– Здравствуйте, месье, что у вас есть? Я до безумия голоден. – смахивая капельки пота с лица, спрашивает парень у скрючившегося старичка. Тот, кажется, напрягает все свои морщины, чтобы взглянуть на «ребенка» сонными глазами и привстать.

– Все, что пожелаешь, мальчик. Все представлено перед тобой. – пожилой мужчина улыбается, разрешая складкам на лице подсказать, что его возраст приближен к девятому десятку. Пьер кивает, растянув губы в улыбке, и осматривает еду. Первым ему на глаза попадается высокий багет, который мгновенно напоминает ему о временах, когда он был совсем юным. Он выворачивает карманы и находит несколько франков.

– Один багет, пожалуйста. – протягивая мелочь, произносит Пьер. Взяв хлеб в руки, молодой человек кивает в знак благодарности, вновь разбегаясь.

Он горит желанием поцеловать каждый участок земли, каждое несовершенство дороги. Прижав багет к сердцу, Пьер пробегает пару метров, остановившись напротив Нотр-Дам-де-Пари, будучи разделенным с собором рекой Сеной. Его глаза застывают на девушке, которая тоже резко останавливается, увидев молодого человека. Заправив прядь волос за ухо, она устало растягивает губы в улыбке. Молодой человек не может отвести взгляд от замершей девушки, так отважно сцепившуюся за сумку обеими руками, будто он собирается отнять у нее аксессуар. Они одновременно двигаются друг к другу, пока оба пытаются осмыслить, как жизнь привела их к этому мгновению. Как они оказались в один и тот же час, в одну и ту же секунду в одном и том же месте. Судьба будто играет с ними – бесстрашно, дерзко, забавляясь каждым разом случайно столкнувшихся глаз, тем, как просто у людей исчезает возможность спокойно дышать. Приблизившись, они внимательно осматривают друг друга. Роза отмечает для себя необыкновенную легкость парня, обычно присущую ей, но чуждую ему, а Пьер, в свою очередь, замечает серьезность девушки и усталый вид. Измучанные оба бессонной ночью и жизнью, они столкнулись, как два потерявшихся в океане корабля. И это кораблекрушение сулило огромные, бесконечно большие потери, но было неизбежным. Неопрятность Пьера забавит француженку, и она смущенно улыбается, опустив взгляд на асфальт. Парень, заметив это, через силу опускает голову и замечает, что его рубашка в абсолютном хаосе. Округлив глаза, он зажимает багет под мышкой и застегивает две пуговицы. Роза прикусывает губы свозь улыбку, бросая взгляд на великий собор. Оба ждут рокового момента, терпеливо напряженно ждут, кто же скажет первое слово. Когда они вновь сталкиваются глазами, молодой человек не выдерживает напора девушки, который любой почувствует лишь по взгляду. Ведь для него в ее взгляде было больше осмысленности, чем в самых заумных книгах мира. Окинув взглядом ее еле заметные, возможно, даже по-настоящему не существующие ямочки на щеках, слабо возникающие при улыбке, ему на мгновение хочется спрятаться в них, забыть о всем и прожить так всю жизнь. Будто в этих маленьких чуть ассиметричных ямочках скрывался смысл всего. А в прозрачных веснушках были запрятаны все секреты звездопадов.

– Совсем скоро я начну думать, что вы меня преследуете. – Пьер приподнимает одну бровь, откидывая так навязчиво пристающие мысли.

Девушка взмахивает волосами, чуть качнув головой.

– Никогда в жизни не поверю, что вы настолько наивны. – она щурит глаза, озадаченно рассматривая парня. – Но если откинуть несерьезность, что вы здесь делаете в такое время?

Молодой человек сжимает хлеб в руке и другой проводит по непривычно растрепанным волосам, на мгновение сняв головной убор, затем вернув его на место.

– А что делаете здесь вы?

– И все же, я задала вопрос первой. – Роза ребячески бросает взглядом вызов знакомому, категорично поднимая голову. Без каблуков в сравнении с Пьером она становится абсолютным ребенком в соотношении роста.

– Я лишь хотел прогуляться. Ночь не пощадила меня сегодня. Что же с вами?

