– Тебе хорошо, Денис, – пошутил Михал Виталич. – Твоя семья далеко, в Москве, а моя – вот здесь, под боком, контролирует меня. Ты же можешь развлекаться на всю катушку, за тобой никто не следит.
Тот скривился:
– Не говори чепухи. Тут есть «доброжелатели», которые мгновенно утопят меня, если что-нибудь узнают. Так что всегда нужно соблюдать осторожность. Даже на расстоянии от ревнивой супруги. Кстати, она у меня не так уж и ревнива.
– Вы с ней два сапога пара.
– Разумеется. Вино у тебя, Миша, лучше не бывает. Не продашь мне пару ящиков этого нектара? Или это у тебя последняя бутылка?
Михал Виталич поперхнулся и начал смеяться:
– Ну ты темнота. Губа не дура! Пару ящиков! Мой милый, этот нектар покупают не ящиками, а каплями, из пипетки. Каждая капля стоит тысячу долларов. Ты располагаешь такими деньгами, Дениска?
– Вполне. Только скажи мне, где можно купить такое вино.
Они несколько минут молчали, наслаждаясь тонким, изысканным вкусом.
– А когда ты сам собираешься теперь в Москву? – спросил Михал Виталич.
– Не знаю, недели через три, или лучше в конце апреля. Мне там пока нечего делать. Ты же в курсе, дружок, в Москве идут перемены, далеко не со всеми кадрами можно иметь дело, да и осмотреться сначала надо, разведать, прощупать. А то ведь и прогореть можно. Подожду, пока всплеск активности пройдет, и власти успокоятся.
– Тоже верно, – охотно согласился Михал Виталич.
Они налили себе еще вина.
– Кто меня тревожит гораздо больше – так это Юра, – озабоченно произнес Денис Павлович.
– А что такое? – удивился Михал Виталич. – Он человек самостоятельный, живет своей жизнью.
– Жить-то живет, – пожаловался Денис Павлович, – да играет с огнем, опасность вокруг него никогда не проходит, а прикрываю-то его я!
– Ну, не прикрывай.
– Как это – не прикрывай? Мы с ним, можно сказать, в одной упряжке! Хотя занимаемся разными делами, у нас разные заботы. Я за него, если честно, боюсь. Тут сразу после Нового года о нем расспрашивал Тимофеев, Виктор Егорыч, ты его знаешь, живет в Подновье, в особняке. Так себе чин, ничего особенного, а вот заинтересовался брательником моим. Ох, как бы чего не случилось, Миша. Но моему Юрке разве что-нибудь объяснишь? Ему слава нужна, а эти замусоленные придурки на него молятся, как будто он и вправду бог.
Михал Виталич поставил бокал на стол и утешил:
– Ну, не расстраивайся ты так. Мы с тобой еще и не в таких переделках бывали, а ведь выкручивались. На этот раз тоже пронесет, не сомневайся.
– Надеюсь на это. У тебя тут где-то были карты. Дай мне на минутку, разложу пасьянс, нервы успокоить. А то давай перекинемся, раз уж ты не очень занят. Все равно от работы я тебя уже отвлек.
– С удовольствием, Денис. Карты у меня тут всегда, специально подготовлены для тебя и ждут твоего прихода. Ни с кем мне так хорошо не играется, как с тобой.
Они сели к столу и приступили к игре, причем это была не какая-нибудь импортная бандитско-ковбойская игра, а простецкий «дурак», ставкой в котором у них были, как в старые добрые времена, щелбаны. Потом последовал звонок со стадиона «Динамо», где намечалось мероприятие с участием молодцов Михал Виталича, и было необходимо его срочное присутствие. Друзья распрощались. Михал Виталич отправился на «Динамо», Денис Павлович – домой.
Они с братом жили в обширной многокомнатной квартире в центре города, недалеко от Кремля, на улице Ульянова. Эти апартаменты позволяли им не мозолить друг другу глаза, поскольку, по большому счету. Особой привязанности между ними не было, только взаимовыручка, в память о прекрасных совместно проведенных годах детства и юности. Они были разные люди и не вмешивались в жизнь друг друга.
