Мне в принципе не нравится слово «содержать». Даже если – содержать семью. Потому что, на мой взгляд, куда здоровее, когда они вместе – любящие – строят семью и благосостояние с нуля, радуются каждой покупке. Одна из любимых историй в нашей семье – про то, как папа и мама в далекие советские годы покупали стиральную машину. Как мама накрывала ее ажурной салфеткой, вазочку с цветами ставила – чтобы красивее. Сегодня, как мне кажется, стиральная машина уже не способна доставить такую радость, но вот если вместе…

В социальных сетях на это «вместе» мне написали: «Делать все вместе – я согласна, но если женщина считает, что мужчина не должен содержать ее и семью, то напрашивается вопрос, кто в доме мужчина? Поэтому не удивлюсь, что скоро девушки будут приходить на свидание к юношам с цветами. Мексиканки над такими мужчинами просто смеются, считая, что они могут предложить только себя, любимого, и сразу их отсеивают». Ничего не скажу про Мексику, но мужчины-павлины и у нас не редкость. Но разве я сейчас о них? Я о нормальных мужиках, в меру брутальных, в меру романтичных (часто брутальные снаружи очень трогательные внутри), которые мечтают о том же, о чем и большинство из нас – о семье, которая надежный тыл, о женщине, которая никогда не предаст, и о детях, которые в радость.

Более того, мне не кажется, что в семье обязательно кто-то должен быть главным (только мужу моему это не говорите, ладно?), я – за равноправное партнерство, когда муж и жена все важные вопросы решают вместе, уважая друг друга. «Вместе» это самое главное и есть. А уважение и дружба часто важнее любви, потому что страсть проходит, а уважение и дружба остаются. Если, конечно, были. На это получила ответ из социальных сетей: «Равноправное партнерство это пропаганда толерантного Запада». О! И далее: «Сейчас очень много различных деятелей от науки, которые доказывают всякую чушь, все это делается для разрушения семьи и семейных ценностей. И давайте будем называть вещи своими именами: не нужно заменять понятие супружеские отношения на партнерские. Это тоже очень хорошо развивается на Западе, чтобы сознанию людей прививать всякую бессмыслицу и разрушать все, что было создано человечеством в течение веков». И вот тут я опускаю руки. Или лучше – обвиваю их вокруг мужа, который мне и партнер, и друг. И – это важно! – авторитет. Он, случается, говорит неприятные вещи, но я знаю, что нет на земле человека, который заботится о моем душевном равновесии больше, чем он (и мама, конечно). Потому что ему тоже нужна нормальная жена: друг и партнер, радостно идущая по жизни, а если и с безуминкой, то легкой. Для него не имеет значения, сколько я зарабатываю, но он радуется, что работа доставляет мне удовольствие. И он знает, что я всегда готова подставить свое не такое уж и хрупкое плечо в случае жизненных и бытовых невзгод. Он держит и содержит дом, и это его выбор, и я не считаю это его обязанностью. Просто у нас вот так. И я всегда буду работать и зарабатывать сама, потому что это дает мне чувство независимости и уважения к себе. И не надо меня содержать, меня надо уважать. И любить, конечно. И подоткнуть плед в холодный вечер, прижать к себе и сказать: «Дурочка ты, дурочка, вот зачем ты ввязалась в эту бессмысленную дискуссию». Ну ты же сам и ответил…

Новогодняя ночь поставила передо мной задачу, которую я до сих пор решаю – и пока впустую: не получается. Я не любитель «новогодних резолюций», но у нас с мужем есть традиция перед боем курантов подводить итоги года уходящего и озвучивать желания на год, вступающий в права. Я заметила удивительную особенность: высказанное вслух желание почти всегда сбывается. Возможно, потому, что когда говоришь вслух «В следующем году я хочу написать книгу», это звучит не как желание, а как обещание, а я привыкла выполнять обещанное. Вот когда подводила итоги прошлого года, пришлось признаться: из того, что желалось, осуществилось мало. Кого винить, кому предъявлять претензии? Только себе. То ли желаний много, то ли слишком они велики, то ли силы воли и концентрированности не хватает для их исполнения.

