Взяв обувь в руки, Роза сделала несколько шагов по влажной земле и подняла свои глаза. Им открылись смущенные деревья. Застенчивость кроны превращала их «портрет» в карту, на которой запечатлены реки, скользящие между красивых земель. Казалось, однажды по этим землям бежали дети, чьи следы остались навсегда где-то в глубинах памяти тех, кому показалось невыносимым о них забыть. И эти реки познали кровавые войны и бои, они видели смерть и облегчение, служили ядом и спасением. На каждой частичке Земли была своя история, они знают то, чего не знают люди.
Детским интересом глаза, будто измученные жаждой, изучали растения. Тревога посетила француженку лишь на миг, когда ей пришла в голову мысль, что растения не знают, что они так красивы. Звезды не знают своей красоты, но они не догадываются об этом, так и прекрасные люди никогда не видели и даже не думали, что кто-то смотрит на них с трепетным восхищением. Глубоко вдохнув, девушка ощутила запах свежести, который всегда ее привлекал. Подобное чувство было в ней в самом далеком детстве. Светлый сад, полный лилий и ромашек, тихий водопад поблизости… Они словно эхом остались в почве всей планеты, и где бы Роза не стояла, то место преследовало ее. Мама, зарытая в холодной и сырой земле, была теперь лишь отзвуком тех мгновений. Навсегда запечатанным в сердце видением. Роза упорно скрывала ее безмолвный крик, затаившийся в груди, ведь каждую минуту, где бы она не находилась, каждый ее вздох напоминал лишь о том, чего не вернуть. Бесконечно дивная природа оставалась ее вечным напарником, спасая всю сущность, служа домом в самые тяжелые моменты жизни. И ведь если приглядеться, поверить, понять, довериться – природа прекрасный друг, сестра и брат, отец и мать. Природа – уязвимое дитя. Ей нужен оберег и крепкая спина. Спасение и борьба.
Роза нехотя вновь надевает туфли, оказавшись на тротуаре. Ее мысли снова оказываются захваченными планированием разговора с мистером Бернаром, и, несмотря на глубочайшее волнение, она идет весьма уверенно и решительно, как вдруг резко останавливается, не в силах идти дальше. Ее рука оказывается в крепкой хватке, и девушка теряет любой шанс сдвинуться с места. Повернув голову в сторону противника, Роза тяжело вздыхает, пытаясь вырваться, но не может из-за преобладания силы мужчины. Его темные зализанные волосы, черные глаза, вздувшиеся вены на висках и даже чересчур опрятный вид, все его существо вызывает мерзкое ощущение у девушки, которая от одного касания его пальцев испытывает безусловную бесконечную ненависть. Оглянув его так, словно она увидела худшее чудовище на Земле, Роза вглядывается в его зрачки, и ей кажется, что нет ничего более зловещего, чем его легкомысленный взгляд. В другой его руке зажат бокал вина. Девушка постаралась проигнорировать безумно острую боль от его жесткости или хотя бы притвориться, насколько это возможно, что ее вовсе и нет.
– Розали. – стоило ему выдохнуть эти слова, как Роза отвернулась от него. Ощутив запах алкоголя мгновенно, она не могла уже вынести ни его, ни его выходок. Кровь начала кипеть в ту же секунду, хоть время и тянулось бесконечно долго, но в силу своего аристократического воспитания француженка сдерживала себя как могла.
– Эдмонд. – сквозь зубы процедила девушка. Ее медовые глаза наполнились злостью, но она все еще была безнадежно во власти мужчины. Он недовольно цокнул, с мерзкой улыбкой взглянув на Розу, словно хищная гиена.
– Не стыдно так приветствовать брата?
Девушка оцепенела, всеми силами стараясь скрыть ненависть, пронесшуюся по ее телу после этих слов. Убегая от своего прошлого, ей не удалось пробежать и двух миль, и она вновь уперлась в тупик. Прошлое держало ее руку так крепко, что даже если бы Роза попыталась всеми силами вырваться, у нее бы не вышло. Прошлое держало слишком крепко. Оно никогда и не отпускало на самом деле, лишь уходило за кулисы, чтобы вернуться. Но когда оно уходит, никогда не ожидаешь возвращения и веришь, надеешься, что на этот раз побег удался. И никогда не получается, не выходит, это безнадежно. Мужчина взглянул на нее самым пристальным и напряженным взглядом, сжав свои губы.
