– Прррактичность, энтузиазм, смелость новаторских решений – вот та дверь, что откроет нам светлое и прекрасное будущее нашего покрытого закорюками и мхом региона! Но всё-таки как насчёт немного пожрать? – Щёлкнув сотней зубов, Башкирский Кот замер в ослепительной улыбке.

Слипер в который раз собрался пнуть пушистого собрата по разуму своей неизвестно-откуда-в-этом-лесу-взявшейся спортивной обувью. Эники уже вытянули откровенно-довольно свои шеи, чтобы подглядеть сей акт возмутительного попирания кошачьих прав, как вдруг кусты на окраине опушки раздвинулись, и на поляну вышел… КТО?

Точно, дорогие и уважаемые читатели! Это был Дример собственно с персоной, а точнее, с Загрибукой, у которого рот ни на секунду не закрывался:

– Перво-наперво, тут полный несходняк относительно кривоплющности сухоштанных дефекций, и уж второ-навторово, я ва-а-а-аще ни в ус бровями, почему вы, уважаемый, столь категоричны в своих замечаниях относительно креативности моих претенциозных изысканий на пользу отечества и всего вразумительного сообщества!

Эники разинули рты, а кот, воспользовавшись замешательством и запустив лапу в котелок, выудил славную наваристую пельмешку, ловко закинул её себе в пилорамную пасть и как ни в чем не бывало промурррчал:

– Дорррогой вы мой, я с вами абсолютно согласен! Буквально только что я пытался открыть глаза этим добрым существам на совершенно неоспоримый факт, который ясным светочем сияет нам во мраке окружающих болотных угодий. И вот что я имею сказать на сей счёт. Десятиверстовыми шажищами мы несёмся к светлому и прекрасному будущему, и наши потомки…

Дример к тому времени подошёл к собравшимся и закрыл кошачью пасть ладонью, прервав доклад о перспективах развития чего-бы-там-ни-было.

– Здорово, ёктить, – Дример протянул свободную руку Слиперу и по очереди всем Эникам, стоявшим кружком с разинутыми ртами.

– Про смысл жизни я всё знаю, братан! – повернулся к коту Дример и освободил его пасть. Тот только развёл лапами, мол, и сомнений не было в том, брат. Ёу!

– А в чём, как ты думаешь, смысл жизни? – пошкрябала меня Соня лапкой по ноге.

– Ааа… нууу… эээ… – Застигнутый врасплох, я пытался найти приемлемую отмазку.

– Не улавливаю пока сути, – поторопила Соня.

– А где ж её ловить-то, суть енту? И на какую мормышку? Я вот чую внутрях, а выразить не могу.

– Так нечестно получается. Скарманил и держишь.

– Ну хорошо. Посмотри в окно. Видишь, дерево во дворе?

– Вон тот старый дуб? Было бы неплохо полазить, век шпроты не видать!

– Это не просто старое дерево! Про него много песен сложено людьми. Есть даже песня о его листьях. Так и называется: песня о деревянных одеждах.

– И про что в ней поётся?

– Да всё время про одно и то же: шуба дуба – шуба дуба – шуба дуба – да! Куплеты про пальто, если вкратце. Опус о поздней осенней листве дубовой, покрытой снегом. Поэтично, не правда ли?

– Здорово! Так что там насчёт смысла?

– Ааа… Так вот, смотри, лист падает с дерева, видишь?

– Вон тот жёлтенький?

– Точно! Вот это и есть смысл жизни!

– То есть?

