Матео продолжал скакать верхом на Сервантесе, ненавидя каждую секунду, проведенную с зловонным дыханием, вырывающемуся в его лицо с каждым похотливым вздохом наставника. Юноша слышал о том, какое удовольствие может доставлять секс и, безусловно, видел, что и Элой, и Сервантес упивались им. Его интересовало лишь одно, мог ли секс быть приятным для обоих партнеров или только для того, чей член был в действии.

Задница Матео продолжала гореть, пока Сервантес трахал его, но он все также старательно скакал на члене, раскачиваясь, что, очевидно, нравилось наставнику. Юноша ощутил облегчение, когда член мужчины наконец напрягся внутри него. Он снова чувствовал, как внутри него выстреливают струи семени. Сервантес пыхтел и стонал, когда его накрывало оргазмом. Матео тоже хотел бы это ощутить, но сомневался, что доживет до этого момента.

Вскоре он слез с колен наставника, член которого, наконец-то, выскользнул из его задницы. Матео вернулся на скамейку, стараясь не показывать своего смятения, так как Сервантесу это явно не по душе.

— Это было здорово, — произнес Сервантес спустя несколько минут. Его член был спрятан обратно в штаны, а ремень туго затянут. — Если бы ты попал в бордель, там бы тебя научили лучше работать бедрами. И твой рот также бы стал чудесным инструментом для удовлетворения как мужских, так и женских желаний. — Сервантес подался вперед и схватил Матео за подбородок. — Ммм, какой сладкий ротик.

«Только не заставляй меня отсасывать тебе», — мысленно взмолился Матео.

Сервантес убрал руку от лица юноши и откинулся на спинку скамьи.

— Ну так, каково это ощущать бога внутри себя?

Матео взглянул на Сервантеса, поспешно обдумывая, что ответить. Это были люди, которые преклонялись пред богами, и любое неугодное высказывание могло привести к неминуемому наказанию. Если он планировал выжить в этом мире, нужно научиться играть по их правилам.

— Для меня огромная часть и наслаждение, что он стал моим первым, наставник, — солгал Матео.

Сервантес усмехнулся и кивнул.

— А ты учишься.

Эти слова слегка смутили юношу. Неужели Сервантес видел его насквозь? Наверняка так и было, ведь всё читалось на лицо Матео, когда наставник увидел его сразу после секса с Элоем. Но возможно, это была своего рода похвала за то, что парень держал свои истинные эмоции при себе. Он действительно учился.

Глава 9

Спустя час они вернулись в лудус. Первым экипаж покинул Сервантес, а следом за ним Матео, которому движения давались сложнее. Он проследовал за наставником туда, где лекарь, Томас, осуществлял уход за ранеными. Сервантес жестом приказал охраннику позвать лекаря и все время ожидания не сводил глаз с Матео, который стоял, оперевшись на одну из кушеток.

Вскоре лекарь появился.

— Его серьезно повредили? — спросил он, подходя к Матео.

— Его порвали там, и все распухло. Бог Элой поимел его, как следует, — заявил Сервантес.

— Наклонись, парень, — сказал лекарь.

Матео сделал, как велено, сильнее склонившись вперед, позволив лекарю осмотреть его задницу.

— Да уж, действительно распух знатно, — отметил лекарь.

— За вечер в нем побывало два члена, а дальше его ждет еще больше, — сказал Сервантес.

— Безусловно, но сегодня он нуждается в передышке и завтра, думаю, тоже. Не забывай, что необходимо, чтобы он окреп и был готов приступить к тренировкам. Его раны и так еще не до конца зажили, а теперь еще и это, — лекарь указал на задницу Матео.

Сервантес фыркнул.

— Он молод и крепок, поэтому завтра же приступит к тренировкам, — выпалил он, отмечая недовольное выражение лица лекаря. — К легким тренировкам. Это приказ господина.

Томас вздохнул:

— Пусть так. Но сегодня только отдых.

— Дай ему какую-нибудь мазь и отдай под мое руководство, — настаивал Сервантес.

Матео понятия не имел, превосходит ли Сервантес Томаса по рангу или же они были на равных. Оба они были рабами, но с прилично расширенными властными полномочиями. Матео пробыл здесь уже три недели, но вопросов меньше не становилось.

— Я вымою его и лишь потом намажу мазью, — ответил лекарь.

— Тогда живее, — рявкнул Сервантес.

Матео не произнес ни звука, пока лекарь промывал его от спермы и крови. Данные манипуляции вызывали жжение, но в то же самое время заглушали боль. Мазь, нанесенная после этого, даровала ему утешение, так как охлаждающий эффект притупил болевые ощущения, что было столь желанно для Матео. Затем, когда все было сделано, юноша вернулся в свою камеру в сопровождении Сервантеса, который снова запер его за решеткой.

— Уже завтра мы приступим к твоему обучению. К тому же это последняя твоя ночь в этой камере. Дальше ты сам за себя, — заявил Сервантес и удалился.

Матео опустился на пол. Все его тело ныло, чувства были уязвлены, а дух практически сломлен. Но все же надежда на то, что однажды он обретет свободу, была жива.

Настойчивые удары в бок вырвали Матео из блаженного сна. Открыв глаза, он увидел Кодака, смотрящего на него сверху вниз.

— Поднимайся, время тренировки, — сообщил темнокожий гладиатор-охранник.

Как бы ни было сильно желание Матео снова закрыть глаза и вернуться в страну грез, он понимал, что у него нет выбора. Парень поднялся на ноги, слегка поморщившись от боли в заднице, а также в боку, так как его раны еще не зажили. Матео проследовал за Кодаком, который вывел его во двор, где уже собрались остальные гладиаторы.

Кодак подвел его к столу с разложенным на нем тренировочным снаряжением. Взяв кожаные нагрудные доспехи, он начал надевать их на Матео, накрепко зашнуровывая.

— Вытяни руки, — скомандовал Кодак.

Матео повиновался, подняв обе руки, чтобы Кодак мог обмотать его ладони и запястья полосками кожи. Затем он взял со стола китану и вакидзаси и протянул их юноше.

— Тебе предстоит тренироваться в стиле Сакаты, великого гладиатора. Он первый, кто выступал в этом стиле. Ступай к Сервантесу, — распорядился Кодак.

Матео внимательно осмотрел оба орудия с своих руках. Каждый из них имел разный вес: китана по ощущениям тянула минимум на килограмм, а вакидзаси была вдвое легче. Юноше никогда не приходилось держать в руках ничего подобного, но дизайн ему определенно нравился. Следуя полученным указаниям, он направился к Сервантесу, попутно изучая, с чем работают остальные гладиаторы.

Борис работал с огромным мечом, длина которого, казалось, равнялась его росту. Шиан, гладиатор, которого природа не обделила внешностью, если бы только он не потерял один глаз и пол его лица не оказалась изуродованной шрамами, управлял оружием, незнакомым Матео. Но если бы его попросили описать его, то он бы назвал это хлыстообразным мечом. Другие гладиаторы сторонились Шиана на арене, пока тот с удивительной ловкостью орудовал гибкими лезвиями.