«Вокруг себя верёвку обмотай для страховки», — посоветовал Фалулей.

Идти по руке я не рискнул. Лучше проползу как гусеница. Тем более дождик усилился. Холодный и шершавый камень стал скользким. Когда рядом громыхнул гром, на меня накатил какой-то иррациональный страх. Только молнии в зад не хватало. Эта баба шикарный громоотвод, а я с ней сейчас сроднился.

Верёвка мне теперь не помогала, а замедляла движение. Где-то на середине пути одной ногой я запутался в ней. Пришлось становиться на колени и немного сдавать назад. Распутал ногу, избавился от верёвки и снова продолжил путь. Казалось, что ползаю тут целую вечность. Неожиданно упёрся головой в какое-то препятствие и чуть не запаниковал.

«Наверное, бортик тарелки», — предположил Кир.

Новость меня обрадовала. Заледеневшими пальцами ухватился посильнее за край посудины и подтащил себя. В очередной раз сверкнула молния, осветив округу. Меня же окатило волной восхищения и страха. Вид с этой точки был замечательный. Жаль, не место и не время любоваться красотами. Перекинул себя через бортик и прилёг на спину отдышаться. Слива в этой чаше не было. К тому же годами наслаивалась пыль, ветром наносило мелкий мусор. Сейчас на дне образовалась неприятная грязная жижа.

Дождь теперь бил в лицо. Пусть на дворе лето, но я конкретно задубел. Пока полз, задувало со всех сторон. Одежда давно промокла. В «тарелке» я сразу в лужу свалился. Так, выстукивая зубами дробь, пошёл вдоль бортика, ища то самое яблоко. Обнаружил его примерно так же, как Фалулей грабли искал. Одновременно ударил коленку, согнулся от боли и приложился носом о камень.

— У-у-у… — завыл я.

«Нормально, — заверил меня Фалулей. — Кровью для ритуала ты уже поделился».

«Нужна была кровь?» — удивился Кирилл.

«Ну а вдруг?»

«Меня больше волнует, как я это яблочко покачу», — осознал я проблему, что сей фрукт только снизу казался небольшим, а реально немногим не доставал мне до груди. Сколько же веса в этой каменюке?

Просто толкнуть «яблоко» не получилось. Попытался надеюсь на него всем своим цыплячьим весом, но заскользил по мокрой грязи. Кирилл предложил сесть сверху и попробовать качнуть. Фалулей был более практичным. Он рекомендовал вначале пощупать рукой, какова площадь соприкосновения этого шара с поверхностью чаши. Распластавшись и не обращая внимания уже ни на дождь, ни на скопившуюся воду и грязь, я внимательно исследовал основание яблока. Выяснил, что площадь прилегания минимальная. Камень тяжёлый, но сдвинуть его можно. Упираясь ногами в бортик, помогая себе руками, я предпринял очередную попытку.

«Нужно вернуться домой, взять лом, что-то ещё и подрычажить фрукт», — предложил Фалулей, когда понял бесполезность моих усилий.

Едва я представил, как начну спускаться, и мне уже поплохело. Верёвку до рассвета точно не найду. Она с якорем вокруг шеи этот бабы намоталась. Чтобы спуститься, нужно пройти по руке обратно, затем нашарить верёвку между грудей Матери и только потом спуститься. Не… лучше яблоко потолкаю.

«Кирилл, ты же у нас умненький-разумненький с нестандартным взглядом, придумай что-нибудь», — начал уговаривать Фалулей.

«Толкнуть яблоко в другую сторону?»

Тут я задумался. Действительно, насколько принципиально, в какую сторону должно катиться яблочко? Почему я упорно толкал его против часовой стрелки? Обойдя каменное яблоко, в очередной раз попытался его переместить. Скрежет каменного фрукта совпал с грохотом стихии.

«Катится! Катится!» — возликовал Кирилл.

Причём это яблоко так шустро катилось, что я еле за ним успевал.

«Интересно, сколько оборотов оно должно сделать?!» — запоздало посетила меня умная мысль.

В очередной раз сверкнула молния и громыхнуло так мощно, что я не удержался на ногах и упал ничком в чашу.

«Не получилось», — первым подал голос Кирилл.

«Как сказать, — протянул Фалулей. — Есть вероятность, что время мы запустили».

«Почему тогда снова в спальне?» — подключился и я.