Денис Павлович был финансист и делал деньги. Для этого необходима лишь соответствующая выучка и специфическое чутье. Юрий Павлович стремился к другому. Помимо денег, он жаждал власти над людьми, власти безоговорочной, над их телами и душами. Того, что могла дать политика, для него было слишком мало, он убедился в этом, однажды будучи избранным народным депутатом. Для осуществления своей цели он обладал всеми данными – умом, лидерскими качествами и изворотливостью, дабы остаться безнаказанным. Судьба его не изобиловала столь крутыми изворотами, как судьба его брата, но зато была намного глубже и интересней. Денис Павлович являлся человеком обыкновенным, тогда как Юрия Павловича смело можно было назвать незаурядной личностью.
Еще в школе было замечено, что мальчик он очень способный. Причем одинаково хорошо он усваивал и точные, и гуманитарные науки. В старших классах он всерьез занялся изучением философии, психологии и истории Востока. Поступить в вуз на соответствующий факультет ему не составило труда. Получив красный диплом и используя умело и вовремя налаженные связи, он устроился на работу в Министерство иностранных дел и не просто посещал свой обожаемый Восток – он чуть ли не пешком пропутешествовал по всей Индии. Он жил там в течение четырнадцати лет, и хотя регулярно писал родным и они знали, где он, все же не думали, что эта его эпопея закончится добром и он когда-нибудь вернется домой. А он вернулся – и его никто не узнал, настолько он изменился и настолько все отвыкли от него. Он был очень умен, но его цинизм отпугивал даже недалекого Дениса Павловича. Жил он теперь в Горьком и писал статьи по Востоку и философии для всяких столичных центров, а также и не отказывался от очередных кратковременных поездок в Индию по заказу различных исследовательских центров. Это приносило ему доход и новую информацию.
Две комнаты в их квартире, которые занимал Юрий Павлович, кардинальным образом отличались от двух комнат его брата. Прежде всего – отсутствием ковров на полу и на стенах и наличием огромного книжного шкафа, битком набитого литературой по интересующим хозяина предметам. Больше всего тут было книг по религиям, особенно восточным, даже таким, о которых слышали лишь немногие, самые продвинутые специалисты. Это были книги на английском, французском языках, и очень много книг, привезенных из Индии. Некоторые из них считались раритетами, поскольку были написаны от руки столетия назад на исчезнувших к нашему времени диалектах. Еще некоторые написаны были на специальных, искусственно созданных языках – это было по сути не написание, а шифровка, и разобраться в ней и перевести ее мог бы только фанатик оккультизма. А уж Юрий Павлович имел незыблемый авторитет в этой области. В столице он славился как разоблачитель всяческих группировок, полулегальных, проповедующих каждая свой способ спасения. Он был в Москве убежденный сциентист, любую религиозную организацию он с легкостью анатомировал, раскладывал по полочкам, и всем становилась ясна их сущность и вредность для общества. Его насмешек боялась даже русская православная церковь. Он знал наизусть повадки религий и видел их насквозь. Грозная личность!
На стенах его комнат, прямо к обоям, были прибиты экзотические курильницы и лампы – на полу для них не было места из-за скульптур драконов и прочих ритуальных приспособлений. Посреди кабинета стоял журнальный столик, а на нем переливался белесыми гранями хрустальный шар, словно здесь вела прием гадалка. На самом деле он помогал хозяину при медитации, к которой он пристрастился во время пребывания на Востоке. В общем, на первый взгляд, эти комнаты были нарочито стилизованы под Восток.
Что касается двух комнат, принадлежавших Денису Павловичу, то они-то Восток ничем не напоминали. Тут стояла отличнейшая бытовая техника, немецкий телефон с кнопочным набором, мягкая перинная постель, кресла, диванные подушечки, бамбуковые занавески, люстры, даже видеоигра, привезенная из-за границы – роскошная обстановка преуспевающего делового человека. Юрий Павлович только усмехался, глядя на то, как круглое тельце его брата утопает в этой роскоши. У него самого в спальне стояла только жесткая тахта и тумбочка. Зато с потолка свисали металлические полоски, колышущиеся от движений воздуха и создающие мелодичный перезвон. По мнению Юрия Павловича, они намного лучше способствуют спокойному сну, чем какой-нибудь кровожадный фильм из тех, что его брат смотрит на ночь по видеомагнитофону.
