– Что смотришь? Мультики из свечей – вот туда пошла, вот сюда. Не надоело?

– Я брошу смотреть! Егор, ты достал с этими «мультиками», надо же, как это приходит в голову? Google дергаешь, не лезу с советами! Что там нашел? Свитки Google? – резко ответила ему.

– Брэк! Больше не буду! Не могу найти места себе, ничего не думается. Сколько раз сгорали. Не надо себя насиловать!

Звонок трубки телефона, брошенной в изголовье постели, не сразу был услышан. Алика не могла понять, кто мог так официально разговаривать утром. Она слушала и кивала, как-то неуверенно улыбнулась, сказала невидимому собеседнику: «Спасибо!»

Продолжая держать телефон в руке, она потрясла плечо мужа.

– Егор, Егор! Мы – первые!

Золотое сечение.

Беги по небу, беги по небу,

Только-только не упади …

Слова песни

Дома привыкли к жужжанию компьютера, дети засыпали под разговоры о непонятных вещах, происходящих в далеких городах, знакомых по названиям из телепередач и учебников. Они росли незаметно для родителей, перешедших на время по Гринвичу.

Семья Старицких несколько лет жила по графику, где точки отсчета ставились на события, далекие от того места, где жили они сами. Ранним утром будильник поднимал детей в школу, Алика помогала им встать и собраться. Нередко сыновья замечали, что она не ложилась спать.

***

Наступил Новый год. За столом собралась вся семья. Радость царила в доме, Егор переоделся в Деда Мороза, как раньше, а дети не отказывались читать стихи. Кто-нибудь из них, подкравшись, дергал за бороду: «…хватит дурачиться, мы знаем, кто ты!». Приводя в неописуемый восторг остальных, Дед Мороз в шутку злился, стучал посохом по полу, его задабривали бутербродами с красной икрой и обязательным коньяком. Он строил ребятишек в шеренгу, и по команде они палили в елку из хлопушек.

Отдуваясь, подобрав полы наряда, Егор бухнулся на табурет, снял шапку вместе с бутафорской бородой.

– Музыкальная пауза! Компаха смотрит новогоднюю премьеру. Мы свободны и можем…

– Под Оливье?

Алика составила тарелки в раковину. Задумчиво посмотрев на поднос с наполовину разделанным гусем.

– Твоя мама опять пугала ребятишек, что елка загорится от хлопушек. Не обратил внимания, как по-взрослому смотрел Ромка? Не торопился искать подарки под елкой, уступил их младшим. Ты мог бы реже подносить рюмку, залил всю бороду.

– В Лапландии только то и делаем, что отогреваемся…

– Перестань. Сколько входит?

– Бутербродов с икрой? Надо считать по ним, сколько бутеров, столько коньяка! И, наоборот, сколько коньяка, столько и рюмок с бутербродами! Неважно. С Новым годом! – пробовал отшутиться Егор, в глазах появилась озабоченность. – Помнишь, как перед Рождеством попали в буран и не смогли доехать до деревни, как развернулись и возвращались сквозь заносы. Тогда действительно они были маленькими, уже дома, попросили включить Тома и Джерри. Они радовались ночному просмотру, а мы – что не замерзли на дороге.

Она молчала.

Он подвинулся к столу, налил вина в ее фужер, стал читать название на этикетке бутылки с высоким горлышком.

– Интересно, а сами французы такое пьют?

– Запомни марку, спроси у друзей. Заодно сравнишь, сколько ушло денег на праздники.

– Прозит! – ухмыльнувшись, он поднял пузатую рюмку, с удовольствием рассматривая ее содержимое на свет. – Мои собеседники разбросаны по разным частям света, если честно, я чаще только догадываюсь, кто и откуда. Рецепт «Русского салата» – вот что они спрашивали у меня!

– Не знают про Оливье? Я с ними не знакома, мне интересно и странно, мало рассказываешь.

– Бывает непросто! Сам туда зашел, как командированый. Россия? Для них это бесконечный простор. Скорее, бывший СССР, чем то, что мы пытаемся показать. Тематику с политической окраской стараемся не поднимать. За мной большой сектор! По размеру территории, но не по насыщению, полезности размахов. Они попросту пусты, просторы то…. Там, где говорят на русском, – все мое. Так что Русский салат!

