Мия наклонилась и крикнула на ухо Нико:

— Приготовься к сумасшедшей ночи панка, новой волны, готического и рок-рая.

Нико огляделся и собственнически обнял ее за плечи.

— Это то место, куда ты любишь ходить?

— Просто обожаю, — прокричала она сквозь грохот шумной толпы. — Он грубый, неподдельный и грешный. Это настоящий Вегас, который туристы не видят, полярная противоположность блеску и гламуру.

Она потянула его к меню напитков, нацарапанному черным маркером на порванной бумажной стене.

— Панк-рок и грязь, — Нико поднял ногу в сапоге. Мия настояла на том, чтобы он надел джинсы, футболку и кожаную куртку с крутыми байкерскими ботинками, но даже одетый он выглядел слишком опрятно для «Ред 27», и она подавила желание протянуть руку и взъерошить ему волосы.

— Мои ноги прилипли к полу, и здесь такие стены, как будто над ними поработал тигр.

Она рассмеялась, но не из-за его слов, а потому, что он явно впитывал все это, начиная от психоделических граффити на стенах, до лифчиков всех форм и цветов, свисающих с колонн, от липких мобильных телефонов на потолке, до приклеенных к полу монет. Воздух был густым от дыма, света едва хватало, чтобы видеть, и с каждым вдохом она вдыхала запахи хмеля, сухого льда и безошибочно узнаваемого торфяного запаха марихуаны.

— Пойдем в бар, — она потащила его через толпу, мимо изношенной, приподнятой сцены, где беззубый длинноволосый бандит прокладывал себе путь под Jesus of Suburbia (прим.пер. — песня Green Day). Она обогнула бильярдный стол, втиснутый в дальний угол, и остановилась у обклеенного наклейками бара, где бармен, Кинг, пожилой хипстер в вязаной шляпе, с длинной бородой, выкрашенной в зеленый цвет, наклонился и поцеловал ее.

— С возвращением, мой друг.

Бам. Нико схватил его за горло и перепрыгнул через барную стойку, прежде чем Мия успела его представить.

— Отпусти его, — она потянула Нико за запястье, убирая его руку с горла Кинга.

— Извини, — она потянулась через стойку, чтобы поправить Кингу воротник. — Он редко выходит на улицу.

— Да нет проблем, — Кинг поднял руки в универсальном знаке капитуляции. — Это по-дружески, приятель. У нас до пяти утра есть правило «руки прочь». Клубы закрываются и приходят стриптизерши, чтобы повеселиться.

— Ты, — Мия повернулась и ткнула Нико в грудь. — Убери это примерно на тысячу зарубок. Я знаю этих людей, и они знают меня. Здесь со мной ничего не случится.

Нико хмыкнул, но не выглядел убежденным. Мия заказала пару двухдолларовых напитков и нашла маленький столик в глубине зала, который не был заставлен пустыми стаканами.

— Не ходи в туалет, если можешь еще терпеть, — сказала Мия, забавляясь тем, как напряжен был ее Босс Мафии в яме греха. А может, потому, что он оставил своих телохранителей снаружи и впервые за целую вечность остался один.

— У меня есть кое-что, — он похлопал себя по куртке, и Мия рассмеялась.

— О, это пистолет. Интересно, что тогда было, когда ты прижимался ко мне в баре? Я думала, что ты хочешь меня.

Его глаза потемнели, и он потянулся, подтаскивая к себе ее стул.

— Я хотел, чтобы ты вернулась в отель. Теперь это переросло в гребаную потребность.

— Ты знаешь, что мне нужно? — Мия наклонилась и поцеловала его в шею.

— Что тебе нужно, белла? — он провел рукой по ее волосам, и притянул ее ближе.

— Мне нужно потанцевать, — она оттолкнулась и, пробираясь между столиками, вышла на крошечную танцплощадку перед сценой. Как, черт возьми, у нее это получится, если она хотела запрыгнуть на него каждый раз, когда они были вместе? Она не хотела быть эмоционально вовлеченной в фальшивый брак, который связывал ее с мафией, особенно когда это не должно было продолжаться долго. И все же, она уже была эмоционально вовлечена. Она никогда бы не сказала «да» человеку, которому не доверяла, который ей не нравился и о котором она не заботилась. В Нико было гораздо больше, чем просто холодный, безжалостный босс мафии, которого он показывал миру. Он был страстным, заботливым, глубоко преданным своей семье и таким чертовски сексуальным, что она не могла оторвать от него рук.

