— Даже леди Крисания?

— Даже Паладайн, Такхизис и Конклав.

— Даю вам слово, шалафи.

Рейстлин устало кивнул, откинулся на спинку кресла.

— Ты знаешь, я давно занимаюсь изучением Врат и механизма их действия.

— Знаю, шалафи.

— Так вот кое-чего я сумел достичь. Например, узнать, что открыть Врата можно с помощью круга силы, не имея прямого согласия жреца, а также, что светлая ненависть — идеальный материал для заклятия пленения темного бога.

— Откуда, шалафи?

— Расчеты. И, пожалуй, я бы не стал проверять их на практике, если бы не безвыходное положение. — Рейстлин откинул голову на бархатную спинку кресла, прикрыв золотые глаза. — Китиара! Моя ненавистная старшая сестренка. Я чувствовал подвох во всем этом театральном наступлении. Я слишком поздно догадался: Китиара не станет тратить силы на напичканную рыцарями и драконами Башню Верховного жреца. Она полетит сразу на Палантас.

— Как это возможно, шалафи?

— Вспомни последний мирный договор, Даламар. Ты помнишь, чему он обязывает рыцарей? Вижу, что нет. Они не имеют права атаковать первыми. Китиара просто пролетит над головами этих верных слову идиотов, а они даже флажки на цитаделях оторвать не смогут. А теперь представь, Даламар, что будет, когда эта орда достигнет Палантаса. Думаю, ты не хуже меня осознаешь последствия вторжения такой армии в неподготовленный, мирный город. Китиара сравняла бы Палантас с землей, и даже моих сил не хватило бы, чтобы предотвратить катастрофу. — Золотые глаза зло блеснули из-под полуприкрытых век. — А вот авторитета моей Темной госпожи для этих целей вполне достаточно. Нужна всего самая малость — выпустить ее на Кринн.

— Шалафи, вам не кажется, что это несколько… кардинальный метод.

— Не с моей точки зрения. — Рейстлин выпрямился, становясь сосредоточенным. — Я все рассчитал еще тогда, в Утехе, а предположил и того раньше. Я.… я не плохо изучил характер Крисании за время нашего с ней общения. Я знал, что она не останется в стороне, когда ее отцу и городу грозит опасность, знал, что бросится следом, что воспользуется помощью своего бога, а тот, сам того не желая, отправит ее прямиком ко мне. Мои расчеты оказались верны: я сумел открыть Врата, используя круг силы, сумел использовать свет Крисании для пленения Такхизис и почти полного блокирования ее сил. — Рейстлин на мгновение умолк. — Единственное, чего я не ожидал — отдача. Она не разделилась на двоих, как это планировалось изначально, а из-за круга силы целиком досталась Крисании. Я выиграл войну, Даламар, но проиграл собственную битву.

***

Горячие знакомые руки коснулись лица Крисании.

— Только не дергайся, хорошо? — тихо попросил голос. — Тебе сильно досталось, впрочем, могло быть и хуже.

Пальцы пробежались по шее, коснулись ключиц: кожу приятно закололо.

— Какая красота. Это я постарался? Наверное, стоит быть сдержаннее. — Свежий синяк на груди потеплел, рассасываясь.

Пальцы заскользили ниже. Крисания дернулась, почувствовав прикосновение к ногам.

— Зацепило-таки. Сильно больно?

Ноги снова обожгло холодом. Жрица бессильно застонала.

— Потерпи. Сейчас все пройдет.

Новая волна холода сильнее предыдущей обожгла ноги. Крисания закричала, заплакала, дергаясь в чьих-то руках.

— Тише, тише…

Постепенно, мучительно медленно боль сошла на нет, а к ногам вернулась чувствительность.

— Открой глаза, Крис, очнись. Все хорошо. Все уже позади.

Горячие руки мягко обняли жрицу, голос нежно уговаривал, словно несмышленого ребенка. Крисания слушала, не понимая и половины сказанного. Сознание плавало в каком-то сером липком киселе, не желая выныривать и слушаться голоса. Почему-то ей казалось, что его обладатель сделал ей что-то очень плохое.

— Крис, пожалуйста, Крис. — Руки сжались чуть сильнее. — Крис, я знаю, ты меня слышишь. Очнись, пока не поздно! Очнись! Не смей умирать у меня на руках!

Кисель начал сгущаться, превращаясь в серый клей, похожий на тот, которым герцог Таринский когда-то склеивал модели парусников.

