Гуляем с мамой дальше и говорим о том, что раньше жить было, конечно, комплекснее. В смысле – комплексов было больше. Чтобы бретелька от бюстгальтера выглянула из-под бретельки сарафана? Ужас-ужас! Ни в коем случае такого нельзя было допустить. Мама рассказывала, как пришивала бретельку к бретельке, как нашивала кнопочки – только чтобы не выглянуло нижнее белье. А сейчас бюстгальтер почти и не нижнее белье. Вот идет девушка, под кружевной кофточкой черный бюстгальтер светится – парни оборачиваются. Потому как все достоинства заметно обозначены, а в сложной демографической ситуации это, знаете ли, важно.

Комплексов раньше было больше, чем людей. То неприлично и это. Быть не замужем после 25-ти – неприлично, выходить замуж беременной – очень неприлично, быть матерью-одиночкой – жуть как неприлично. А сейчас все меньше поводов идти в ЗАГС – только если ребенка зарегистрировать или развестись… И все, обратите внимание, прилично. Жить стало легче и местами даже веселей.

Раньше было неприлично брать больничный – полуживой человек, приползший с температурой, кашлем и насморком на работу, считался героем. Потому как положено было думать сначала о Родине и лишь потом о себе. Сколько таких «героев» умирали от преждевременных инфарктов, получив осложнения от невылеченных простуд, история и статистика умалчивает. Но я веду собственную – по друзьям родителей, сгоревшим на работе. Сейчас «гореть» не принято, получать удовольствия от жизни куда приличнее. Хотя, конечно, всегда найдутся те, кто осудят. Но обращать внимание на чужое мнение сейчас не обязательно. Это бабушка моя переживала о том, что «подумают соседи», а сейчас никому ни до кого нет дела. И в том, что касается избавления от комплексов, равнодушие – не самая плохая штука.

Вы, конечно, можете не поверить, но я очень люблю понедельники. Куда больше, чем пятницы. Потому что в понедельник ты заряжен энергией на всю рабочую неделю, и это а) дисциплинирует, б) радует, в) вдохновляет. И на новые трудовые свершения, конечно, тоже. Правда, все это работает только при условии, что вы свою работу любите и встречи с ней после долгой разлуки – а выходные тянулись долго! – ждете с нетерпением. Я свою работу так люблю, что практически не разлучаюсь даже на выходные: работаю и в субботу, и в воскресенье, и началось все это задолго до карантинного 2020 года. Последние несколько лет обещаю мужу, что скоро – скоро, милый, скоро! – по выходным не буду работать. Но «скоро» понятие растяжимое, оно все никак не настает, и муж уже перетсал спрашивать (ну, наконец-то).

А вот пятницы, наоборот, не люблю. Потому что чаще всего к пятнице чувствуешь себя выжатым лимоном или сдувшимся воздушным шариком, который сморщенной тряпочкой валяется под ногами: ну подними меня, ну надуй! Еще полетаем! Летать начнем с понедельника, это я знаю точно, а в пятницу меня раздражает собственная неспособность начинать большие дела и проекты: ну кто начинает новое дело в пятницу, если для этого есть понедельник?

С понедельника по пятницу я полна энергии, как зайцы в рекламе батареек: вперед, вперед, все успеть, везде побывать, обо всем рассказать. К пятнице задаюсь главным вопросом: а когда у меня будет время замедлиться, спокойно сесть и подумать? Потому что когда много пишешь, у тебя обязательно должно быть святое время для безделья – dolce far niente, как называют это итальянцы. «Сладкое ничегонеделание». Это выражение придумал еще Плиний Младший, живший в 61-113 годах. Хорошо ему, Плинию этому, было: очень богатый, очень знатный, очень образованный. Работал консулом, боролся с коррупцией (да, это явление далеко не только сегодняшнего дня) и писал письма. Много писем, аж десять томов. Практически все дошли до наших дней, став бесценным историческим источником. Так вот про «сладкое ничегонеделание» – оттуда, из этих писем. Но легко им было, этим древним римлянам предаваться «ничегонеделанию», получать от этого удовольствие и рассуждать о бренности существования и тленности бытия (это примерно одно и то же, ведь так?). У них были виллы, термы, рабы, повара и Сенат. Им не нужно было делать тысячу дел одновременно, генерируя при этом новые идеи, проверяя сообщения в социальных сетях и размещая новые – как можно больше новых! – фотографии в «Хвастограме». Ой, простите, Инстаграме.

