– Что еще за бустирон-9?

– Мое изобретение. Надеюсь, бустирон-9 – наше будущее. Вы не дали мне понять.

«Карантин на Луне – ваше будущее, – подумал Кивет. – Что здесь понимать?»

– Вот и рассудите, – продолжала Динета. – Ваше присутствие – это стечение обстоятельств, судьба, влияние бустиру? Конечно вы не знаете. А говорить о судьбе вообще глупо. Вы бы выбрали влияние бустиру, поскольку предубеждены. – Она подложила руки под голову. – Мы хватаемся за соломинку обыденности, Кивет, а она выскальзывает. Мы хватаемся, а она выскальзывает. И буря уносит нас.

– Куда?

– В неизвестность, полагаю. В неизвестность, которая преобразит нас. Вы хотите преобразиться, по-настоящему преобразиться?

Пожав плечами, Кивет отправился в кухню. Динета сбила его с толку. Заваривая кофейный напиток, он пытался извлечь разумное зерно из ее высказываний. Подготовленные вопросы утратили остроту перед предложением преобразиться.

Словно привлеченная напряженной работой его ума, появилась Динета – майка обтягивала грудь, короткие шорты подчеркивали широкие, как у Настры Васкер, бедра. Опустившись за стол, она положила перед собой два вейпора. Кивет знал: в обоих картриджах жидкость для парения с бустироном-3. Он подумал о Настре. Одобрила бы Настра употребление бустирона-3?

– Итак, колонист Брилтон, ваш ход.

Повисло молчание. Никто не стремился нарушить его первым. Звякнул колокольчик регидрат-конвертера. Кивет поставил на стол одноразовые стаканы с горячей коричневой жижей. Затянувшись, Динета взяла кофейный напиток.

– Что собой представляют туземцы? – Кивет сел к ней боком. – Что они такое?

– О чем вы говорите?

– Об их подтвержденной способности искажать человеческое восприятие.

– Кивет, кого вам посчастливилось увидеть?

– Ребенка. Но ведь это не ребенок?

– Да, туземцы в некотором смысле уподоблены детям. – Динета отпила кофейного напитка. – Внешне они не бывают старыми, взрослыми, зрелыми… называйте как хотите, и не бывают слишком молодыми. Их тела обновляются. Они – лучшие представители человечества.

– Что-что? – Кивет посмотрел в расширенные зрачки Динеты. Больная женщина бредила. – Мне пора.

Динета схватила его за руку.

– Кивет, это подтверждено. Научно доказано. Туземцы – люди.

– Откуда они?

– Или откуда мы? – улыбнулась Динета. – Извечный вопрос. И тебе повезло. Происхождение туземцев известно. Двести семьдесят лет назад звездолет дальнего поиска «Стабилус» покинул Марс…

Перед внутренним взором Кивета протянулась усыпанная черными камнями долина цвета ржавчины, ее рассекали нитки монорельса, вдали высились купола марсианского города… С туземцами, в отличие от землян, его связывала общая родина.

– …Его обломки обнаружены на Лингу. «Стабилус» не был предназначен для полетов в воздушном пространстве. По большей части он сгорел при приземлении. Его уничтожили целенаправленно, чтобы экипаж не покинул Лингу.

– Тогда почему к туземцам относятся враждебно?

– Они образовали новый вид людей. Но в основном из-за бустиру. Ее существование нельзя изучить, не став… туземцем. Нескольких туземцев пытались вывезти для исследований, но они погибли, хотя для них воссоздали все необходимые условия, если для них вообще нужны какие-то особые условия. Наверное, туземцы сами не представляли, чем обернется перелет, поэтому позволили Миграционному департаменту поставить над собой этот… опыт.

– То есть их жизнь зависит от бустиру. – Кивет постучал пальцами по столешнице. – Значит, все люди, помещенные в карантин на Луне погибли.

Динета покачала головой.

– Мы не включаемся в бустиру полноценно. Кончается действие сока бустирида, и восприятие сужается до соприкосновения, если вы пользуетесь «жалом». Мы не можем быть включенными в бустиру постоянно, как туземцы. Но есть вероятность, что бустирон-9 исправит этот недостаток нашего восприятия.

– Зачем вообще включаться в бустиру?

Разведя руками, Динета придвинула к Кивету вейпор.