— Крис… — Голос звучал все слабее. — Я не хочу опять остаться один…

«Крисания! — Другой голос, на этот раз громкий, протрубивший в мутной голове, как медный горн. — Ты чего это удумала, дочь моя? К Чемошу раньше срока решила наведаться?! Не позволю!» — И мощным пинком сознание выкинули из «киселя».

Горячее прерывистое дыхание щекотало макушку, знакомые горячие руки, сжимающие неподвижное тело, подрагивали.

Если бы Крисания точно не знала, что подобное невозможно, то решила бы, что Рейстлин плачет.

— Крис, Крис, очнись… — Едва слышный больной шепот. — Очнись.

— Шалафи, вы же можете ее вытащить?

— Я Властелин Настоящего и Прошлого, Даламар, а не Смерти.

— А Такхизис?

— Помолчи.

Рейстлин замер, бездумно вдыхая запах черных волос. Неожиданно жрица пошевелилась, с хрипом вздохнула. Маг неверяще на нее посмотрел. Постепенно дыхание девушки выровнялось, и Крисания открыла глаза, внутри у Рейстлина все перевернулось.

«Там кисель и тут кисель. Что за странность? Почему я ничего не вижу? Может я забыла открыть глаза?»

Мутные пугающие бельма уставились на чародея,

— О, Паладайн…

— Мне казалось, это мой бог.

— И я надеюсь, он тебе поможет.

— Что со мной? Почему я ничего не вижу?

Чародей смолчал.

— Рейстлин?! Я… Я плохо помню, что произошло. Ты не мог бы…

Крисания вздрогнула всем телом.

«Вторая стадия адаптации, — безжалостно констатировал внутренний голос мага, — возвращение памяти».

— Шалафи, может, вам что-то принести?

— Вина. Самого крепкого, что у нас есть…

— Подожди, Даламар, — неожиданно прозвучал холодный зов Крисании. — Отпусти меня, маг.

— Ты еще очень слаба, подожди немного.

— Я сказала, отпусти меня. — В голосе жрицы не было ни угрозы, ни ярости, но что-то в нем все же заставило волшебника покорно разжать руки.

Крисания, покачиваясь, встала.

— Я бы сказала, что рада тебя видеть, Даламар, — продолжила она все тем же холодным тоном, — но, на мой взгляд, данный каламбур не уместен.

Темный эльф застыл, не зная, как реагировать.

— Ты не мог бы проводить меня к выходу, Даламар? А то ослепшей пробираться по запутанным коридорам совсем не просто.

— Шалафи?

— Пусть идет. — Рейстлин так и остался сидеть на полу. — Сейчас она не поверит ни единому моему слову. Отведи ее к Золотой Луне.

Темный эльф напряженно кивнул, осторожно взял слепую жрицу под руку и повел к выходу.

— Осторожно, ступеньки. Порог. Здесь пригнись. — Рейстлин чутко улавливал каждое слово ученика, лишь когда эльф и жрица покинули башню, резко взмахнул рукой, посылая в стену ни в чем неповинной лаборатории огненный шар. Так. Для успокоения нервов.

— Бесишься? — На пол рядом с чародеем опустилась соблазнительная темноволосая женщина в черном платье и с бокалом сильванеского в нежных ладонях.

— А ты уже опустошаешь мои запасы.

Женщина тихо фыркнула, пощекотав плечо мага теплым дыханием.

— Драконы ушли. Китиара мертва. Я сдержала свое слово, Рейстлин, сдержи и ты свое.

— У тебя месяц, — волшебник отобрал бокал и залпом допил, — затем я верну тебя в Бездну.

— Месяц! Это такая малость! Не будь такой сволочью, Маджере!

Рейстлин печально усмехнулся:

— За месяц ты вполне успеешь собрать новую армию и захватить Кринн. Я оставил тебе лишь двадцатую долю всей твоей силы, но и этого более чем достаточно. Я не идиот, Тэк, чтобы просто так дарить тебе лишнее время.

— Ты забываешь, что здесь я смертна.

— Да, и я легко могу убить тебя и стать богом. Как думаешь, у меня получится перекроить мир? — иронично вопросил Рейстлин.

— Ты не бог, — отрезала Такхизис, — ты всего лишь смертный маг и ничего не знаешь ни об устройстве, ни о создании мира. В твоих руках божественная сила будет лишь разрушать. Но будь у меня чуть больше времени здесь, я могла бы…