— Месяц, — Рейстлин поставил бокал на пол. — И я попрошу твоего большого брата присмотреть за тобой.

***

Крисания уже и не помнила, когда чувствовала себя так паршиво. Пожалуй, даже после Бездны ей было легче. Нестерпимо ныло все тело, но еще сильнее болела душа и сердце, вывернутые чуть ли не наизнанку. Можно было бы спросить о мотивах величайшего черного мага его ученика, сейчас осторожно ведущего Крисанию по улицам Палантаса куда-то, но самой Крисании даже слышать имя этого мага не хотелось.

— Еще немного, — Даламар аккуратно подхватил споткнувшуюся было жрицу. — Ты босая? Чемош, я даже внимания не обратил. Надо было найти тебе обувь.

— Босая, слепая, голодная, грязная и замерзшая, — кашлянула Посвященная. — Не надо учтивости, Даламар.

Эльф счел лучшим не спорить.

Наконец они остановились. Крисания почувствовала, как улица сменилась каким-то помещением, наполненным множеством голосов, запахом трав и крови. Полевой госпиталь. Посвященная напряглась, силясь услышать стоны боли и плачь раненых, но их не было.

— Даламар Темный, что привело тебя к жрецам Мишакаль?

Крисания повернула голову на знакомый голос, неуклюже качнулась вперед.

— Крисания?! Пресветлая матерь, веди ее скорее сюда, эльф!

Золотая Луна закричала что-то еще. Поднялась суматоха. Посвященная сжалась, потерявшись в бурном потоке звуков, запахов и касаний. Она чувствовала себя котенком, выкинутым в бурное море. Ее уложили на деревянную кровать. Крисания помнила такие. Она сама не раз просиживала возле них, не давая глупым зеленым юнцам и старым вояка, подставившим грудь под чей-то меч, отойти в чертоги Чемоша.

Ослепших глаз коснулись прохладные пальцы.

— Я постараюсь тебе помочь. Мишакаль добра, она может научить тебя снова видеть, но она не всесильна. Помолись своему богу, Посвященная, он не бросит свою дочь.

***

Под ботинком хрустнула ступенька. Крисания осторожно убрала ногу, морщась от боли в натертых чужой обувью ступнях, плотнее закуталась в потертую шаль, одолженную кем-то из медсестер, и продолжила восхождение.

«Боги в кого я превращаюсь? Раньше скорее бы умерла, чем вышла на улицу в одном белье, а теперь разгуливаю в камизе, чужой обуви и одежде, и не испытываю мук совести».

— Крисания!

Девушка замерла, не в силах поверить.

— Крис, подожди.

Жрица медленно обернулась, ловя ртом воздух:

— Карамон?!

— Что-то не так? — Гигант непонимающе обшарил взглядом свою амуницию. — Ты как будто призрака увидала.

— Он же убил тебя. На моих глазах! Молния. — Крисания начала задыхаться.

Карамон в два прыжка оказался рядом, придержав девушку под локоть.

— Ты сказал, что Рейстлин опять предал, а он… — Посвященная истерично всхлипнула, события последних дней окончательно доломали ее.

— Опять шуточки моего брата? Тише, Крис, я жив, видишь? Должно быть, это была просто иллюзия. Тебе показалось, — Карамон неловко погладил плачущую девушку по голове. — Все хорошо. Палантас цел. Армия Китиары остановлена. Никто даже не умер!

— Расскажи мне все, — тихо попросила Посвященная, собирая остатки самообладания в кулак.

Воин неуверенно пожевал губами.

— Ладно. Пойдем. Надо напоить тебя чем-нибудь успокаивающим.

— …армия не успела войти в город, точнее влететь. Они только постреляли в дозорных на стенах, многих ранили, но, что странно, ни одного смертельно. А потом появилась она — Пятиглавая драконица — закрыла собой все небо, темно стало, как у Саргоннаса в штанах, она что-то говорила на своем, драконьем. После этого все цветные резко взбрыкнули, перебили своих же всадников, утащили цитадели подальше в море и выжгли дотла. Те, кто сражался на земле — бежали. Мы даже преследовать их не стали. Китиару разорвал ее же дракон на наших глазах, так что мести опасаться не стоит.

— А потом?

— Пятиглавая исчезла куда-то. Цветные разлетелись. Все.