– Вот целое дерево напрягалось, копило соки, заманивало в себя солнечный свет, пило воду. Вырастило сначала малюсенькую почку. Затем появился крохотный зелёненький росточек. Он рос, питался солнечным светом, дарил кислород другим живым существам, разговаривал с ветрами, стучал дождём, шелестел грозою, дышал вечерними сумерками. Затем этот лист осознал своё единство с деревом и своими собратьями, познал окружающий мир настолько, насколько позволяли возможности восприятия. Он праздновал радость существования и готовился исполнить свой самый главный танец. Готовился всю жизнь. Потому что этот танец должен был стать самым высоким достижением красоты листочка, его способом восхитить других живых существ, вселить в них надежду и чувство нежности к миру. И вот пришла осень. И настал его день. Настал его час. Настал его миг. Лист готовился к нему с самого утра и ещё издалека почувствовал свой, именно свой порыв ветра. Он почувствовал его тогда, когда эта волна лишь родилась за горизонтом и пошла над землёй, задевая другие листья, сметая мусор с улиц, унося шляпы случайных прохожих. И вот волна достигла его и… сорвала с ветки. И лист отправился в своё самое великолепное путешествие к земле. Он бесподобно кружился в воздухе, танцевал на этой волне ветра, и вся вселенная заворожённо смотрела на этот танец. Прошла целая вечность неземной красоты, вечность великолепия, вечность благодарности за чудо и тайну всей вселенной. И лист упал на землю. Его танец был окончен. И это было лучшим из всего, что происходило в мире в этот миг! Ты видела его танец?

– Слушай, я как-то не особо всматривалась…

– Вот тебе и ответ. Чтобы увидеть, понять и осознать смысл жизни, нужно всего лишь внимательно всматриваться. И тогда тайна и волшебство станут для тебя не просто очевидными, но ясными, волнующими и полными великого смысла.

– Но что стало с листом потом?

– Он закончил свой путь листа и родился заново, но уже кем-то совсем другим, возможно, насекомым или рыбкой. Родился кем-то с более высоким уровнем сознания и восприятия.

– Как так?

– Он просто выполнил своё предназначение. И выполнил его безупречно. И вселенная в благодарность за великолепный последний танец дала листику шанс обрести новую жизнь, но уже в форме более развитого существа. Чтобы он мог ещё лучше научиться танцевать и радовать других, ещё больше наполнять вселенную красотой.

– Я поняла. Прости, но я не могу дальше сидеть с тобой. Мне нужно срочно бежать под то самое дерево и кое-что рассмотреть внимательно!

– Я так и думал. Конечно, беги, Сонечка! Это действительно самое важное! А книгу… Я потом тебе прочитаю, что успею написать, пока ты занята по-настоящему важными вещами! Торопись, скоро осень, дуб оденется в шубу, и придётся тебе уезжать с дачи на зимовку в город. Так что беги, беги. Я тебе зимой почитаю пропущенное.

– О’кей! Я побежала!

– А я пока вернусь к пельмешкам…

Загрибука остался топтаться поодаль, издалека с явным интересом и восхищением, хоть и не без опаски, поглядывая на Башкирского Кота. Тот ему нравился заумными речами и стоматологической внушительностью. Но хоть в кошачьем лице Загрибука и почувствовал наконец-то равного себе собеседника – ах, эти упоительные вечера с длинными и запутанными разговорами ни о чём под вкуснятинку! – но у него ещё не было полной уверенности, что вкуснятинкой к кошачьей беседе не окажется он сам, оставшись наедине с оппонентом. Уж больно улыбка кота напоминала своими ровными острющими зубьями противотанковые заграждения.

– Здаров, брателла! – Слипер хлопнул ладошкой сверху Дримеровскую ладонь. – Мы тут как раз пытаемся выяснить причины конфликта. Суть да дело оказывается в некоей растительности, которую Эники…

Один из Эников молча выудил откуда-то из-за спины пучок лиловой травы и протянул Дримеру. Слипер нахмурился и замолчал.

– Так… – изрёк неопределённо Дример.

– Нет, ребята, всё не так, всё не так, как надо! – затянул Башкирский Кот прилетевший в голову из ниоткуда мотивчик и, недовольно поднявшись, двинулся размять лапы к краю опушки. – Позовите, как надумаете трапезничать! Не обрекайте редкое животное на голодную смерррть!

– Та-а-а-ак… – повторил Дример и прищурил глаза на редкий гербарий. – Что-то я вас не узнаю в дриме.

– Вот и мы не знаем такой! – Эники возмущённо завертели головами друг на друга.

– Ну и? – Дример выразительно поднял бровь.

– Ну, бросили чутка вкуса ради.

– Так… И шо?

– И вот тут-то главная ката-клизма и случилась! Как поели тех пельмешек… Ах, что за пельмешки получились! Румяненькие, душистые, аки урожая третьего дня…