Взгляд странного друида

«Сон разума рождает чудовищ…»

Гойя

«Я его вижу! Он говорит сквозь маску. С кем? Свет мешает, бьет в глаза.»

Блик мелькал перед глазами, приближался к самым зрачкам, хотел проникнуть внутрь. Брякали инструменты о металл стола, раздавались звуки каких-то приготовлений – все доходило, как происходящее в нелепой хронике чужой жизни.

«Опять маска! Глаза – другие! Смотрят напряженно, сосредоточено. Интонация взгляда? Ну конечно! Женщина! Мне больно. От ее присутствия идет боль! Касается моего плеча… шею трогает. Что ей надо?»

Боль потащила его, накрыла какофонией звуков, похожих на железный визг колес метро.

Больничный коридор повернул в сторону. Появилось ощущение конца пути. Мимо плыли стены пещеры с морщинами трещин. Ровный свет лился из огромного створа в конце тоннеля.

Его обступили стены, он оказался в большом зале. Люди находились внизу, возле столов, сидели в креслах и на стульях, стояли или ходили. Внимание было приковано к светящимся мониторам.

Он не видел рук и ног, не мог ничего потрогать, существовал незримо для других, слышал отдельные звуки, плыл избирательно, куда направлял внимание и взгляд. Ошеломила, сбивала с толку возможность плавно парить в пространстве зала.

Свет невидимых ламп падал на сосредоточенных людей. Они не обращали на него никакого внимания. На стенах находилось несколько циферблатов,которые показывали разное время.

«Интересно! Кого, какие из часов интересуют больше? Это центр управления полетами или поездами?»

Внизу произошло оживление, фигуры задвигались, некоторые потянули руки к клавиатуре, другие открывали бумаги с записями. Ему был хорошо виден весь зал, почти синхронно многие повернули головы в сторону открывшейся двери.

«Если есть зал, каким бы он ни оказался странным, то должен быть вход».

Матовое покрытие стен сливалось с плотными жалюзи, в конце помещения располагалось окно-витрина и дверь. В зал вошел мужчина. Он постоял на пороге, оглянулся назад, похлопал по бедру, в проеме появилась крупный пес. Подняв нос, неторопливо обнюхал воздух, тряхнул лохматой головой и не спеша двинулся следом.

У стола с большим монитором человек остановился. Стал смотреть на экран, взял ручку, что-то показал. Люди между тем вставали со своих кресел и шли, медленно стягиваясь к нему, чтобы видеть и следить за его ручкой-указкой.

«Оракул?! Борода и посох, вместо монитора – выпуклое зеркало, ни дать ни взять – жрец из кельтской пещеры! Слишком…»

Он собрал вокруг монитора почти всю аудиторию зала, задние ряды тянули шеи, пытаясь из-за спин следить за его рукой. Пес сел позади людей, не сводя внимательного взгляда со своего спутника. Проходившая мимо девушка взлохматила шерсть на его голове. Пес помел хвостом пол.

«У них “летучка”?.. Хм, я разговариваю сам с собой. Надо попробовать поближе к ним скользнуть… Получилось! Что он им говорит? Любопытно! Водит по экрану концом ручки. Диаграмма какая-то, столбцы разноцветные, пересечение ломаных линий… Чудоковатые они, и только! Здоровенный пес, откуда он?»

Старик говорил окружающим его людям вдохновенно, не сдерживая эмоций. Слова плохо доходили, он говорил на французском языке. Стало досадно, тем более внимание окружающих было велико. Удалось разобрать, что речь шла о движении, о направленности.

Он решил посмотреть, что они увлеченно рассматривали на своих мониторах. Но увиденное его разочаровало, разноцветье столбцов, паутина пересекающихся, ломанных кривых.

«Токио, Лондон, Нью-Йорк, Сидней. – Взгляд перебегал от циферблата к циферблату. – Зачем это нужно?»

Развернулся к стоящим людям, только подумал, его плавно развернуло. Старик по-прежнему был в центре всеобщего внимания. Стоял, опираясь рукой на стол.

Егора резко толкнуло вперед. Он должен был воткнуться в спины стоящих людей. Не в силах противиться, зажмурил глаза…

Ничего не случилось. Никто не шелохнулся. Лицо старика потеряло резкость очертаний, но изображение сфокусировалось совсем близко!