– Двоюродного, к счастью. – Эдмонд громко хмыкает на слова кузины. Француженка нервно сглатывает. Подняв глаза к небу, словно умоляя о помощи, она не находит ничего, кроме голубоватых оттенков, смешанных с редкими белыми. Роза вновь переводит глаза на мужчину, хаотично пытаясь придумать способ сопротивления. – Оставь меня.
Девушка попыталась вырваться, но молодой человек лишь сильнее сжал ее руку, впившись своими ногтями в нежную кожу. Роза издала шипение, схожее с шипением змеи, готовящейся нанести укус своей жертве, но на деле была бессильна. Эдмонд оказался слишком сильным по сравнению с ней. Их неразрываемый зрительный контакт говорил сам за себя – даже со стороны могло показаться, что хищник загнал в клетку свою жертву. Но Роза стояла крепко, с вызовом рассматривая его лицо и пытаясь найти хоть что-то в нем, что осталось из детства. Их связывала большая детская игра, ребяческие забытые слова и осенняя листва. Огромный как дворец дом на горе, в котором они провели самые ранние годы. Эдмонд был человеком нравов, но девушка потеряла любую возможность увидеть в нем что-то более чистое, чем его прошлое. Молодой человек казался внешне намного старше, когда на самом деле их разрывала разница в три года. Глядя на него, девушка тщетно искала то, что уже давно исчезло. Давняя честность, искренность, правда – все было сожжено временем. Того человека больше не было, но она настойчиво искала его в глазах, так упорно смотрящих на нее.
– Мне нужен твой отец.
Услышав молчание в ответ, мужчина насильно приблизил к себе девушку.
– Сейчас же! – рявкнул он, затем сменив свой гнев на истеричный, близкий к сумасшедшему смех. Роза напряглась всем своим организмом, не отводя взгляда от его безумных глаз. В них, когда-то таких умных и верных, теперь не было и следа тех молитв, которые они вместе читали. Детство на мгновение показалось ей такой глупостью и таким враньем. А если детство – ложь, то во что вообще можно верить? Одиночество, застывшее в ее сердце, казалось теперь слишком невозможно сильным, слишком бесконечным, чтобы предпринимать даже попытки его избежать. Это чувство оказалось даже более сильным, чем ее нынешняя неприязнь к брату. Как и нежелание принять то, что после всех событий прошлого они стоят, как два врага, так жестоко смотря друг другу в глаза.
– Я не могу тебе сказать, ведь совершенно не знаю. Я даже не знаю, где он живет теперь. Ты пьян, Эдмонд, прошу тебя, оставь меня и уходи. – эти уже слишком мягкие слова сорвались с ее губ, не спросив разрешения даже у девушки, и она прикусила кожу.
Взглянув на свою руку на мгновение, Розе открылись разбитые в кровь костяшки кузена. Заметив это, молодой человек мгновенно отпустил девушку, попятившись назад, пряча руку за спину. Француженка сглотнула и испуганно подняла на него глаза.
– Что случилось? С кем ты дрался? – он промолчал, застыв перед ней. – Эдмонд, скажи ты хоть слово.
– Милая Роза, а не пора ли тебе выйти замуж и молчать в тряпочку каждый раз, когда дело тебя не касается? – сказал он, пытаясь заставить исчезнуть противное чувство внутри, возникшее из-за ощущения вины перед своей младшей сестрой. Волнение девушки, не разгадавшей его мысли, сменилось на отвращение, которое навечно застыло в ней по отношению к нему. Они изменились до конца, бесповоротно, и теперь она это понимала и даже не хотела отрицать. Все прошлое стерлось и осталось во времени и в старой колокольне, разрушенной такой же жестокой и отвратительной карой, как время. Теперь она боялась времени еще больше, чем раньше.
– Ты ничем не отличаешься от отца. – прошептала она. Слезы застыли в ее глазах, но она гордо сдерживала их, не позволяя себе и минутной слабости. Сердце француженки словно превратилось в камень, и она отвела взгляд, чтобы не видеть, что человек, которому она сказала это только что – ее двоюродный брат, когда-то в детстве так громко и дерзко читавший ей довольно грубые стихотворения о правде. Он стоял на табуретке, в левой руке зажав сборник, пока правая рассекала воздух. Они искали правду вместе, но нашла ее только она. Эдмонд погряз в бесчестии, так не свойственном ему. И Розу это обескураживало и убивало.