Мы бежим, бежим, бежим. Нам категорически не хватает времени, чтобы затормозить, оглянуться и насладится моментом – для всего того, что Плиний Младший называл dolce far niente. Мы откладываем сладость своего ничегонеделания на отпуск, только для того, чтобы потом обнаружить, что разучились тормозить и наслаждаться не спеша. Мы теряем вкус.

Со вкуса, собственно, и началось набирающее размах по всему миру движение замедления. Сначала в Италии – той самой, где еще не всеми забыт чудесный вкус безделья – в противовес фаст-фуду появился слоу-фуд – медленная еда. Следует неспешно, наслаждаясь каждым мгновением и смакуя каждый кусочек, поглощать пищу исключительно здоровую. Конечно, делать это лучше в каждый день года, но 26 февраля – обязательно. Почему именно 26? Да потому, что это международный День неторопливости. И придумали его как раз итальянцы с их быстрой речью, бурной жестикуляцией и непревзойденной способностью привычно жить среди такой красоты, от которой у всех остальных захватывает дух и перехватывает дыхание (это ведь снова одно и то же, да?).

С 2007 года итальянцы отмечают День неторопливости и преуспели в этом настолько, что праздник этот добрался (неспешно, конечно, но все же добрался) до Лондона, Парижа, Нью-Йорка и других всемирных столиц. До нас, я так подозреваю, доберется не скоро. С одной стороны, и темп жизни у нас не такой взрывной, как в Лондоне или Нью-Йорке, с другой – замедляться мы еще не готовы. Мы еще получаем наслаждение от скорости, с удивлением узнавая, что наши родители пели песни за обеденным столом и счастливо жили без телефона и Инстаграма. Не у всех остались фотографии с тех вечерних спевок.

Замедление это, страстными итальянцами так пропагандируемое, как мне кажется, вопрос индивидуальных жизненных ценностей. Вон в Риме в День неторопливости проводят марафон наоборот: дистанцию в 300 метров нужно преодолеть за 87 минут, ни разу не остановившись. Ну, это же чистая пытка, право слово! Я даже в свой самый медленный день не смогла бы. Значит, еще не готова. Хотя растягивать минут на сорок чашку кофе с яблочным штруделем в баре карловарского отеля «Ричмонд», который выглядит так, как будто не было в этих краях двух мировых войн, уже научилась, удлинив первоначальный показатель в два раза. Правда, у меня есть хитрость: вместо чашки кофе, я беру кофейник, который привычным залпом не выпить. Замедление, как и любой другой навык, требует постоянной практики.

Чтобы не подхватываться с утра с кровати с ощущением «Я ничего не успею!», на бегу делать кофе и красить правый глаз, а повалятся минут хотя бы десять после того, как уже проснулся, но еще не открыл глаза, и вспомнить, что жизнь ведь больше, чем работа. Перестать думать об успехе и о том, чем он измеряется. Вы ведь тоже нередко повторяли мантру сегодняшнего дня: процесс важнее результата, да? А если вы получаете удовольствие от процесса, то успех и неуспех для вас имеют одинаковую ценность, потому что оба превратились в опыт. «Чуть помедленнее, кони, чуть помедленнее».

– О чем вы думаете сейчас?

Я не думаю ни о чем, мое сознание настолько пусто, что даже перед собой неудобно. Поэтому я молчу.

– Что вы сейчас ощущаете?

Я не чувствую ничего, кроме онемения в левой ноге, но говорить об этом не хочется. Просто потому, что совсем не хочется говорить. И не только говорить – вообще ничего не хочется. Сознание пусто, тело невесомо – лишь онемевшая левая нога приковывает к реальности. Но полноте – что это за реальность?