— Нравится спектакль? — Тим делает то, в чем хорош, как никто другой: игнорирует.

— Тамар, можно мне воды?

— Да, я сейчас, — она включается мгновенно — и забирается в этот иллюзорный пузырь, где ничего не происходит.

— Проблемы со слухом? — Серега отклоняется в сторону, попадая под безучастный взгляд.

Ну нет. Стаха нельзя приручить — это так не работает. Пальцами, словами, взглядами. Это так не работает. Он все-таки хватает Серегу за грудки, и стол грохочет ножками о ламинат.

— Боже мой, да что же это такое?!..

— Сергей, Аристарх.

Они сверлят друг друга взглядами, но разжимают пальцы и расходятся. Отец стоит, как обычно: привалившись к косяку, скрестив на груди руки. Взглядом Серегу из кухни выпроваживает. Безукоризненное повиновение. Все, как положено. По уставу.

Отец смотрит на Тима в упор, изучает. Тот не может с ним поздороваться. Наверное, слишком ошарашен всем, что происходит. Слабо кивает ему. Отца, как ни странно, устраивает, и он отвечает таким же лаконичным ответом. Переключается на мать:

— Вы надолго оккупировали кухню?

— Поедим — и к Стаху.

— Потом накроешь.

— Хорошо, — улыбается, как будто ей не отдают приказы.

Когда отец уходит, становится очень тихо. Мать, убедившись, что беды миновали, кладет вилки на стол и занимается тарелками.

Стах не смотрит на Тима. Тот проводит костяшками по его локтю. Словно извиняясь. Стах на секунду переводит взгляд на него, отворачивается, сглатывает. Уже чувствует, что это будет самый тяжелый ужин на его памяти. А ведь когда-то Тим совсем не касался… Кажется, это было очень давно, вечность назад.

IV

Мать ставит Тиму тарелку первому. Он сидит очень тихий и пялится на еду, как на врага народа. Стах визуально проверяет, без красного ли гарнир — в овощах много зеленого, фиолетовый баклажан стал больше коричневым, все в порядке. Котлета — вот проблема. Котлета закрытая. Стах пододвигает тарелку к себе, расчленяет беднягу вилкой, отдает обратно Тиму. Мать ставит еще одну порцию:

— Может, нож?

Тим вертит головой отрицательно. Обжигает ухо горячим шепотом:

— Я не ем котлеты…

— Зачем я ее тогда разделил?

— Не знаю… — Тим тянет уголок губ.

— Я понял.

Через пару секунд мать наблюдает, как Стах перекладывает куски из Тимовой тарелки в свою.

— Тимоша, ты котлеты не любишь?

Он виновато качает головой.

— Почему?

Тим тушуется. Потом наблюдает, как Стах обхватывает губами подушечку указательного пальца, слизывая жир — это один кусок у него на вилку самостоятельно не залезал, крошился.

— Аристаша, что ты делаешь? — мать подрывается с места. — В приличном же обществе…

Стах закатывает глаза. Когда она протягивает ему салфетки, он говорит выразительно:

— Спасибо, — и берет себе одну.

— Не паясничай.

Стах улыбается на нее, не мигая. Вдыхает тяжело, выдыхает чуть слышно. Вытирает пальцы, кладет салфетку рядом. Мать снова встает из-за стола — выбрасывает. Тим странно косит на нее, спрашивает Стаха взглядом. Тот разводит руками и принимается за еду.

— Аристаша мне сказал, что вы поссорились, — этот разговор обязан был случиться.

Тим пожимает плечами и партизанит.

— Нет? — мать начинает выпытывать.

— Мам, ну что ты пристала?

— Мне непонятно, что у вас случилось. А то ты весь день мне: «Он не придет, он не придет». А он взял и пришел. А если бы я не готовила?

— Ты всегда готовишь на роту…

— Ну уж не на роту. У нас большая семья.

— Поэтому половину — в мусоропровод. Еды — в смысле. Не семьи. Хотя…

— Стах, что ты такое говоришь?

