Два года прошло, как я поселил ее у себя и избавил от придурка-мужа, женившегося на ней в семнадцать и подкладывавшего глупую девчонку под своих дружков. Воз времени, а все еще не мог привыкнуть, что моя тихая, воспитанная сестренка стараниями своего благоверного превратилась в двинутую на всю голову нимфоманку. В двадцатичетырехлетнюю шлюху по призванию, готовую раздвигать ноги перед любым обладателем члена.

– Максик, братишка! – стоило Юле заметить меня, как тут же бросилась на шею. – Твои выездные матчи наконец закончились?! Я так рада!

Меня обдал аромат парфюма и чего-то еще терпкого, о чем думать не хотелось.

Словно блохастого щенка, я за ворот платья оттянул сестру от себя и взглядом указал охраннику исчезнуть.

– Встретил в доме твой подарочек. Ничего не хочешь рассказать?

Глаза Юльки сузились до лисьих щелочек.

– Сестренку нашу? – она облизала губы. – И как тебе? Понравился сюрприз?

– Юля, ты совсем с катушек слетела?! – хоть и настраивал себя не орать, а ни черта не вышло. Предохранители посрывало нахрен. – У тебя от переизбытка членов в организме крыша поехала?

– Блин, Макс, чего ты так завелся? – щелочки превратились в круги, наивные и чистые. – У меня и мысли плохой не было. Ей работа была нужна. Или, ты думаешь, Майя взяла бы у меня деньги просто так? По-родственному?

– Ей твоего «по-родственному» хватило по горло еще в детстве, – от накативших воспоминаний стало тошно.

Мерзкие Юлькины выходки забыть было сложно. В чем только не обвиняли Майю благодаря стараниям «доброй» старшей сестрички. И порча вещей, и воровство, и перебитая лапа соседского кота – виноватой всегда была наша приемная молчунья. Юля выходила сухой из воды с ловкостью опытного манипулятора.

Если в детстве я списывал все ее жестокие закидоны на переходный возраст, то сейчас видел картину ясно. Маленький ангелочек ангелочком не был никогда. Пожалуй, в ее семейном дуэте с кочующем сейчас на нарах Шеймане не было жертв и насильников. Они были два сапога пара, и жаль, что я понял это слишком поздно.

– Макс, ты можешь наконец перестать видеть во мне какого-то демона? – Юля надула губы. – Мне стыдно за то, какой я была раньше. Кто ж знал, что нашей мамаше девчонка нужна была лишь ради квартиры.

– Ей да, но не тебе!

– Ты когда-нибудь слышал такое понятие как «детская ревность»? – сестра подошла ко мне вплотную и доверчиво положила руки на плечи. – Хотя… Где тебе его услышать? Тебя любили без всяких «если» и «должен». Любили одного за нас двоих.

Я слышал подобные фразы уже не первый раз, и все равно – внутри словно нож провернулся. Еще одна маленькая грязная тайна дружной любящей семьи – мать так и не смогла забыть моего погибшего отца. Ее второй муж и дочка от него всегда были вторым сортом. Юля – вынужденной мерой, а Леонид – запасным аэродромом, всегда вторым, всегда худшим во всем.

Даже сейчас, когда их обоих из-за аварии не стало, для моей сестры ничего не изменилось.

– Знаешь, а ведь именно она должна была стать мстительной стервой, а не ты. У нее были причины.

– Я рада, что ты научился с одного взгляда определять в женщине стерву, – Юля даже не потрудилась скрыть издевку. – Жаль лишь, что совсем разучился верить близким. Единственным близким!

– Ладно, – я резко выдохнул. Пока не захотел кого-нибудь придушить, нужно было прекращать этот разговор. – Давай договоримся. Майю ты больше не трогаешь. Совсем! Если что-то тебе от нее понадобится или ей от тебя, то решаешь все через меня.

– Хорошо, – как-то подозрительно быстро согласилась сестра.

– Без исключений! – я, как в детстве, потряс перед ее носом указательным пальцем. – Иначе выселю. И отсюда и из городской квартиры. Будешь искать себе приключения не на одну ночь, а с постоянным ночлегом и пропитанием.

