Иногда мертвящая буква поражала меня такой нечеловеческой смелостью, то голой неприкрашенной правдой, то чисто восточной цветистой образностью, что заслоняла собою на мгновенье животворящий дух; но вера приподнимала и эту пелену разукрашенную, и духу вновь сиял животворящий дух.

Иногда меня смущали кажущиеся противоречия, но вера не слабела, и все они постоянно сливались в гармонические сочетания.

По мере того как я читал, росло в моей душе понимание домостроительства Божия, росла в моей душе и радость сознательной веры в Бога живого, и я на опыте познал, что значит пить из источника воды живой, когда душа истомлена далеким странствием по зною и пыли сухой пустыни.

Когда я прочел последнюю страницу книги жизни, храм мира сиял передо мною во всем несказанном величии предвечной мысли верховного разума, во всей ослепительной красоте вдохновения любви животворящей. Я на опыте познал, что от избытка сердца уста глаголют. Я понял, что не могу молчать, что должен высказать, чем сердце полно, а в сердце был необъятный мир, осиянный Светом от Света Небесного.

Мне предстояло то, что я читал как дитя и понял, как понять может только сердце при свете веры и любви, снова облечь в мертвящую букву, наиболее доступную моим современникам, перевести Библию на язык современной интеллигенции.

Современная культура выработала свои привычки мышления, как она выработала и свои привычки жизни; хороши эти привычки или нет, я разбирать не буду и, помня, что, по пословице, в чужой монастырь со своим уставом не входят, говоря моим современникам, буду говорить на языке, для них понятном, и рассуждать по методу, для них привычному. Это комфорт мысли, без которого, я знаю, не согласятся обойтись избалованные комфортом представители культуры XIX века. Им надо непременно говорить по рубрикам; они и Библию не читают потому, что не разделена она на рубрики и не имеет вывесок с обозначением внутреннего содержания каждой отдельной рубрики, а работа в рудниках мысли, по их понятиям, умственная каторга, совсем не комфортабельная.

Теперь, когда со слов Божественного Откровения я имею счастье сознавать вечную истину правды Божией во всей ее стройности, разделить Библию на систематичные отделы и собрать все сказанное на разных страницах книги жизни в соответствующие отделы не представляет никакой трудности. Именно подобное систематическое изложение, при тщательном соединении в одно всего, что сказано по каждому отдельному вопросу, только и может ознакомить с животворящим духом Писания того, чья ленивая мысль, без поддержки веры и света любви, ежеминутно готова перейти от дела к безделью, от глубокой работы сознания к поверхностной игре бесцельных перетасовок буквы мертвящей.

Никакая мысль не может быть выражена удобопонятно одним словом, сделать это может только сочетание нескольких слов в предложении; то же слово на расстоянии двух-трех веков может изменить свое значение, и для восстановления прежнего смысла требовать многословных комментариев. Вырвать из Писания один текст и делать из него произвольные, уродливые по своей узости выводы – наивное недомыслие или злонамеренный лукавый софизм.

Чтобы вполне ясно уяснить себе библейский взгляд на тот или другой вопрос жизни или нравственности, необходимо соединить в одно все, что сказано человечеству по этому вопросу на всем протяжении многовекового воспитания падшего человечества; только тогда мы получим целое предложение, в котором будет выражена и целая божественная мысль.

Так я и поступил; ознакомившись с животворящим духом книги жизни во всей его стройности, я составил себе план систематического изложения его на языке современной интеллигенции и по каждому вопросу различных отделов соединил все то, что сказано о нем избранниками Божиими Ветхого и Нового Завета.

Я ограничился одной Библией, стараясь по возможности ясно формулировать вечную истину правды Божией, насколько она доступна пониманию всякого верующего христианства. Все христианские церкви признают ту же Библию, исповедуют одного Христа, должны почерпнуть из общего источника и общее понимание вечной истины правды Божией. На каждой литургии мы молим Бога о соединении церквей и примирении всех. Как рядовой христианин, изучая общепризнанную всем христианским миром книгу жизни, я старался формулировать вечную истину правды Божией в той сущности, которую не могут не признавать все те, кто признает для себя обязательными слова апостола Павла, говорившего: Но если бы даже мы или Ангел с неба стал благовествовать вам не то, что мы благовествовали вам, да будет анафема[48].

Да будет же эта общепризнанная сущность вечной истины правды Божией соединяющей чертою для всех искренних исповедников Христа Спасителя, и да озарит их веру и жизнь яркий Свет от Света Небесного, чтобы не объяла их тьма окружающей жизни, где сознательные антихристы и бессознательные изменники Христу деятельно препятствуют созиданию стен Иерусалима Небесного.

Жив Господь Бог наш. И ныне, и прежде, и во веки веков, Он воистину сущий; и вечна, и неизменна вечная истина правды Его. Все, что не согласно с волею Божией, Царством Небесным и правдою Его, – все это временная, преходящая ложь, относительное, условное, мертвящее.

Когда Адам нарушил волю Божию, он променял абсолютную жизнь, разумную и вечную, на относительное, условное, мертвящее вдали от Бога, вне жизни вечной. Едина вечная истина правды Божией; правда воли Божией – единое абсолютное добро; противление воле Божией есть грех; грех привел Адама к изгнанию из рая, к воплощению и воплощением к смерти. Не имел бы Адам причины стыдиться духовной наготы своей перед Богом, не был бы он облечен в кожаные одежды, не предстояло бы для него необходимости сбрасывать с себя эту кожаную одежду, когда она износится; не ушел бы блудный сын из родного дома, не странствовал бы он на земле скитания, не предстоял бы ему и трудный обратный путь с тяжелым камнем на сердце; не рождался бы человек на земле, не предстояло бы ему и умирать, переходя от временной и условной жизни земного скитания к жизни вечной.

Мы все пока находимся в долине плача и печали, тления и смерти земного скитания, отчуждены от Бога и вечной неизменной правды Его грубою завесой тела смертного, погружены в относительное, преходящее, условное. Нашим чувствам доступны только условные формы: преходящие и временные проявления преходящего и временного состояния греховного человечества и проклятой в делах его земли. Все преходяще и условно в этом бренном мире, только дух человеческий вечен и способен постигать непреходящее, вечное, способен поклоняться Богу в духе и истине, способен уловить животворящий дух под обманчивою личиною преходящей формы и водворить вечную гармонию Царства Небесного внутри человека, еще прикованного телом к преходящему и условному среди обманов земного бытия.

Воплощенный дух находится в одиночном заключении во время земного скитания. Гармония Царства Божия может быть внутри его, но это лишь состояние духа его и не может быть проявлено иначе, как при помощи дела или слова условного характера. И дело и слово заключает дух животворящий в условную мертвящую форму, присущую всем проявлениям жизни земной. Стремление к животворящему духу есть жажда правды Божией, стремление к абсолютной истине – вера живая в Бога живого; симпатия к форме и букве мертвящей – болезненное пристрастие к праху земному сознательных и бессознательных материалистов, предпочитающих условное и преходящее – абсолютному и вечному, временную оболочку – вечному духу, скорби и печали одиночества – райскому блаженству в общении с Богом.

Грешное человечество, по тому самому, что оно грешное, более склонно понимать условное и временное и сочувствовать форме и букве, чем жаждать познания вечной истины правды Божией и под покровом условной формы и буквы мертвящей искать животворящий дух.