Отмерзшие конечности медленно отмораживаются и больно шевелить пальцами рук и ног, но я шевелю и терплю эту боль. Наконец оттаяв и тихо прокравшись сначала на кухню, кладу нож на место, а затем к себе в комнату, я юркнул под одеяло. – «Что это было?– Подумал я.– Кажется я знаю, что это было.… Но, кто?».– Закрыв глаза, я вновь погрузился сон».

***

Поздней ночью субботы, Колян вывалился из бара и, шатаясь, побрёл к себе домой. В эту ночь, ему было грустно, очень грустно, он не понимал, почему и из-за чего. Давно он уж не думал, если вообще когда либо думал о будущем и о своей жизни. Но, вот почему-то сейчас во 2 часу ночи уже воскресения, он задумался над смыслом своей жизни, над смыслом бытия.

Вообще его мало, что могло удивить или привести в уныние. С первым и понятно, он, как и Илья, много катался в детстве с родителями по земному шару, когда те были ещё любящими родителями и любящей парой, а с последним. Он не думал, а кто не думает, тому и нет резона расстраиваться или впадать в уныние.

Идя по улице, высокий и пьяный, накаченный и трормознутый, он не сразу сообразил, что идёт не домой, а совсем в другое место, туда куда он и сам не знал. В итоге, Коля остановился посередине тротуара и посмотрел на звездное небо. Оно было чистым и без облаков, что свидетельствовало о том, что завтра будет солнечный зимний день. Звезды редкими огоньками сияли и подмигивали ему.

Выпустив облачко пара изо рта и ноздрей, юноша помотал головой и посмотрел вдаль, туда, где улица заканчивалась тупиком, и начинался пустырь. Развернувшись, парень пошёл обратно, тогда вдруг услышал крик, что пронзил ночь, как выстрел. Крик, донёся как раз с конца той улицы, куда он заем-то хотел пойти. Коля остановился на секунду.

Он вспомнил россказни, про психа, убийства девушек, насилия и прочее. Он не боялся, но внезапный порыв северного ветра, швырнул в него крупицы снега и забрался под шиворот. Юноша плотнее прижал капюшон к голове и почувствовал, как жара, что была разлита по его пьяному телу, сменяется холодом. Крик повторился. Коля сдвинулся с места и пошёл медленно, нехотя, на звук. Он понимал, что стоит ускориться, но кровь почему-то застыла в венах, а сердце стучало быстро, от страха.

Парень никогда не считал себя трусом или слабаком, с его – то горой мышц, но сейчас. Сейчас он трусил и медлил.– «Чёрт! В конце концов, что я не справлюсь с каким-то там придурком?!»– Отругал себя юноша и понёсся к концу улицы, где та заканчивалась тупиком, и начинался пустырь.

***

А в воскресное утро, когда все нормальные люди высыпаются после тяжелой рабочей недели или после длительной тусовки, что может длиться два дня подрят начиная с пятничного вечера, у кого как и попойки, когда зимнее солнце только слегка начинает золотить крыши домов и белый снег ещё не тронутый подошвой ног и резиной шин машин, когда всё наивно и свежо, в это время только дворник или несчастный работающий идёт на работу или, наоборот, с работы, именно в это прекрасное морозное или может такое же, как сотне предыдущих рассветов, вот тогда-то ползя по снегу, и оставляя кровавый след после себя боролась за жизнь очередная жертва насилии, убийства и безумства , смешенного с жестокостью, этого века.

Сил не было, что б кричать или позвать на помощь, хотя врят ли кто бы помог бы, ведь сейчас люди делают вид, что ничего не видят и не слышат. Мороз сковывал все внутренности, руки, и ноги уже давно окоченели, да и пузо, уже покрывалось коркой льда, так же медленно, как кровь вытекала из раны, на бедре. – «Помогите!»– Мысленно повторял человек, но никто не мог услышать этот зов. – «Надо добраться до дороги, дальше будет легче». – Хотя надежда была призрачна и сумрачна.

Зимнее солнце поднялось над крышами домов и алым заревом разлилось по небу, осветив медленно ползущую и умирающую фигурку внизу, на снегу. Впереди уже виднелась пешеходная дорога, строение магазина и детская площадка. – «Кто – нибудь помогите». – Тихо текли мысли в голове. – «Прошу…» – Последним усилием воли фигура ещё проползла пару метров и неподвижно застыла на белом снегу.

