Между тем кризис не стоит на месте, он на глазах перерастает в катастрофу. Если дать событиям и дальше развиваться в таком темпе, то уже скоро наступит геополитический коллапс, в результате которого Дивион ждет то же, что стало однажды с теми землями, которые все мы привыкли называть Харна. Тотальная деградация.

Несколько дней назад владыка Треониа собрал совет и объявил о том, что Фераур необходимо оказать всяческую поддержку, ибо именно отсюда можно положить конец разрушительному процессу разделения между теми, кто хочет мира и теми, кто хочет власти над миром.

Народ Адэона пребывает в великой скорби от происходящего на Дальнем Континенте. Вырубаются леса, вскрываются старые шахты и рудники, разрабатываются новые. Прекрасные города полные жизни превращаются в города призраки, в которых люди, осуществляющие добычу, умирают от усталости, болезней и травм, в то время как добытые ресурсы растворяются в неизвестном направлении. Зачем? Какой в этом смысл? Рунии смотрят на людей в недоумении, поражаясь их отношению к миру и друг к другу. Их сердца охвачены болью. Людей становится все больше, места пригодного для жизни все меньше, но люди не хотят жить в мире.

Большинству из присутствующих известно кто такой Гоцефал и то, что он был и есть ключевая фигура происходящего. Но мало кто знает, что на самом деле он являет собой лишь орудие или средство для тех, кто с самого начала мнит его пешкой в большой игре. Чародей желал утолить тщеславие и гордыню, даже не подозревая о том, что его используют в качестве тарана деформанты – искажатели душ, как их называют Великие.

– Или мутноглазые, как их называем мы, – сказал Ологен. Все собравшиеся повернулись к нему и скорее всего он покраснел бы, если бы мог. – Очень прошу простить меня за то, что перебил.

– Не знал, что табольгам доводилось иметь с ними дело, – сказал Арион.

– Мутноглазые зачастили к нам сразу же после гибели Кхоридара. Сулили золотые горы и кое кто развесил уши. Но Ферум, как вы знаете, не любитель разводить шуры-муры, несколько особо впечатлительных табольгов тут же отправились измерять температуру в плавильне. Остальные как-то резко охладели к искажателям этим, треп закончился, все только по делу.

– Вы торгуете с ними?

– Торгуем, а куда деваться?

– И оружием?

– Оружием тоже, – сказал Ологен, глядя в стол. – Ну, таким… Не самым лучшим. И без всяких там штучек.

– Это плохая новость, – сказал Оберон. – То, что по вашим меркам не очень, на деле является лучшим из того, что способны создать люди. Спасибо, что предупредил, добрый табольг.

– А кто они такие, эти… деформаторы? – спросил Ярослав.

– Да, кстати, интересно было бы узнать о них немного больше, – сказал ун Ольеро. –Что с ними не так? Кто они вообще такие?

– А с ними все не так, – сказал Ологен. – Они как вертушки эти, на ваших крышах, крутятся туда куда ветер дует. Хочешь так, хочешь эдак. И так ладно у них так все льется, заслушаешься.

– Деформанты культивируют ценность индивидуальности, – сказал Арион. – Личность как центр вселенной.

– Каждая что ли? – спросил Мальтон немного ошарашенный.

– Смысл идеологии деформантов сводится к полному отсутствию границ. Деньги решают все, мнение окружающих не имеет значения, а культура представляется как нечто узкое и специфическое.

– Как приятно тебе, так и правильно, – вставил Ологен. – Полная свобода от всего и вся!

– Это где ж в Дивион места набрать на каждого такого? – сказал Регион с усмешкой.

– Ушлые ребята. Мне доводилось с ними сталкиваться, – сказал Оберон. – Правда в те времена они не особо высовывались, жались трусливо к сильным мира сего. А теперь вот похоже, осмелели.

Говоришь с ними, вроде все понимают, а на деле гнут свое. Их даже лицемерами назвать язык не поворачивается, они как мякиш, ни совести, ни чести, ни достоинства. Зато падкие на деньги. И все им ни по чем, ни бога не боятся, ни Феоргаона.

