– Когда же вернётся Гайта? Она же обещала!

– Наверное, когда мы откроем ворота норманнам.

– На улицах валяются трупы, а Гизульф ходит мимо, не обращая внимания. И это – сын Гвемара? Зачем нам такой правитель?

– Будешь бунтовать – палач вырвет тебе глаза или отрубит руки.

– Думаешь, от голода умирать приятнее?

– Ну так иди к складам, князь продаёт зерно самым голодным.

– И почём?

– Сорок четыре византия за меру.

– Сколько-сколько?! Мы тут умираем, а он делает бизнес!

Людскому гневу не хватало лишь капли, чтобы совершить неминуемое.

– Идите за мной! – решительно выкрикнул Нао.

Он направился в сторону стражников гарнизона, охранявших городские ворота. Они тоже были измучены шестимесячной борьбой с собственным народом, хотя не так голодны – Гизульф понимал, что военных нужно кормить, чтобы мечи и копья не развернулись против власти.

– Город нужно сдать норманнам, – обратился Нао к командиру. Тот поднял на него усталый взгляд, потом оглядел огромную толпу измученных людей и пробормотал.

– Делайте, что хотите. Мы сдадимся. Говорят, Роберт не жесток, к тем, кто не оказал сопротивления. Надеюсь, сегодня не последний день моей жизни…

Нао первым начал отворять запоры на воротах одной из башен. У него нашлось столько помощников, что они мешали друг другу. Когда норманны увидели, что ворота замка открылись, они восприняли это как должное, и без особой спешки проследовали в город.

Гвискар приказал избежать кровопролития и обещал, что участники осады получат свою долю добычи, а сам направился к замку. Он был воин, он всю жизнь завоевывал города и территории, управление новыми землями его не занимало.

Сишельгайта тоже вошла в город, но за мужем не последовала, а собрала на площади измученных горожан:

– Вот я и дома!

Те ответили тусклыми, измождёнными улыбками. Они еле держались на ногах. Тогда герцогиня обратилась к своей свите.

– Тащите провизию на площадь, я не хочу, чтобы новые подданные моего мужа и мои земляки умирали от голода, – и, повернувшись к жителям Салерно, добавила, – постройтесь в очередь, всем хватит. Тот, кто будет драться, останется голодным.

Пожилой мужчина дернул Нао за рукав и спросил:

– Ты видел её глаза?

– Да, – ответил Нао, – глаза решительной и властной женщины, которая не хочет показать, как она рада тому, что, наконец, оказалась дома.

– Её глаза прекрасны, – сказал мужчина, будто не слыша ответа.

Нао посмотрел на него, и смутное воспоминание шевельнулось в его памяти.

– Амо… Аматус?

– Я так давно не видел эти глаза. Когда она вышла замуж за великого норманна, я отправился в монастырь. Дезидерий, настоятель монастыря, наказал мне записать историю норманн на этих землях с самого начала. Я начал с прославления Ричарда Дренго, который первым из норманн стал покровительствовать монастырю после долгих лет вражды. В моих летописях переплелись свершения двух великих фамилий – Дренго и Отвилей.

– Интересно… – пробормотал Нао, –а их можно почитать?

– Приезжай в монастырь на горе Кассино, я покажу. Я всё честно описал, и как Онфруа Отвиль покровительствовал молодому Ричарду Дренго, и как его брат Дрого бросил Ричарда в тюрьму за неприкрытый разбой на его землях, и как Гвемар Четвёртый уговорил выпустить его, чтобы сделать правителем в Аверсе.

– Я приеду в монастырь. Обязательно, – сказал Нао.

– А когда я описывал деяния Роберта, мне казалось, что на меня смотрят эти глаза. И эти главы получались лучше других. Я приехал сюда из монастыря, чтобы собственными глазами увидеть, как Роберт завоюет мой родной город. Это ведь и её город тоже.

* * *

В замке уже командовал Гвискар.

– Где Гизульф? Сбежал? Куда?!

Оказалось, что князь Салерно с самыми верными сторонниками успел улизнуть в сторону цитадели Кастель Арекки, той самой, где он сидел в заложниках после убийства отца четверть века назад.

– Сбежал твой братец, – с презрением бросил Роберт вошедшей Гайте.