На этот раз Юля ничего не ответила. Ее совершенное из-за бесконечных пластических процедур лицо стало бледным, а губы сжались в узкую линию. Видимо, теперь она окончательно поняла. Искренне надеясь на это, я оставил сестренку наедине с ее мыслями, а сам отправился плавать. Злость необходимо было срочно куда-то спустить. Кулаки зудели так, что ни один косяк в доме не остался бы целым, а следующая игра планировалась лишь через два дня.

Майя.

Совпадений не бывает!

Люди ничего не делают просто так, особенно – для чужих!

Детство, в котором красивая жизнерадостная семья взяла из детского дома несчастную сиротку, навсегда отучило меня от глупых иллюзий. У сиротки было наследство, у семьи был план как это наследство прибрать к рукам. Все просто. Никаких сантиментов. И вот снова наши дороги пересеклись.

Это было какое-то наваждение! Словно не было восьми лет счастливой жизни без криков, страхов и бесконечных упреков. Вновь вместо меня нынешней, уверенной в себе студентки из дома убегала прежняя перепуганная приемная девчонка.

Зачем я снова понадобилась этой семье – не было ни единой идеи. Лишь эмоции. Противоречивые и непривычные, словно принадлежали не мне, а какой-то другой девушке… Той, которая легко могла залюбоваться широким разворотом плеч, выступающими косыми мышцами, короткой темной щетиной и будто вылепленными из красной глины губами.

За мужественным фасадом моего нанимателя сложно было узнать худощавого молчаливого «не-брата». Единственного человека во всей семье, которого я не боялась, несмотря на его вечно хмурый взгляд и навязчивый контроль.

Они были словно разными людьми. Из общего лишь рост и взгляд, но… от этого становилось страшно – действовал Максим на меня по-прежнему. Я вновь находила внутри себя эмоции, которые не должна была чувствовать: волнение, стыд, интерес. И опять ощущала себя маленькой, никому не нужной девочкой.

Сознание нахально подкидывало картинки с двумя двигающимися в ванне обнаженными телами. В ушах шумело, и я бежала. Быстро, без остановки, старательно борясь с желанием оглянуться.

В огромном мегаполисе, среди тысяч домов и нескольких миллионов людей наши пути все же пересеклись.

Специально?

Случайно?

Зачем?

Вопросы иглами впивались в виски, и от воспоминаний, как колючий, внимательный взгляд голубых глаз скользил по лицу и телу, становилось не по себе.

Уверена, даже Станиславский сказал бы Громову «верю» – не знал, не искал. Но страхи сворой голодных собак уже набросились на меня, и память под ручку с тревогой хором вопили: «Он лжет!»

Ночь после встречи с Максимом прошла без сна. На занятиях от крепкого кофе у меня скрутило желудок, но даже боль не смогла отвлечь от главного вопроса. Срочный поиск работы снова встал на повестке дня. Аванса, полученного от Громовых, легко хватило бы на месяц безбедной жизни, но обещание вернуть деньги ставило крест на всех планах.

По милости своего языка и игр прежней семьи я вновь очутилась у разбитого корыта. От отчаяния хотелось разреветься. Владелица «трешки» в хорошем спальном районе и без гроша за душой – кто не знал меня лично, не поверил бы.

– Ты почему нынче такая кислая? – проспавшая первую пару Варя заметила мое состояние с первого взгляда.

– Я не кислая, а снова безработная, – вдаваться в подробности не хотелось, но любопытную подругу не остановил бы и бульдозер.

– Твою ж… – она совсем не по-женски выругалась. – И что ты такого сделала? Разбила любимую вазу, отравила хозяйского хомячка или, может, увела у хозяйки красавца-жениха?

От последнего предположения Варька мечтательно закатила глаза.

– Надеюсь, что последнее.

– Мне жаль тебя разочаровывать, но нет, – я задумалась. Чтобы не попасть под допрос с пристрастием, срочно нужно было придумать правдоподобную причину увольнения.

– Так что стряслось? – Варя подперла голову руками.

– Мои наниматели… Они уехали.

– Что? Куда?

– Уехали отдыхать. Надолго. Они сами не планировали вначале, но потом у хозяйки что-то стряслось со здоровьем, и срочно пришлось менять климат.