Он забарабанил пальцами по столу, подвинул к ней высокий бокал.

– Егор, сидишь за чтивом, перевернул кучу сайтов! Из Google не выходишь! Мудришь, молчишь все время! Мне приходится по графикам лазить! Раньше это «разбором» называл. Разбираюсь одна! – Она отодвинула, чуть не опрокинув фужер. – Не хочу! Вино кислое!

Егор порывисто встал, заходил вдоль стола. Кто-то из домашних заглянул к ним, он не дал сказать – мягко, но сильно нажал на дверь.

– Стал мало спорить? А зачем? Тебя с полуночи толкни и спроси: «Где канадский доллар был неделю назад? А где сегодня?» Ответишь: «Стоял на сопротивлении полуторагодичной давности, спустился на поддержку такую-то, но отскочил! Доллар Америки слабеет, нефтеносные пласты их соседа представляют интерес для инвесторов, следовательно, надо выбирать момент на покупку Луньки». Так я говорю? В цифрах по памяти все основные валюты помнишь!

– Тебе свойственна привычка переспрашивать: «Так ведь? Так?» Сам все решил заранее! – Она споткнулась на полуслове. – Не учитывается, что я думаю?

– Правильные мысли выгодны, деньги-то общие! Я стал задумываться, а что у нас не общее? – Он увидел, как вздернулись ее брови.

– Раздела захотел?

– Прозвучало, как развода захотел. Пойми, мы по обязанностям поделились, как объяснить, не знаю…

– Ага. Советуешься со своей неуверенностью, которую окрестил собственным сомнением!

– Совсем не это имел в виду. Жгуче интересно и про валюты, про нефть! Не могу объяснить сразу! Важны функции, но не в математическом смысле, надо находить события, действия. То, что порождает функцию. Потом, позже, станет новостью, экономическим событием, сыграет на определенные изменения в структуре рынка, как следствие отобразится на стоимости акций, валют.

Распахнулась дверь: «Вы долго сидеть будете? Ждем, а вы спорите! – Старший из сыновей стоял в дверном проеме.

– Заболтались! Продолжим позже. – Егор направился за сыном.

– Напоследок! И вправду приплетаешь алхимию, оккультизм. Случайно на полке нашла копии средневековых гравюр. Поисковик для тебя и собеседник, и словарь, и библиотека с энциклопедией! Всерьез думаешь про философский камень? Про числа Авраамовы? – Она смотрела ему вслед, неосознанно, сильно комкая лист бумаги .

***

Разговор продолжился через несколько дней в машине. Вышло само собой – они ехали из банка.

– Да, я согласен, плывем в правильном фарватере. Кривая доходов – чуть ли не в полном соответствии с классическим примером. Меня это не устраивает! Как хочешь, а не нравится!

– Перцу мало? Много консерватизма? Всего-то ничего! Терпим прибыль! Перестали ездить по горкам сливаний, у нас убыточность контролируется, мы в жестких рамках! Ты, мы! Сколько бились, чтобы начало получаться!

– Только…

– Я пыталась поговорить недавно, отложили. Начал уходить от ответов! Смотри на дорогу!

– Расскажи еще про независимость, про свободу, которую получили! Обрели! Как в рекламном буклете! Нет начальства, нет подъема на работу и так далее! Терпеть проходящую жизнь? Прикованы к табуретке! Сидим, боимся неизвестного шороха, автомат на закрытие позиции маячит перед глазами.

– Хочешь гонки? – Она смотрела, не моргая. – Что задумал, куда вытягиваешь?

– К чему такое недовольство? В тебе клокочет негодование!

– Нашему спокойствию… – Она сникла, ее хватило только на порыв. – Я боюсь тебя, боюсь себя и наших бредней, в которых можем запутаться!

– Вышли на тропу, щупаю дорогу.

– Сколько будет стоить?

– Хорошо… Не буду возвращаться к системе, игре «на» и «от» точек прорыва, к зонам так называемых поражений. Много говорили, делали, у нас неплохо получается. Но у меня есть, даже не то, что есть… Состоит из весьма отдаленных от трейдинга, от понятия рынок, графики в современном восприятии.