– Каждый решает за себя. Попробуйте «жало» и поймите: вы – простой колонист или хотите от жизни большего?

Так и не спросив у Динеты, почему туземка из всех слов предпочла «бустиру», Кивет наблюдал через ветровое стекло электромобиля за опадающей от жары листвой. Вейпор, казалось, обжигает бедро через ткань шорт. Он вытащил безобидное устройство из кармана. Обыкновенный вейпор, только картридж содержит жидкость для парения с бустироном-3.

– Запрещается сообщать о моей подтвержденной способности совершать глупости. – Кивет затянулся. – Ну вот, будем считать, что я – сознательный бустираст, который хочет от жизни большего. – Он провел языком по зубам. – Большего, чем что?

Вдыхаемый бустирон-3, как и в день прилета, не влиял на восприятие. Соприкосновения с бустиру не происходило.

«Подействует, когда привыкну, – подумал Кивет. – Может, оно и к лучшему. Лучше бы вообще не подействовал…»

Электромобиль покатил к Сагуру, отделенной от городской застройки прореженным лесом. Пронесся знак, предупреждающий о тупике. Притормозив у шлагбаума, Кивет повернул на стоянку. Там находились два обычных электромобиля и полицейский фургон. Судя по навигатору деревня располагалась впереди, но за сетчатым, опутанным подвижной колючей проволокой забором тянулись лишь узловатые деревья, вырывающиеся из волн густого зеленого мха.

Кивет убрал вейпор в карман. Колыхнулись сомнения. Вейпор скрылся под напольным ковриком, но сомнения не ослабевали.

Жалея, что вообще взял у Динеты вейпор, Кивет пошел к павильону полицейского поста. Сонный констебль за окошком принял выданный доктором Руви Занард пропуск. Удостоверить личность потребовалось мгновение.

– Проходите. – Констебль возвратил пропуск. – И не задерживайтесь до ночи.

Кивет зашагал по просеке, вдыхая незнакомые приятные запахи. Среди деревьев бурились беспорядочно разбросанные мшистые возвышения. В небе разлетались лучистые кислотно-желтые огни, еле видные сквозь густую листву. Нарастал гул. Просека привела его к рядам приземистых бревенчатых домов – из щелей торчала пакля, за круглыми окнами мерцало пламя свечей, на плоских крышах колыхались травянистые растения, усыпанные темно-синими ягодами.

Привстав, Кивет сорвал тугую продолговатую ягоду. Она не пахла. В разрыве кожистой оболочки тек прозрачный сок, из нежной мякоти выскользнула крупная косточка.

Над ухом раздался писк, и в плечо впились цепкие пальчики. Вздрогнув, Кивет оторвал от себя пушистый комок с кожистыми крыльями. Животное продолжало пищать. Оно перебирало голыми лапками, широко раскрывая крючковатую пасть.

На порог выскочила туземка. Радужно переливающаяся узкая полоска полупрозрачной ткани едва прикрывала бедра, в распущенных волосах белел цветок. Она выхватила животное из рук Кивета.

– Это твоя зверушка? – спросил Кивет, поднеся переводчик к губам. – Очень милая. Я не хотел напугать ни тебя, ни… – Переводчик воспроизводил устаревший язык. – В общем, мне жаль.

«Это каларбу, – сказала туземка. – Мы употребляем их в пищу. Они очень вкусные».

– Что?! – Глаза Кивета округлились. – Мы понимаем друг друга!

«Проследи за моими губами и перестанешь удивляться. Твое соприкосновение с бустиру очень слабое, но его достаточно, чтобы обмениваться направленными мыслями».

– Бустиру – это паутина, – выдохнул Кивет. – Значит, остальные знают о нашей беседе?

«Отчасти, потому что я включена в бустиру. – Туземка протянула каларбу. – А ты не включен. Пожалуйста, верни его на крышу».

Кивет принял пушистый комок. Каларбу запищал. Затрепыхались кожистые крылья, задергались голые лапки… Он утих, лишь очутившись в привычной обстановке среди травянистых растений.

«В нашей деревне три колониста, но ты единственный, у кого есть соприкосновение с бустиру, – сообщила туземка. – Ступай на соборную площадь, пока обряд не завершился. Мало кто становится его свидетелем. Мы проводим его раз в год по случаю обновления».