Она равнодушно смотрит на водяную гладь, делая глубокий вдох. Ее сердце сжимается от одной мысли о ее внутреннем мире, распадающемся на части. И сжимается из-за того, как чисто и искренне, казалось бы незнакомый человек, интересуется, что с ней. Изобразив улыбку, Роза чуть придерживает юбку, не сразу доверившись легкому ветерку.

– Я собиралась заглянуть в Нотр-Дам. Но осознала, насколько это все бессмысленно.

– Религия? – Пьер издает смешок, смешанный с удивлением.

– Да, абсолютно. Взгляните, люди идут туда не за Богом, не с верой в сердце, они идут, чтобы доказать свою принадлежность к религии, общности, когда вера – это то, что должно быть внутри одного человека. – девушка с досадой выдыхает и сводит брови вместе. Пьер издает тихий смешок, впервые видя француженку такой. На мгновение он видит в ней свою мать, так сильно запечатлевшуюся в его памяти, но стоит девушке вновь остановить на нем свой взгляд, и это ощущение исчезает. Они с его матерью совсем не похожи, лишь редкие слова проскальзывают в разговорах девушки, напоминающие ему женщину, когда-то подарившую ему жизнь. Пьер никогда не верил в Бога, будучи похожим на своего отца – вечный реалист, категорично отказывающийся верить в какие-либо сказки, и всякие божественные создания всегда были включены в список запрещенных мечтаний. Бога не существует, по крайней мере, не существует, пока жизнь не потребует от тебя его присутствия – таково было мнение Пьера. И виновником таких традиций, которые мальчик развил в себе, был никто иной, как отец.

– Вы верите? – он смог сквозь сжатое горло проговорить лишь эти два слова. Образ отца предстал перед ним во всей красе, и Роза мгновенно поняла, что с ним что-то происходит, но решила не говорить вслух о том, что так тщательно оберегается молодым человеком внутри.

– Я не могу не верить. – после недолгого молчания говорит девушка. – Я не смогу вынести мысли, что мамы больше нет нигде. – задумавшись, она облокачивается о каменную ограду, разделяющую ее от падения в воду, и мгновенно отдергивает руки. Солнце дает о себе знать весьма хорошо – камень приобрел свойство обжигать, а глаза уже болели от яркого света. – Что насчет вас?

– Я далек от веры, как луна далека от Земли. – Пьер пожимает плечами, положив руки в карманы.

– Что же после смерти? – француженка спрашивает это без всякой усмешки, неподдельно желая услышать мнение молодого человека, чей голос вселял в нее желание верить каждому слову.

Чуть поразмыслив, парень сжимает зубы, поняв, что он не знает. Он совершенно не знает.

– Я не могу знать. Все, что я знаю – смерть естественна. Ее не стоит бояться.

Француженка вскидывает брови, и медленно двигается в сторону тени. Пьер следует за ней.

– Столько великих людей писали про смерть. Столько композиторов писали произведения, описывающие ее, но никто ведь не знает по-настоящему, верно? – Роза с надеждой поднимает глаза на молодого человека, который хмуро смотрит под ноги, вслушиваясь в каждое слово знакомой. Он останавливается и находит в себе силы с тем же вызовом, что и только застывшая девушка, посмотреть на нее.

– Я думаю, смерть почувствовали все разбитые сердца. И я думаю, смерть уже настигла тех, кто потерял любимых.

– Значит, она намного страшнее, чем я думала. – мгновенно полушепотом произносит Роза.

Пьер тихо хмыкает, опуская голову. Жизнь – худшая форма смерти. Жизнь не жаждет мольбы о пощаде, жизнь не надеется на то, что человек встанет на колени и будет молиться, жизнь не хочет прощать и не хочет спасать, лишь ломать, сломать и оставить сломанным. Смерть здесь ей враг, ведь она подразумевает легкое завершение боли, которую приносит жизнь, и они, будучи партнерами, работая слаженно, поссорятся здесь, в миг, когда человек захочет избавиться от тяжести и нанести удар жизни в ответ. Но в минуту жажды мести человек забывает о том, что жизнь и смерть в конце концов помирятся, и покой не найдется даже там, где должна быть лишь пустота.

– Но я все же хотела бы заглянуть в церковь. Вы не хотели бы составить мне компанию? –спрашивает она. Он теряется в ее взгляде, и на мгновение из его рук ускользает дар речи, но молодой человек быстро приходит в себя.