Кто-то включил на музыкальном автомате Clash (прим.пер. — британская музыкальная группа), и она танцевала с двумя байкерскими цыпочками, пока панк-рок-видео крутили на проекционном экране за сценой. Она оглянулась на стол, но Нико уже стоял позади нее.

— Ты пытаешься меня убить, мать твою? — он обнял ее одной рукой за талию и притянул к себе, как будто они были одни, а не посреди танцпола в грязном баре.

— Я пыталась танцевать, — ее соски напряглись, когда он вонзил свои бедра в ее задницу. — Я вижу, ты хочешь версию с рейтингом восемнадцать плюс.

Он поцеловал ее в шею и прикусил чувствительную кожу на плече, отчего по спине у нее пробежала дрожь.

— Я мог бы трахнуть тебя прямо здесь, и никто бы и глазом не моргнул.

Мия повернулась к нему лицом и обвила руками шею.

— Я знала, что тебе понравится.

— Мне нравится наблюдать за тобой, — он притянул ее к себе, танцевал, терся о нее, пока не начал пульсировать ее клитор, и она не стала такой влажной, что мысль о том, чтобы трахнуть его в грязном туалете, была весьма привлекательной.

— Нико, — она тихо застонала, и он просунул свое бедро между ее ног, покачивая ее на грубой ткани своих джинсов.

— Ты можешь кончить вот так? — его голос был низким, чувственным шепотом в ее ухе, руки крепко удерживали за бедра, а его тело было горячим и твердым в ее руках.

— Не знаю, но очень хочу.

— Насколько плох туалет? — он взъерошил ей волосы, откинул голову назад и страстно поцеловал.

— Очень.

Она скользнула по нему рукой, погладила футболку, провела по твердым грудным мышцам, и рельефному прессу. Рука Нико сжалась сильнее, и его голос упал до хриплого рычания.

— Как сильно ты хочешь меня?

— Ты даже представить себе не можешь, — она потерла ладонью его твердую, как камень, эрекцию. Люди танцевали вокруг них, смеялись и шутили. Их поведение для шестнадцатилеток было каплей в море в баре, где она была свидетелем порно образных шалостей.

— Пошли, — он схватил ее за руку, потащил через танцпол и лабиринт столиков к крошечному темному коридору, ведущему к туалетам. Он повернул влево, и Мия отстранилась.

— В женский.

Он повернул голову в сторону мужского туалета и усмехнулся.

— Хорошее решение.

Через несколько мгновений они уже были в женском туалете, дверь была закрыта, над головой мерцала голая лампочка. Стены были покрыты множеством флуоресцентных красок, разорванных плакатов и наклеек всевозможных форм и размеров. В углу стояли две туалетные кабинки, а под разбитым зеркалом на подставке стояла облупившаяся эмалированная раковина.

Нико открыл кран и вытащил из автомата горсть бумажных полотенец.

— Что ты делаешь? — Мия прислонилась к двери и нахмурилась.

— Может мою раковину? — он неопытно вытер ее, оттирая по краю.

— Почему?

— Чтобы я мог трахнуть тебя на ней, — он оглянулся через плечо.

— Я думала, ты знаешь, что ты не женился на принцессе, — она подошла к нему сзади, положила руку ему на бедро и расстегнула ремень. — Если ты хочешь трахнуть меня над грязной раковиной, так давай.

Едва она закончила фразу, как он бросил бумажные полотенца, развернул ее и к себе, прижав к двери.

— К черту раковину, — свободной рукой он расстегнул джинсы и освободил свой член от оков. Мия вцепилась в его плечи, чтобы не упасть задницей на липкий пол.

— Боже, — она прижалась к нему, отчаянно желая ощутить его внутри себя. — Я так сильно хочу тебя, Нико. Поторопись.

— Если хочешь объездить меня, белла, будь готова, — он сунул руку ей под юбку и отодвинул трусики в сторону, проводя большим пальцем по ее складкам.

— Иисусе. Ты такая мокрая для меня. Такая горячая, — он просунул в нее палец, и она отпрянула, ударившись головой о дверь.

— Больше.

Он сдавленно хмыкнул, добавил второй палец и прижал их обоих к ее чувствительным внутренним стенкам. Мия вцепилась ему в волосы, крепко поцеловала, разъяренно, неистово, ее сердце колотилось в такт тяжелым басам музыки, звучавшей снаружи. Она хотела этого мужчину так, как никогда никого раньше, хотела обнять его, почувствовать его глубоко внутри себя, получить удовольствие от его твердого, сильного тела.