– Все будет в порядке. Вам стоит поесть. –графиня поставила ему на колени поднос с едой.

Мужчина стиснул зубы и смотрел с ненавистью куда-то в даль. Валентайн коснулась его руки.

– Вам повезло. Вы удивительно быстро восстановились. Стоит благодарить за это Единого.

Только безымянный пациент еще не знал, что благодарить за все он должен не бога, а Одри Валентайн, посаженную в этот монастырь за жестокое преступление –алхимию.

Девушка думала о том, что она знает об этом странном пациенте. Наверно, ему около двадцати пяти, дорогая одежда…не из простых разбойников. А умеет ли он читать? Писать? Это может послужить подсказкой.

Теперь Одри нашла для себя новую загадку (но ни в коем разе не отказывалась от старых желаний и мечтаний). Та, что окрылена благородной идеей никогда не сойдет с курса, ей будут пытаться помочь все…даже боги.

Дядя Валентайнов, Василий Брут, в это время успел написать письма влиятельным людям близь короля и получить ответ. Они готовы были заступиться за Одри, поручиться, попытаться хоть как-то помочь, но предупреждали, что дальше слов дело не зайдет.

Грейс и Лилит значительно сблизились. Раньше младшая и старшая сестра проводили намного больше времени вдвоем, теперь же в замке две хозяйки. Они вместе занимались делами, пришлось выслушать огромную лекцию о работе судостроительных фабрик, а затем и самим начать управлять ей. Конечно же, они изменили логотип и название. Теперь на каждом корабле будет герб Валентайнов –силуэт замка, за которым восходит солнце. Ведь само строение прожило больше двух сотен лет, его начали строить первые из рода Лилит и Грейс.

– Прошу, не дергайтесь. –хмурясь, говорила Одри.

Старик перед ней был пьян и не в себе.

Она сделала повязку, тщательно помыла руки и вышла во двор монастыря. Там росло множество трав, была своя теплица, огород, клумбы. Небольшие росточки уже вылезли из-под растаявшего снега и девушка дивилась, замечая редкие целебные травы, которые использовались и в алхимии.

Ей не нравилась грязь места, где она работает. Лучше бы драила полы или чистила овощи на кухне. Она бы этому научилась, честно…

Только здесь, в оплоте еще не до конца проснувшейся зелени, она могла вдохнуть свежий воздух и посмотреть на мир за пределами монастыря, хотя бы через железный забор. Ее поражало, что те, кому дана свобода способны тратить ее на пьянки, войну и сражения. Хотя…смысл жизни аристократии именно в праздном образе существования. Мало тех, кто думает иначе.

Вспомнилась виконтесса Каролин. Одри могла бы поставить ее в пример. Живет в поместье, зовет самых образованных людей королевства, чтобы обсудить новое произведение или прорыв в науке. Валентайн хотелось бы так жить, но сейчас…ее тело колет плотная ткань коричневого монашеского платья, волосы до боли убраны назад, чтобы не мешали при работе, а руки все пошли будто трещинками, иногда кровоточат. Все от тяжелой работы. Одри погладила свои кисти и воровато оглянулась. Здесь почти никого не было. Тогда, она присела около одной клумбы и легким движением выдрала небольшой росток с белым коротким корнем, встала.

Промыла его под водой из небольшого фонтанчика, разорвала пополам и начала втирать в кожу редкие капли сока, выливающегося из крошечного стебля и корня. Проговаривала слова, которые якобы должны помочь при лечении, Одри не пробовала зависит ли от этого «заклятья» что-либо, так и сейчас, не хотела рисковать.

Хватило только на одну руку. Графиня подняла ее перед собой и посмотрела с разных сторон. Намного лучше, можно будет и ночью прокрасться, чтобы вырвать парочку и спасти свои аристократские тонкие пальцы и светлую кожу, через которую проглядывают синеватые вены.

Валентайн возвращалась в кровать поздно, пришлось проходить через медицинское отделение, чтобы не попасться старшей из сестер монастыря.

– Одри? –услышала она голос и оглянулась.

Видимо, ее практически невесомые мягкие туфли издали звук.

– Вам что-то требуется? –в другом углу сидела монашка, которая каждые пять секунд похрапывала. Она была на дежурстве.