Женский голос позвал из-за спины, произнося имя гортанно, не по-русски:

– Мэтр!

Старик медленно повернулся на зов, кивнул, успокаивая. Его внимательные глаза смотрели прямо и ясно, были совсем рядом… Близки так, что припухшие веки и морщинки вокруг проглядывались отчетливо. Удивительно, но можно было видеть и различать выражение его глаз. Сосредоточенность и напряжение сменились мимолетной искрой смешинки, спрятанной в зрачках.

«Нет, быть того не может! Он смотрит мне в глаза! Он… он видит меня!»

Егор попробовал отодвинуться в сторону, но лукавый взгляд не отпускал, старик медленно повел глазами, плавно опустил веки и сделал чуть заметный кивок.

Сознание отказывалось понимать происходящее!

Рука с зажатой перевернутой ручкой потянулась к монитору. Она уткнулась в крайний столбец, уверенно пошла дальше, по чистой поверхности монитора. По полю шли три разноцветные линии, опережающие частокол диаграммы. Делая плавный подъем, указывающий кончик замер, очертил овал и стал уходить вниз. Зрачки внимательных глаз не отпускали.

Все закружилось. Картинка плавно увеличивала свой ход. Перед глазами изображение смазалось, закручиваясь в воронке.

«Глаза-то… взгляд… странный весь…»

Мысли провалились, стало трудно думать. Ни звуки, ни свет, ни сознание не могли, или не хотели выныривать из-под тяжелого одеяла…

«Опять ничто…»

Суп с коленками и Гедеон Рихтер.

Боль, потом запах лекарств, и наконец – свет! Он расплескал темноту по сторонам. Сквозь щелку прищуренных глаз можно было наблюдать за солнечным зайчиком на высоком потолке. Следить за ним было большим удовольствием. Он не мог повернуться, посмотреть вокруг себя. Зайчик метнулся по потолку, он скосил глаза, посмотрел вдоль кровати. Металлическая стойка штатива с зажатым, перевернутым флаконом, в котором медленно двигались пузырьки, стояла рядом. Прозрачная трубка вела к его плечу, ныряла под сложенное на груди одеяло. Попробовав пошевелиться, почувствовал, как отдалось щипком боли над ключицей.

Егор ощущал свое тело, воспоминание ненужности своих рук и ног ушло.

«О как… мандрагоры накушался! Под капельницей! Как очутился? На мне повязка, значит, что-то с головой.»

Невеселые мысли были прерваны чьим-то появлением. Не услышал, почувствовал, как колыхнулся воздух.

Приятное девичье лицо, обрамленное каемкой шапочки, возникло на фоне светлой стены. Руки поправили одеяло, она мягко улыбнулась.

Стены палаты, ощущение собственной наготы, скрытой больничным одеялом, безответные вопросы. Шаги медсестры, негромкое бряканье металлических предметов, чей-то тихий разговор – звуки исходили изголовья. Прямо перед ним находилось большое окно, занавешенное шторой.

– Здравствуйте! Как себя чувствуете? – голос раздался рядом, сверху. Фигура женщины в накрахмаленном халате закрыла вид окна.

– Доктор! – он старался говорить приветливее. – Ваши глаза были над маской!

– Честно сказать, удивлена вашей зрительной памятью, – говоря это, она подвинула стул и села рядом. – Вы улыбаетесь! Значит, пойдете на поправку и покинете отделение. Я всем желаю покинуть наше отделение как можно скорей! Это показатель нашей работы, вы согласны со мной?

– Спасибо. Наверно.

– Вы не представляете, кого приходилось встречать в этих стенах!

Медсестра вставила новый флакон с жидкостью в зажим, поправила штору. Ему показалось, что она с любопытством прислушивалась к диалогу.

«Почему так смотрит? Надо спросить, когда останемся одни. Странная смешинка во взгляде».

– Ладно, дамы. Как попал в вашу обитель, сам разберусь. Благодарен за спасение! Кажется, подходит время процедур, пардон, мне нужно… Я же как после роддома! – он показал глазами на одеяло, продолжил быстро, боясь, что его перебьют. – Чувствую, что смогу передвигаться!