Платон Иванович занимал в отделение полиции, так сказать, начальственное место, вакантное. Он любил покричать с поводом или без повода, как сейчас, например. Он считал, что та как он себя вёдёт, должно давать больше уважения ему и веса его словам. Но, на самом деле, Платон Иванович выглядел, как индюк, притом ещё и кудахчущий, как курица. Но, увы, он об этом не знал, а никто и не собирался ему это говорить.
Откричав и вытерев пот со лба, что проступил от усердия, клетчатым носовым платком, он уже спокойным тоном сказал:
– Чаем не угостишь?
– Не пью чай.– Отвечал Павел Никифорович. Кофе его уже давно остыл, зато, сам Павел Никифорович, постепенно закипал, вместо того, самого чаю.
– Ну с, нет, значит нет. – Отвечал Платон Иванович.– Значит и суда, нет. – Вставая и наматывая шерстяной шарф вокруг толстой шеи, сказал он.– А ты, – вновь он обратился к Павлу Никифоровичу,– что б поймал мне его! – И для большей убедительности помотал пальцем, чуть ли не перед самым носом Павла Никифоровича.
– Мы работаем над этим.– Спокойно, хотя внутри у Павла Никифоровича, всё так и кипело и плевалось желчью, отвечал он. Платон Иванович вышел из кабинета, так же хлопнув дверью, а на ковре, остались засохшие грязные пятна, от его сапог.
– Свинья! – Только и сказал Павел Никифорович, ушедшему вслед.
***
Всю неделю Александр Борисович, а для друзей и коллег, просто Саня, Санёк, Санчис и другие уменьшительно-ласкательные аналоги этого имени, бегал от студентов мед. института. Чего, чего, а студентов он не переносил на дух, в принципе, как и всех остальных людей. Но, вот парадокс, зато его любили и тянулись к нему, как мотыльки к огню, особенно женский пол.
Александр являться мужчиной 35 лет, среднего роста, красивый: темный шатен, густые волосы, серые глаза, но такие холодные и неприступные и потрясающи красивые и правильной формы губы. Таким губам, позавидовала бы любая женщина или девушка, совершенно правильной формы и полноты. Но, они не делали его лицо женеподбным, ибо их почти не было видно из-за его бороды и усов.
Немного худое лицо и сам он не блистал бицепсами и трицепсами, жилисто – худощавый, хотя в последние годы, он поднабрал веса из-за не особо подвижной работы, да и образа жизни тоже. Но, это его не портило, он входил в период зрелости и расцвета сил. Когда уже не мальчик, но ещё и не солидный мужчина, как Павел Никифорович или Платон Иванович.
Он нравился многим женщинам, а студентки вообще в него влюблялись по уши или выше, с головой. Зато они ему – нет. Особенно студентки, он не переносил девиц-практиканток, что без меры наносят на себя косметику и подрезают халаты, учитывая всю специфику места и времени.
И в это пасмурное, зимнее утро, главная над ним Ирина Львовна поставила ему ультиматум: либо практиканты либо она, отстраняя его от работы, и отправляет в отпуск за его счёт. А работу Александр любил, он был лучшем из лучших в своей области, он почти жил на работе и был помешан на ней, как и на многом другом, что связано с ней.
С тяжелым вздохом и обреченно опущенной головой, мужчина сказал:
– Хорошо, до конца этой недели.
– Месяц! – Крикнула Ирина Львовна, женщина за 40 худощавая и болезненная, да и не удивительно, быть начальником тяжело, куда не кинь, везде клин. Блондинка, с седеющими прядями и выцветающими зелеными глазами, с морщинками вокруг глаз и губ, она не была красавицей, да и фигура ее вся угловатая и хрупкая. Александр, часто задумывался, а была ли Ирина Львовна, когда нибудь молодой и красивой. Сколько он себя помнил, она всегда была такой худой, всклокоченной и никогда не пользовалась косметикой.
– Начина с сегодняшней пятнице! – Грозно продолжила Ирина Львовна. Саше ничего не оставалось, как покориться воле царице одноэтажного, серого здания с железной дверью, в недрах которого скоро появиться очень много ненужного хлама, то бишь студентов и студенток.