Или все дело в планах? Лично я обожаю давать себе задания, строить планы, расписывать дни недели, месяцы и даже годы вперед. Вот сейчас в моих календарях есть заметка о том, где мне хотелось бы оказаться через четыре года – чтобы не пропустить время, когда начнется аккредитация. Муж надо мной смеется – «где мы будем через четыре года?» – а я отношусь к таким вещам серьезно: написанные (то есть как будто высказанные вслух) планы помогают мне собраться и правильно распределить энергию по времени. Потому что время бесконечно, а энергия ограничена. Если ты это понял (хуже, если почувствовал) – значит, уже повзрослел.

Мне часто снится один и тот же сон: что я от кого-то убегаю. Сюжет может быть разным, но элемент бегства от опасности есть всегда. Иногда, чтобы спастись от преследователей (которых я не знаю и лиц их не вижу), я взлетаю – лечу над ступеньками висящих в пустом пространстве лестниц, над автомобилями и дорогами… Именно в такие моменты безграничной свободы сны чаще всего и обрываются: я знаю, что наверняка спасусь и в этот раз, но однозначно счастливого финала не видела еще ни разу.

Бег стал синонимом нашего времени, правда? Я еще застала жизнь без компьютеров и мобильных телефонов, а нынешние двадцатилетние не верят, что это было совсем недавно. Жизнь, конечно, стала удобнее, но ускорилась и почти утратила приватность. Мы выставляем на всеобщее обсуждение сокровенные мысли, тайные страхи, сны и надежды. Сейчас любой человек в социальных сетях может навязать тебе свою дружбу. С друзьями испытанными мы можем увидеть друг друга виртуально почти в любую секунду, но не всегда находим время оффлайн – чтобы по старинке посидеть в кафе и обсудить нечто глобальное. Мы общаемся друг с другом телеграфным стилем, оставляя задушевные разговоры на неизменное «потом». Я не жалуюсь, просто констатирую факт и оцениваю его: мне жаль. Но если бы кто-то предложил мне отказаться от интернета и мобильного телефона, наверное, я бы уже не смогла.

Мы стали зависимы от умных машин – не это ли предсказывали фантасты? Умные машинки, загромождающие нашу жизнь, становятся меньше, удобнее, они с нами повсюду – незаменимы. Если нас отключить от сети, мы не знаем, чем себя занять, становимся раздражительными и злыми. Налицо все признаки зависимости.

Быстрее, выше, сильнее – это уже не только олимпийский девиз, это наш образ жизни: мы спешим за солнцем, занять свое место под его изнуряющими лучами. У слабых сгорают крылья, сильные ускоряются на подъеме. Успех – имя нашего нового Бога. Нас оценивают по тому, насколько мы успешны, нас любят за успех, и не любят за него же. От не успешных и не успевших отодвигаются, называя неудачниками, успешным завидуют и подражают. Гонясь за солнцем, мы часто не успеваем жить – просто жить, улыбаться смешному, ходить друг к другу в гости, засиживаться допоздна с мужем на кухне, рассказывая о том, как много всего любопытного произошло с нами за день. Мы все чаще оцениваем себя, сравнивая с другими – а зачем? Ведь каждый из нас неповторим и уникален, и если кто-то не добежал за солнцем, это вовсе не значит, что не успел: просто не все любят жару. Кстати, в последние годы проявилась новая тенденция: сход с дистанции, дауншифтинг. Успешные по определению люди вдруг бросают денежную работу и отправляются кто куда: кто в Гоа сидеть на берегу океана и думать о вечном (на берегу бесконечной водной глади как-то особенно хорошо думается о вечном), а кто – в деревню, подальше от городской суеты – ближе к истокам и настоящим радостям. И все мы хотим одного – научиться жить без суеты. Не уверена, что получится.