учёных ему придётся. Нелёгкие мысли одолевали его в ночь перед прилётом корабля с Земли. Он видел огромное количество смертей и бесчисленные войны. В глубине души он питал ненависть к лидерам так называемых “развитых стран”, которые довели мир до такого состояния. Всю жизнь ему приказывали убивать людей, ведь это было его профессией. Но по ту сторону всегда стояли такие же воины, как он, всего лишь выполнявшие приказ. Генерал прекрасно видел, что идёт война на выживание. И в конце концов, несмотря на лживые улыбки в прессе и договоры о мире, человечество всё так же движется по давно проторённой тропе, согласно своей звериной сущности. Убить конкурентов, отнять ресурсы, размножиться только самому - программа всегда одна и та же. А тем временем достойные люди, чьи-то хорошие отцы, мужья, сыновья и братья гибнут в войнах, убивая таких же отцов, мужей, братьев и сыновей. При этом не столько защищая родную землю, сколько добывая победы, территории и ресурсы для сволочей, стоявших у руля. Со временем Блейк стал склоняться к радикализму во взглядах и начал полагать, что обществу необходимы изменения в сторону спартанской дисциплины и военизированного строя великих империй древности, когда порядок удерживался железной рукой, гарантирующей гражданам безусловную защиту. Искушающая идея переворота исподволь зрела в глубине его сознания, однако он понимал, что шанс успеха этого предприятия минимален: он никогда не был до конца своим среди военных, которыми руководил и которых пытался уберечь от произвола высшего командования. Слишком беспокоила его судьба всего мира - настолько, что за этим беспокойством выглядела для него самого ничтожной верность собственной стране, кажущаяся столь самоотверженной лишь стороннему наблюдателю.

Раньше он собирался вернуться на Землю на прибывающем вскоре корабле, чтобы вместе с новой экспедицией доставить сюда группу проверенных людей. Глядишь, вместе можно было бы раскачать эту лодку в нужном направлении: чем чёрт не шутит? Теперь этим планам не суждено было сбыться. Берроуз, конечно, не вечный должник, но замолвит своё словечко в Конгрессе.

Видимо, на Земле ещё оставалась привычная работа для такого вояки, как он.

1 мая 2046 года, 4:45_

“Какова твоя цель, серый кардинал?”

Сперва ему мечталось, что он должен спасти тех, кто по-настоящему, силой своего разума, движет этот мир вперёд. Уберечь величайшие умы от грязной эксплуатации, позволить им заниматься прогрессом во имя прогресса, разделив возвышенную чистую науку и унизительное служение целям власть имущих. Теперь он начал ясно замечать всю горькую иронию: окончательное достижение пункта назначения парадоксальным образом навсегда отделит его от тех, в чьих рядах он хотел бы встретить момент триумфа. Ярый противник насилия, политических манипуляций и доминирования плутократии, он сам вынужден был воплощать свой план с их же помощью. Сколько ещё потребуется жертвоприношений?