— Одна моя знакомая, которую зовут Виктория, любит солнце — я пытаюсь разогнать для нее тучи.

Я проглотила отказ, но удерживала его губы, пока не почувствовала в туфлях воду

— пришлось опять бежать. Зато уже не смотря под ноги, прямо по лужам, поднимая море брызг. Ветер надувал пиджак, как парус, и мы бежали быстрее, чем сдают стометровку, и все равно с нас лило в три ручья, и вместе с водой из меня убегали страх и злость на Альберта за кладбище. Он прав — я не просто танцевала там, где даже помыслить не могла танцевать, я еще ни в жизнь не забуду этот танец и своего партнера. Возможно, именно этого Альберт и добивался. Хотя и рисковал загреметь в полицию.

Если бы во мне не текла русская кровь, я бы точно позвонила полицаям прямо со стойки портье, попросив службу безопасности подержать сумасшедшего до их приезда в смирительной рубашке. Но русская душа надела смирительную рубашку на себя и обняла несчастного сумасшедшего или же великолепного актера, который, мокрый как гусь, выжимал в дверях пиджак. Ну почему, почему на меня не обратил внимания нормальный? Да потому что ты сама нормальной не выглядела.