– И вроде не злые они, не чувствуется в них враждебности какой, а такое вытворяют, – сказал Ологен. – И чистенькие в итоге. Какой с нас спрос? Вы ж сами все…

– Деформанты считают совесть ненужным обременением, – сказал стелоиер Фриорт. – Потому и преломляются как необходимо в данный момент.

– Жуть какая… – сказал Ольеро.

– В том-то и дело, что жуть, – сказал Ологен. – Вроде живые как все, вроде не дураки, а растаскивают все до чего могут дотянуться, как насекомые какие. Творят паскудные дела, а ненависти не навлекают. Будто они ни при чем.

– Мерзость одним словом, – сказал Ярослав.

– Каленым железом их… – добавил Мальтон

– Не скоро кому-то из вас доведется столкнуться с деформантами, – сказал Император. – Если только никто из вас не собирается в Росгул. Здесь сейчас слишком горячо, среда еще недостаточно готова для того, чтобы они чувствовали себя в безопасности. Искажатели как разносчики заразы. Сами не болеют, от огня держаться в стороне, в то время как зараженные лезут во все тяжкие.

На пару минут возникла пауза, которую нарушил Арион.

– Что ж, Росгул действительно сильно изменился за последнее время. Он располагается обособлено и потому на него до последнего смотрели сквозь пальцы. Росгул, пожалуй, одно из самых молодых государств Дальнего Континента, при этом на его территории процветают такие чудовищные явления как рабство, пытки, кровавые представления и проституция. Там процветает насилие, а знания уничтожаются на кострах.

Происходящее внутри королевства выплеснулось за его пределы и охватывает Дальний Континент подобно смертельному вирусу. Кхоридар уничтожен и разграблен, ведь он являлся преградой для того, чтобы дотянуться до ресурсов Фераур и Алафтионды. Ситуация вышла за рамки разумного и допустимого, в происходящем очевидны долгосрочные планы на захват территорий, междоусобных войн и бестолковое выкачивание ресурсов.

Лиор рассчитывает на вас, Ваше Величество, он искренне надеется, что, не смотря на всю трагичность вашей судьбы, вы не останетесь в стороне. Никто лучше вас не сможет навести порядок в Империи, и он готов оказать посильную помощь. Еще он сказал, что если мы в ближайшем будущем не наведем порядок сами, то за нас это сделает Метель. Вам известно, что это означает?

– Более чем… – сказал Император, бледнея. – Полагаю, что уже каждый чувствует ее приближение.

Арион скользнул взглядом по лицам собравшихся, читая на них тревогу.

– В руках руниев кроется великая сила, которую они расходуют на благо мира. В свое время они охотно поделились своей землей со всеми, кто незвано прибыл из-за морей, каждому дали приют. Первопоселенцы благодарили их и благословляли, но их потомки забыли об этом. Более того – стали считать руниев чуждым и опасным народом. Но не все забыли. Россы помнят. И стелоиеры помнят.

– Табольги тоже помнят, – сказал Ологен. – По-моему, только у людей память быстро отшибает.

– Это правда, – сказал Регион. – Большинство из нас мало интересует то, что происходит за пределами личных судеб. И это в лучшем случае. Времени дескать ни на что не хватает.

– При этом, заниматься херней времени хоть отбавляй, – добавил Кирилл. – У меня складывается впечатление, будто люди, будучи на земле, обитают на самом деле где-то совершенно в ином месте.

– Не у вас одного, – сказал Император. – Словно до самой смерти не могут поверить в то, что живут.

– Однако жители Адэона все еще не оставляют надежду на благополучный исход, – сказал росс Верен. – Они и теперь готовы помогать всем и каждому даже в ущерб себе, но отступать им уже некуда, и Метель набирает силу. Дивион готовится к Забвению…

Собравшиеся посмотрели на Раслина и Нарвина, но те не стали ничего говорить.

– После того как совет в Треониа закончился, – сказал Арион, – я отправился с поручением к владыке Трамрит. Стелоиер Миор тем временем с тем же отправился в Адэон. Сегодня вы видите перед собой представителей всех перечисленных стран, каждый из нас доверенное лицо наших правителей. Еще несколько сотен наших соплеменников ожидают окончания совета в землях Харна в один день перехода отсюда.