– А нужен он тебе? Что проку от дурака?

– Нужен пока! Во-первых, владения всех твоих братьев – Гизульфа, Ландульфа и Гвемара-младшего становятся моими. Ну это мы оформим. А ещё… Позовите епископа!

Когда священник появился, Роберт обратился к нему.

– Ты говорил, что в Салерно хранится священная реликвия?

– Да! Зуб святого Матфея, евангелиста.

– Только зуб? Он творит чудеса?

– Да, ваша милость. Мощи святых очень ценны. Их разбирают на части и хранят в разных местах по всему христианскому миру. Каждый правитель мечтает иметь кусочек.

– Может этот зуб где-то в церкви?

– Мы уже осмотрели, там нет. Да и вряд ли князь стал бы хранить такую ценность где-то ещё, как не в своей сокровищнице.

– Обыскать сокровищницу!

Пока искали зуб, Роберт задумался. Его воины гибли в каждом сражении, совершая чудеса геройства, но никто не пытался разобрать их скелеты на кусочки, чтобы хранить как реликвию. Разве что дикие сарацины сожрали сердце Серло, чтобы набраться от него храбрости, а череп отправили своему царю в Африку, но не как реликвию, а только чтобы доказать, что Серло мёртв. А этот Матфей просто исписал свиток, рассказав о жизни своего учителя, и теперь за кусочки его скелета соперничают самые знатные правители мира. Наверное, великое это дело – уметь читать, а уж писать – в тысячу раз важнее!

– Нет нигде зуба! – доложили Роберту.

– Соберите отряд человек двадцать и отправляйтесь в цитадель. Три мили вверх по горной дороге. Скажете Гизульфу, если отдаст зуб, то сохранит жизнь и получит свободу.

Вечером процессия вернулась. Стоя возле медицинской школы, Нао наблюдал, как рыцари осторожно несли что-то, завёрнутое в роскошные бордовые покрывала. Роберт снова позвал епископа. Покровы развернули. Священник уставился на зуб, выражение его лица исказилось от возмущения.

– Это подделка! – закричал он, – я видел зуб евангелиста Матфея. Он не такой!

– А это что?

– Это зуб какого-то недавно умершего еврея!

– Почему именно еврея?

– Нуу… у них такие зубы.

– А евангелист Матфей точно не был евреем? – спросил Гвискар с ухмылкой.

Епископ наморщил лоб, но так ничего и не ответил.

На следующее утро рыцари опять поскакали в цитадель с новым поручением Гвискара.

– Герцог Апулии, Калабрии и Тринакрии требует или настоящий зуб святого Матфея, или все зубы Гизульфа, – озвучил начальник отряда приказ Роберта и, сняв перчатку, размял пальцы, прежде чем сжать их в кулак.

– Сейчас, сейчас, – побледнев, пробормотал Гизульф, – ошибочка вышла…

Святой зуб тут же был доставлен эксперту, и, после его одобрения, Гизульфу было позволено живым и невредимым покинуть Салерно. Роберт даже предоставил ему охрану и снабдил продовольствием.

Гизульф, однако, не сразу успокоился. Он обратился сначала к Ричарду из Капуа, а потом даже к самому папе в Рим, подбивая их на новый союз против Гвискара. Но сейчас уже никто не желал портить отношения с Робертом.

Глава 3

Жизнь Салерно налаживалась. Сишельгайта была счастлива, вернувшись в родной город. Особенно её порадовало, когда Роберт решил перенести сюда столицу. Снова заработала медицинская школа.

Однажды рано утром Нао пришёл в школу и занялся своим обычным делом – драил полы, мыл столы и склянки, готовясь к приёму пациентов. Управляющий школой появился позже и не один – его сопровождал высокий статный человек в тюрбане и дорогих арабских одеждах. Управляющий вызвал к себе пятерых лучших врачей, а младшим лекарям и помощникам приказали не высовывать носа из своих комнат.

Гость и врачи переходили из комнаты в комнату, что-то обсуждая. Через неплотно закрытые двери доносился тихий голос с заметным арабским акцентом. Нао иногда казалось, что он уже слышал этот голос, но никак не мог вспомнить, где и при каких обстоятельствах. А мысли незнакомца через стену не проникали.