Тим умиряет улыбку, спрашивает тихо:
— Ты поэтому бегаешь?..
— Только не обижайся, — просит.
— Но только поэтому?..
Стах застывает под этим вопросом уязвленным. Не только. Запреты есть не только снаружи. Но он не знает, как объяснить. Зачем-то говорит:
— Я думаю, что это не по-настоящему. Может, это я какой-то не такой…
— Почему?.. не по-настоящему?
Эффект от сдуру ляпнутых слов — поразительный. И Стах к тому же ни разу не в курсе — не смотрит.
— Потому что я… — и стихает.
Если бы он знал, как это работает, его бы не грызло. Если бы он произнес вслух то, что складывалось в голове из обрывков чужих фраз и отголосков ситуаций, он бы удивился, насколько это — надуманное. Но достать на поверхность сложнее, чем прятать. Так что у него по теням сидит куча демонов. Только потому, что он не решается — вывести их на свет, где они рассеются.
— Тиша, я не могу.
Он сказал это. Он признался. Он ждет, что Тим встанет и уйдет.
Тим сидит напротив притихший и побледневший, как будто ему только что влепили пощечину. Или не только что. А на моменте, где у них «не по-настоящему».
— Тиш?..
Тим усмехается и говорит с осознанием:
— Я дурак, — потому что, наверное, уже намечтал.
И только затем поднимается, только затем уходит. Оставляет с этим наедине. Но с этим — это с чем? С чувством утраты? Чего-то, что даже не случилось?
Стах добела сжимает пальцами руки. Ненавидит все это межличностное. Чтоб оно провалилось.
III
Стах стучится к Тиму в комнату осторожней обычного. Боится услышать или хотя бы получить намек, что он плачет. Но Тим не плачет. Стоит у окна, вертит часы, смиряется.
— Я ухожу, — говорит Стах.
Тим слабо кивает. Потом до него доходит, и он заторможенно оборачивается.
— А… Я… провожу тебя…
Это не так страшно. Кажется, что не так страшно. Не поссорились. Никто не хлопает дверями. Никто не бросается в обвинения. И почему тогда саднит внутри, как после взрыва?..
— Тиш…
Тим замирает в ожидании, а Стах не знает, как спросить, все ли у них будет в порядке.
Тим мучает часы и защищается слабой улыбкой, чтобы спросить:
— Ты больше не придешь?..
— Приду, — мгновенно отзывается, хватается, как за соломинку. — Если можно. Если ты не будешь против.
— Нет… — с проглоченным «кажется»
Тим слабо мотает головой и отходит чуть назад.
Теперь Стах в безопасности. Ничего не угрожает его убеждениям, его положению или его чувствам, никто не посягает на его губы, руки, на него всего. Он выходит за дверь со своей этой дружбой, с разрешением на встречи. Он свободен ото всего, что им мешало общаться. И он хочет повеситься.
========== Послесловие ==========
Ну что, читатель? Мы закончили.
Подробности из подполья
Не хотите за кулисы? Я высыплю парочку интересных фактов.
С Арисом мы познакомились почти три года назад. На остановке. Я залюбовалась его улыбчивой физиономией, а он увел у меня из-под носа симпатичного мальчика. Конечно, я за ними увязалась, чтобы бессовестно подглядывать, но не тут-то было: Арис подмигнул и смылся. Каков нахал, восхитилась я. Пришлось заделаться в сыщики.
Окружение Ариса не ответило, чего он из себя представляет. Эти далеко не глупые ребята знали только, что он много работает и постоянно шутит. Зато у него компромата на них нашлось бы на десятилетия, и они всерьез полагали, что он им близкий приятель. Как минимум.
Первые читатели сочли Ариса мерзавцем, а одна моя подруга даже отказалась читать о нем-подростке, чтобы им не проникнуться. Каков дипломат, восхитилась я, — и с удвоенной прытью отправилась на поиски правды.
Для полноты Анамнеза я решилась вернуться в 2007-ой (не по тем причинам, по каким хотят многие!) и выследить Тимофея.
Чтобы закорешиться с Тимофеем Лаксиным, недостаточно быть автором, надо ему еще доказывать, что он может открыться, и долго за ним ухаживать. Он, знаете, та еще барышня: наш конфетно-букетный период длился полгода.
Вместо Тимофея попадались все время какие-то двойники: одни из них дрались, другие язвили, третьи были до смешного наивные. А потом один как-то обиделся из-за глупой шутки навсегда — и я поняла: настоящий! А уж когда он начал кокетливо скрытничать и есть маленькими кусочками…
Первой сценой во всех начальных черновиках было падение самолетов. Уверена, если бы так и осталось, большинство мимо проходимцев задержались бы с нами. Но проницательный читатель знает: Ретроспектива не очередная работа из разряда познакомились-потрахались-хэппиэнд.
Потому что она, прежде всего, об Арисе. Затем — о первой любви… и просто о людях, которые совершают ошибки.
Все остальное — на усмотрение читателя. Самый увлеченный с удовольствием находит, о чем подумать и какую тему затронуть в отзыве. А кто-то даже не пропускают особо скучные абзацы! В этот момент я точно знаю, что любовно разбросанные по тексту детали нашли своего человека.
Что дальше?
Тем временем проницательный читатель, конечно, давно догадался, что продолжение следует: помимо пугающего послесловия, остался же ворох открытых вопросов.
Так и есть. Следующая повесть обещает ответы на часть из них, много подавленных желаний и страсти, поездку в Питер, где мы чуть ближе познакомимся с четой Лофицких, и раскрытия темы «Тимофей и одноклассники».
Выход первой главы в свет планируется на конец августа.
Если есть желание следить за развитием событий, а за остальной моей подозрительной интеллектуальной деятельностью — не очень, можете подписаться на сборник.
Спасибо за пройденный путь!
С любовью,
Алекс.