— И вас не волнует, что Такхизис ступила на Кринн? Рейстлин выпустил ее из Бездны!

— Если бы Темная Богиня пришла сюда, то от города остались лишь руины. Мой брат не идиот, чтобы просто позволить Королеве драконов разгуливать по Палантасу. Если он и выпустил ее из Бездны, то вряд ли «на длинном поводке» и без ошейника с шипами.

— Ты так искренне веришь ему.

Карамон удивленно дернул бровью:

— Он мой брат-близнец. У меня нет причин ему не верить.

— Может ли быть, что все, что он сказал мне в Башне, все, что сделал — ложь и иллюзия.

Воин тяжело вздохнул:

— Подумай, Крис. Ты неплохо знаешь Рейстлина. Подумай, и сама узнаешь ответ на свой вопрос.

Натертые ноги снова нестерпимо болели. Крисания привычно стояла на северной стене, прищурившись, вглядываясь в горный туман. Второй день в госпитале. Мишакаль вернула ей зрение, и в помощи ее жрецов Крисания больше не нуждалась, по сути, она могла хоть сейчас пойти домой, если бы Золотая Луна не просила повременить. Подождать совсем чуть-чуть.

За спиной послышались тихие шаги. Посвященной не нужно было оборачиваться, чтобы узнать, кто это.

— Ты использовал меня, — нейтрально заметила Крисания, опираясь на расколотый парапет.

— Значит мы в расчете? — тонко улыбнулся чародей, длинные пальцы коснулись серого камня.

— И давно ты знаешь?

— Почти с самого начала, — Рейстлин отвел взгляд, щурясь на бледное солнце. — К слову, на черных магов не действует аура обожания.

— А на светлых жрецов - любовные зелья.

Рейстлин все-таки обернулся.

— Тогда зачем?

— Думаю, для того же, что и ты — для надежности.

— Это Паладайн тебя надоумил? — маг чуть заметно скривился, возвращаясь к созерцанию окрестностей.

— Только объяснил как. Идея была моей.

— Не думал, что аристократки настолько небрезгливые, что готовы обменять свое тело на безопасность. — В словах чародея отчетливо прозвучала неприязнь.

— На жизнь, Рейстлин, — Крисания на выпад не отреагировала, продолжив говорить спокойно, — и лишь один раз, еще в Нераке.

— А потом?

— А потом мне… понравилось.

Неожиданно Рейстлин весело фыркнул, а затем запрокинул голову и расхохотался.

— Еще скажи, что влюбилась в такое чудовище, как я!

— Ну почему же сразу влюбилась, — Крисания ответила кроткой улыбкой, — я люблю тебя, черный маг Рейстлин Маджере. Люблю без всякой выгоды и чар. Люблю, хотя и знаю, что боги не позволят нам быть вместе.

Рейстлин замер, напряженно всматриваясь в серые глаза, ища в них подтверждение услышанному.

— Ты никогда не хотела пожить в башне? — Маг вновь оперся руками о парапет.

— Смотря в какой.

— В моей, — золотые глаза выжидательно блеснули, — это, конечно, не дворец правителя, и, признаться, не самое приятное место: живцы ползают, иногда лаборатория взрывается, Даламар таскает по ночам еду с кухни, из стен вылезают призраки, а зимой и вовсе жутко холодно, но… В моих покоях довольно уютно…

— Ты забыл упомянуть огромную злобную ящерицу во дворе и мертвую рощу вместо сада.

— По сравнению с зимними морозами это — такая мелочь.

— Ничего, тебя греет магия, а меня будешь греть ты.

Крисания робко коснулась плеча мага. Рейстлин обнял ее за плечи, привлекая к себе. И тогда, и позже жрица ни раз думала о том, стоило ли спросить о Вратах, Такхизис и октограмме, напомнить о лживых словах и разыгранном лично для нее представлении. Стоило ли требовать прощения или просить его самой?

— И все же зачем, Крис?

— Что именно?

— Зачем я тебе понадобился? Сначала.

— Я не искала конкретно тебя, — жрица подняла на чародея серые, прохладные, словно воды горный реки, глаза, — мне нужен был кто-то способный защитить меня от фанатиков. Сначала я думала о рыцарях Соламнии: Кодекс не позволил бы им бросить даму в беде.