Тим не вникает. Ковыряет овощи.

— Тимоша, а овощи ты тоже не любишь?

— Люблю…

— А чего не ешь?

— Это он ест, не придирайся.

— Да?..

Тим виновато сникает под ее взглядом. Она наблюдает за ним еще какое-то время. Он действительно ест. Просто очень медленно и маленькими кусками. Она говорит:

— Там ведь даже жевать нечего…

— Это чтоб не тридцать раз, — Стах не может удержаться.

— А почему так? Что-то со здоровьем? Я смотрю: ты очень худенький. И бледный. Что говорят врачи?

— О чем?.. — не понимает Тим.

— Ну, родители тебя водили ко врачу? Твой папа?

— А… Ничего такого не говорят…

— Но это же ненормально, что ты так ешь…

— Мам, ну что ты прикопалась?

— Что это еще за «прикопалась»?

— Не хочет человек говорить, а ты донимаешь.

— Так а почему у него родители не волнуются за его питание? Это же очень важно. Нельзя с этим шутить.

— Это дело его родителей. Все. Тема закрыта.

Мать больше не ест. Вздыхает на Тима. Комментирует: какой же он все-таки худой, вот у него еще и круги под глазами, а как у него с ногтями, с волосами, все ли хорошо. Тим смотрит на нее, загнанный в угол, Стах — как на чокнутую. Говорит:

— Ты можешь перестать? Все у него в порядке.

— Это ты так думаешь. Это ты в силу возраста. Вот появятся у тебя свои дети — тогда и посмотрим, как ты заговоришь.

— Я не хочу детей.

— Кто не хочет детей? — не понимает она.

— Я.

— Тимоша, ты не хочешь детей?

— Ну… в будущем хочу.

— Вот видишь.

— Зачем тебе дети?..

— Мне нравятся… Ну и в целом, общаться с ними… Интересно. Я всегда хотел младшего брата или сестру.

— Вот посмотри: нормальная реакция.

— Что ты делишь все на нормально/ненормально? Давай еще нам баллы накидывать — за нормальность.

Стах уставляется на мать. Мать уставляется на Стаха. Тим отгораживается ото всего этого кистью руки, поставив на стол локоть.

— Мне не нравится, как ты сегодня ведешь себя.

— Как я себя веду?

— Ты все воспринимаешь в штыки — слова ни скажи… Так реагируешь, как будто я на вас нападаю…

— Так и есть…

— Что ты такое говоришь?.. Что ты такое говоришь, Стах?

— Все, молчу. Я молчу.

V

Сначала Тим долго не может притронуться к пирожному. Потом под шквалом вопросов сдается. Ведь почему он не может его съесть — если хочет? Тамара же старалась, готовила…

Тим разделяет произведение кондитерского искусства на составляющие, размазывая крем по тарелке. Мать смотрит на это безобразие, не мигая. Стах замечает, когда собирается откусить. Так и застывает с открытым ртом.

— И ты всегда вот это делаешь?..

Тим перестает «вот это делать», откладывает ложку.

— Тимоша, ну все-таки…

Стах беззвучно орет в потолок. Мать пялится на него в ужасе, как на одержимого:

— Стах, что это такое?..

— Ничего. Все. Хватит. Я ухожу. Дайте мне выйти. Тим, ты тоже уходишь. Пошли, давай. Собирайся.

— Стах, да что же это?..

Он выталкивает Тима из кухни. Возвращается. Забирает Тимову тарелку с чаем. Снова уходит. А… нет, опять возвращается:

— Спасибо за ужин, — и только после этого исчезает с концами.

========== Глава 39. Столкновение ==========

I

Тим идет, сцепив перед собой руки, вдоль широкого коридора, на стенах в котором, как в галерее, висят массивные картины. Здесь это больше похоже на вычурную безвкусицу. Золото и рюши, антиквариат. Тим уставляется на разгильдяйский вид Стаха — ну да, ни разу не барон. Выбивается.