«Потому что это последний цикл», — уверенно заявил Фалулей.

«Проверить бы».

«Доживёшь до конца лета и проверишь», — по-прежнему верил в изменения Фалулей.

Дальше мы стали обсуждать, что будем делать. Допустим, время больше не перезапустится. Мы столько раз репетировали свою жизнь на протяжении трёх летних месяцев, что можно сделать это идеально.

«Язычников не трогаем и не намекаем, что знаем о них», — высказал я своё мнение.

«Идола уничтожим?» — поинтересовался Кирилл.

«Обязательно. Зачем мне эта дрянь на родовых землях?»

«К Журавлёвой можно пораньше нагрянуть, — внёс предложение Фалулей. — Года через три я подумаю о женитьбе».

Кирилл только фыркнул.

«Волконского привлечь к работе. Амулетов связи наделать для себя и для продажи», — добавил я следующие пункты в наш список дел.

— Ой, молодой барин пришёл в себя! — прервала наше планирование ключница. И закрутились уже привычные дела.

До приезда доктора я только-только успел кинуть запоры на личные комнаты и оказать ментальное воздействие на прислугу.

— Ух, как Перун порезвился! — произнёс Мартын свою коронную фразу, когда выехали на трассу.

— Постыдились бы богохульствовать при Кирилле Ростиславовиче, — одёрнул его доктор.

«Нужно проверить свою магию возле Матери», — вспомнил Кирилл, когда мы проехали знакомый памятник плодородия.

«Точно! — обрадовался я. — До последнего временного цикла это была просто статуя».

С трудом удержался и не тормознул машину. По этой причине я ночью сбежал из поместья. Артефакт снова «заснул». Я даже использовал левитацию и поднялся на уровень рук.

«Не вздумай яблоко качнуть, — зашипел Кирилл. — Возвращайся. Мы проверили всё что могли».

Через пять дней мы с парнями разделились. Наследники Высоцких и Бобровских обрели новые сознания, вытеснив прежних хозяев тел.

К Журавлёвым в гости мы завалились дружной компанией задолго до экзаменов в Центре. Хорошо провели время. Побеседовали, покушали. Татьяна задумчиво разглядывала Фалулея. Кажется, у друга есть шанс. Татьяну объявили наследницей, поскольку брат слишком мал. Сменить род и отказаться от титула девушка может. Так что варианты вырисовывались неплохие. Главное, чтобы время продолжало свой бег.

— Танька тоже в Москве учиться собирается, — поделился планами семьи глава рода Журавлёвых.

— Вот как? — не поверил Фалулей, и мы дружно переглянулись.

Отчего ни разу не встречали Журавлёву в школе?

— Мы двадцатого выезжаем, — просветил Кирилл.

— Зачем так рано? — пожала плечами Татьяна. — Я раньше двадцать шестого и не думаю.

— Встретимся в школе, — засиял радостной улыбкой Фалулей.

— Мишку брать в школу будем? — задал я друзьям вопрос, когда выбрались из хлебосольного дома.

— Лишним знакомство не будет, — согласился Фалулей. — Пацан по сути заложник обстоятельств. Его с малолетства таскали по всем этим языческим праздникам. Плюс мамаша с таким обаянием, что спасу нет. Только сейчас оплатить ему школу не успеем, а на следующий год стоит попробовать.

— А не стать ли мне волхвом? — пришла мне в голову сумасбродная мысль.

— Ты чего? — ошеломлённо посмотрел на меня Кирилл.

— Я серьёзно. Представьте, что временной цикл мы преодолели. Только язычники никуда не делись. И готовят они что-то нехорошее.

— Во! Так и знал, что найду применение своим силам в этом отсталом мире, — обрадовался Фалулей.

— Иван, тебе обязательно быть волхвом? — растерянно переспросил Кир.

— Обсудим позже, — ответил я. — Ваши телохранители заждались и уже нервничают, — кивнул я на ближников Высоцких и Бобровских, ожидающих подопечных возле мобилей.

Насчёт того, чтобы стать волхвом, я серьёзно задумался. Мы знаем, что до конца лета язычники не найдут замену. Теперь я думал на долгосрочную перспективу. Зачем нам конкурент? Не верю я, что с уничтожением капища всё застопорится. Пусть где-то восстановят капище и поставят артефакт с личиной Перуна, только он не примет другого волхва, когда есть уже один.