«Мороз собачий!» – Мысленно ругался юноша.– «И вообще, что за не справедливость! – Продолжил он.– В воскресение идти дежурить. Это все, потому что я новенький. Ну, ничего, вот я вам всем покажу!» – Потряс юноша кулаком воображаемым противникам. Завернув за угол, он прошёл пару шагов пока не увидел вдалеке фигуру, лежащую на снегу. – «Ну, вот первый алкаш». – Зло подумал он. Неспешно, воображая, что он большой начальник, он подошел к лежащему в снегу, лицом вниз и уже хотел обратиться к нему с притворно уважительной фразу, типа такой:

– Голубчик, удобна ли вам, спиться… – Но, фраза застряла у него в горле, когда он увидел алое пятно, что разливалось от лежащей фигуры.

– О, черт! – Воскликнул он. Мороз и так щепавший нос и щеки, внезапно забрался и под куртку и обморозил все его внутренности. Обернувшись и озираясь, в поисках людей и увидев, что никого вокруг нет, юноша, как истинный человек, своего века и поколения хотел пройти мимо и сделать вид, что ему это всё приснилось. И только он решил пройти мима, как фигура издала хриплый шепот:

– Помоги.– Протяжно протянула она. – Поа…луйста… – Юноша, наклонился и дотронулся до фигуры, перевернув и увидев, что это девушка и что она почти вся заледенела и губы её почти фиолетовые, а сама она, синяя и она ранена. Видно, не совсем потеряв совесть и честь, юноша набрал экстренный вызов и, назвав номер улицы, где находился, позвонил непосредственно туда, где он и работает.

Через 10 минут, так как пробок на улице в восскресный день нет и слава тому, кто придумал выходной, скорая приехала, ещё раньше полиция. Погрузив еле живую девушку в скорую помощь, юноша вкратце рассказал, что было, хотя говорить было почти нечего.

– Это, точно, дело рук того маньяка. – Говорил в кабинете Павла Никифоровича, этот юнец.

– Надо будет допросить девушку.

– Конечно. – Энергично закивал головой юноша. В его мечтах, он уже поймал и маньяка и его все хвалят и он такой, как персонаж из фильма, отвечает скромно, но с достоинством: «Ну, что вы? – Говорит он. – Разве за это благодарят? Ведь это моя работа». – И все начинают хлопать, девушки и женщины визжат от восторга, мужчины кланяются и говорят ему: «Илья Александрович, вы гений. Как вам удалось его вычислить…»

– Илья! – Услышал он сердитый голос Павла Никифоровича. – Где ты летаешь?

– Извините, Павел Никифорович. – Тут же опустив голову и вытянувшись по струнке, говорит Илья.

– Иди и разузнай, в каком состояние девушка и может ли она дать показания.

– Так точно. – Отвечает Илья и выходит из кабинета Павла Никифоровича. – Ничего, вы меня ещё узнаете. – Бурчит он себя под нос.

***

Александру не спалось сегодня всю ночь, после разговора с Петровичем в пятницу, его мучили вопросы и сомнения. Он не любил такое состояние, оно выбивало из калии и вообще портило пищеварение, в последние время он мало ел, а всё из-за того, что ему постоянно портили его настрой.

– Ёщё эти студенты. – Проворчал он и встал с постели. Он жил один, холостяк и одиночка. Ему не нужна была женщина, он давно забыл, что значит быть джентльменом или кавалером, он давно уже ни в кого не влюблялся, хотя и раньше с ним это случалось редко.

В свои 35 он был красивым и притягательным для женщин и девушек, он был слишком загадочным, из-за чего всё и происходило. Чем больше он отрицал, тем сильнее они тяготили к нему. И каждая думала, что сможет растопить холод его глаз и прибиться сквозь броню его сердца, но каждая получала холодный взгляд и не совсем вежливый отказ.

Взяв гантели, он потягал их, поотжимался, покачал пресс, заглянул в ванну. Стоя под душем, он думал о том, что его жизнь абсолютно лишена смысла и что он устал от однообразия его бытия. У него не было ничего, что бы его вдохновляло бы.

Окончив институт и найдя работу, сначала он с жадностью все впитывал, принимал участия во всех вскрытиях, что происходили в морге. Спрашивал, записывал, читал, но потом, когда запал уступил месту тому, что называться обыденность в работе. Ко всему можно привыкнуть, даже к трупам.