– Со мной были какие-то вещи? Документы?

Девушка нашла в темноте нужную койку и присела на табуретку рядом.

– Нет. Вас доставили без всего.

– Вы выглядите уставшей. –он хотел дотронуться своей рукой до лица Одри, но тут же ее одернул, будто вспомнил правила приличия.

– Меня есть кому звать в нерабочее время. –коротко улыбнулась она.

Первые дни графиня боялась здешних мужчин, видела в них угрозу, а теперь…большинство из них калеки и не могут и шага пройти.

– Вы умеете читать?

Вопрос, казалось бы, опешил мужчину.

– Я принесу завтра бумагу и грифель. Читала, что навыки не забываются телом.

– О каждом здесь так заботятся? –усмехнулся он.

Одри не ответила.

– Спокойной ночи.

Девушка поспешила уйти, потому что услышала, как дыхание дежурившей монашки стало не таким ровным, вдруг проснется?

Пациенты графини выздоравливали намного быстрее, чем у других, а новых не появлялось. Здесь были «наплывы» людей после разных политических заявлений или праздников, но не сейчас…все казалось Одри спокойным…даже мирным.

– Может, вы умеете играть на инструментах? –спрашивала она у пациента. Придумывать имя мужчине не хотелось, так пропадала иллюзия на то, что он что-нибудь вспомнит, а убивать надежду слишком жестоко.

– Не знаю, здесь они есть?

– Фортепиано в хоровом зале, я иногда там бываю.

Одри успела выяснить, что он умеет писать и читать, при чем не дурно. Так что сомнения в том, что он не из хотя бы низшей аристократии медленно развеивались.

Они прокрались через других. Со сломанной ногой мужчине это плохо удавалось, но он старался, опираясь на деревянный костыль.

Валентайн помогла ему утроится на табуретке, хоть русоволосый пациент и был против. Мужская гордость есть даже у забывших прошлое и ограниченных в физических возможностях.

Он положил руки на клавиши и…ничего.

– Знаете, каждому учившемуся играть знакома эта мелодия.

Девушка улыбнулась и положила свои кисти поверх. Разложила пальцы по нужным клавишам и медленно начала нажимать на руки мужчины, играя будто ими, перебегая и ускоряя темп.

Одри касалась чужих пальцев, увлеклась игрой, хоть и стояла за спиной мужчины. Теперь графиня перегнулась так, что чувствовала дыхание на своей шее и ключицах, которые обнажило съехавшее платье.

Она замерла, подняв руки, а музыка продолжалась, лилась, менялась мелодия. Но она не могла отстраниться и перестать чувствовать близость не то чтобы мужчины, а просто человека. Одри не хватало объятий, теплых слов. Без этого ей было сложнее делиться подобным с другими.

Графиня не поняла, когда он перестал играть. Ее мягко взяли за талию и один движением посадили к себе на колени. Девушка инстинктивно обхватила шею.

– Это причинит вред обоим.

– Почему? –зеленые глаза смотрели понимающе, он знал ответ.

– Вспомните все…родных, дом…любимую, а я останусь здесь.

– Если вспомню. –вздохнул он – Кто же вы? Не обычная монашка, которой кроме молитв ничего не известно.

– Это не важно. Стоит идти, через полчаса здесь будет репетиция.

Одри не дождалась его. Ушла, опять скрылась в зелени сада. Теперь деревья и клумбы окончательно набрали цвет, появились листочки, от снега не осталось и следа.

В Валентайне она никогда не находила спокойствия вне стен замка. Ей роднее всего был камень, роскошь, тишина, а сейчас…наслаждается шелестом листьев и далеким разговором двух монашек, сидящих на ужасно неудобной скамейке.

Одри понимала, что не стоит, глупо сближать и тем более романтизировать попавшего сюда мужчину, но она не могла с собой ничего поделать.

Побродив сколько возможно, и на вечерней обязательной молитве сказав пару слов Единому о благе сестер и всех больных, она отправилась на дежурство. Это было для нее впервые.

Хорошо, что Одри предстояло наблюдать лишь за четырнадцатью больными. Женщины были в правых палатах, мужчины –в левых.