***
День не заладился с самого утра. Для начала он проспал, причём капитально. Пришлось бежать без завтрака и с непричесанной головой, хотя на счёт последнего он мало переживал, его больше расстроило отсутствие чего – либо в желудке.
Еле успев на сбор своих одногруппников, он пошёл вмести со всеми на территорию больницы, где они проходили практику, вот уже неделю и всё без толку.
– Вот зачем нам сюда идти? – Возмущался Колян, высокий, широкоплечий и на удивление язвительный, что совершенно не вязалось с его внешностью. Обычно высокие и широкие, они как плюшевые мишки, но Коля был исключением, совсем не плюшевый и не мишка.
– Потому что это практика. – Ответил бригадир группы, Алиса – тонкая, низкорослая и с железной хваткой, её побаивались и уважали. Наверно, поэтому её и сделали бригадиром, несмотря на то, что ростом метр с небольшим, зато характер… Колян тут же замолчал.
– О, Челкашов, опять опоздал. – Сказала Алиса.
– Алкашов. – Сказал Коля и гыгнул.
– Я не опоздал, а припоздал.– Отвечал, Челкашов.
– О, это имеет весомое значение. – Сказала Алиса, отвернувшись от него, продолжила:
– Раз все в сборе пойдёмте.– И группа из 6 человек направилась к дальнему, серому, одноэтажному зданию, на самых задворках больницы, где стоят баки с мусором, и находится ещё один въезд на территорию больницы.
Холодный, северный ветер дул в лицо и совсем не было никого желания тащиться в самый дальний конец территории больницы, кое, где под снегом, асфальт покрылся ледяной коркой. Дойдя до железной двери, Алиса нажала на звонок, что был рядом с ней.
– Может, лучше постучать кулаком? – Предложил Колян и не успел никто ничего сказать, как он постучал кулаком по железу, что эхом разлетелось внутри помещения.
– Вообще-то я нажала на звонок. – Сказала девушка.
– А кто сказал, что он работает? А так наверняка. – Ответил Колян и подул на озябшие, без варежек или хотя бы перчаток, руки. Спустя полминуты или раньше, дверь открылась, и на улицу высунулось лицо.
– Кто долбал в дверь? Звонок есть.– Сердито сказало лицо. – А, студенты? Ну, проходите. – Продолжило лицо и скрылось за дверью. Та открылась шире, и озябшая группа зашла в помещение.
– Вытираем ноги. – Продолжил всё тот же голос. В здание царила полутьма.
– Кто наследит, будет мыть пол. – Группа дружно затопала ногами по ковру и тщательно, с притворным усердием Коля вытирал ноги об дырявый и почти бесполезный коврик, что лежал при входе.
– Где мы можем оставить верхнюю одежду? – Спросила Алиса.
– Пойдёмте, отвечала женщина, за 50, немного полноватая, с кривой спиной, кривыми ногами, как это часто бывает у людей с повышенным весом, суставы ног искривляются и похожи на дуги. Она пошла по темному коридору, ковыляя и переваливаясь как уточка. На голове её была санитарская шапочка, и сама она была одета в санитарский халат и штаны. Жидкие, редеющие волосы, неясного серо-бурого цвета на голове, прилипли к её взмокшей шеи и лбу, хотя в помещение было прохладно, даже холодно, ибо такие места, как это не подлежат обогреву, собственно говоря, греть здесь нечего и некого, кроме живых и не очень живых.
– У, морозильник. – Причитала Ксю, низкорослая и с формами девушка, всегда при параде и с макияжем.
– Да, это тебе не на островах отдыхать, милочка. – Согласилась Алиса. Бригадир не особо переваривала Ксению, она считала её легкомысленной и кокеткой, в принципе это почти одно и тоже.
– Что ты такая вечно злая? – Обиженно сказала Ксю и надула пухлые губки. Алиса только фыркнула. Пока они перекидывались светскими репликами, пришла Ирина Львовна, а за ней…
– Здравствуйте, это Александр Борисович, он будет вести вас, начиная с этой пятницы и до конца этого месяца. – Александр Борисович не выглядел радостным, его серые глаза оценивающе и без каких либо эмоций осматривали, то с чем ему придется иметь дело.
– Здравствуйте. – Ответила за всех Алиса. – Я бригадир группы. – Тут же добавила она. Ирина Львовна ушла, оставив Александра тед на тед с бригадой студентов.
